кам на ведьм было легче всего перейти ее вброд. Необычный канон Super illius specula, изданный папой Иоанном в 1326 или 1327 году, позволял инквизиции действовать против колдунов, поскольку они «заключили сделку с адом», принося жертвы демонам и поклоняясь им[311].
Выдающийся юрист того времени Ольдрадо да Понте, защищая своего обвиняемого, еретика, перед папой Иоанном, утверждал, что ересь, будучи очень серьезным преступлением, требует как надежных доказательств, так и первоначального тщательного определения. Простое колдовство, включая ворожбу и провоцирование выкидыша, является не ересью, а вызовом демонов. Если кто-то призывает демонов, чтобы использовать их, – это не ересь; если кто-то поклоняется им или приносит им жертвы – это ересь. Те, кто усерднее старался угодить папе, действовали жестче. Около 1330 года инквизитор Занкино Уголини написал трактат Super materia haereticorum, в котором ведовство было гораздо ближе к ереси, чем считал Ольдрадо. Любой, кто отлучен от церкви, является еретиком, отрезанным от мистического тела Христова. Следовательно, любой, кто не исповедует то, что исповедует папа, включая раскольников, евреев или даже язычников, является еретиком. Иоанн XXII отлучил от церкви всех колдунов – следовательно, все колдуны были еретиками. В другом трактате, анонимно написанном около 1330 года сторонником папы римского, говорилось, что колдовство является исключением из правила, согласно которому ересь является ошибкой мышления. Значимым моментом является договор: если договор, гласный или негласный, был заключен с демонами, тот, кто заключил договор, является еретиком. Канонист Джованни д’Андреа писал: «Еретиками следует называть тех, кто отрекается от Бога и ищет помощи дьявола»[312].
В то время не существовало больших различий между процедурами ведовских процессов в епископальных или светских судах и процедурами инквизиции, и папы прилагали усилия, чтобы свести к минимуму даже те различия, которые существовали. Тем не менее инквизиция рассматривала больше дел и имела более стандартизированную процедуру, поэтому она несла основную ответственность за связь ведовских преступлений с ересью. В Practica (основном руководстве для инквизиторов, написанном около 1320 года Бернаром Ги), помимо такого обычного вида колдовства, как использование изображений и трав, упоминается богохульное использование таинств, вызов демонов, поклонение им или принесение жертв. Любой вид поклонения дьяволу или демонам, по словам Ги, является идолопоклонством и ересью[313].
Bonae (хорошие женщины) и дикая охота
Ги также предлагает инквизиторам расследовать дела женщин, которых называют bonae res («хорошими», «благородными») и которые «выезжают по ночам», хотя из контекста не совсем ясно, до какой степени Ги верил в реальность существования этих добрых дам[314]. Трактат Fasciculus morum, написанный английским францисканцем примерно в то же время, что и труд Ги (1320), стал очень популярным среди проповедников XIV века, его глава De fide («О вере») посвящена различным формам магии, в том числе дикой охоте. Здесь мы видим, по сути, тот же Canon Episcopi, испытавший влияние романтической традиции и фольклора:
«Но, спрашиваю я, что можно сказать о тех несчастных и суеверных людях, которые говорят, что по ночам они видят самых прекрасных королев и других дев, путешествующих с госпожой Дианой и танцующих с богиней язычников, которые [т. е. девы] на нашем народном языке называются эльфами, и верят, что последние могут обращать мужчин и женщин в другие формы и ведут их в Эльфлэнд, где, как они утверждают, живут могучие воины, Оневон и Уэйд, хотя все это призраки, явленные злым духом? Ибо, когда дьявол подчинил чей-либо разум таким чудовищным верованиям, он иногда принимает облик ангела, мужчины, женщины, пехотинца, рыцаря на турнире и поединке, а теперь, как было сказано, он появляется еще и в танцах и других состязаниях. В результате всего этого несчастный ввергается в заблуждение, когда он попадает в плен таких иллюзий, то он сам начинает верить и распространять ложь»[315].
Конечно, ночные полеты и веселье – это иллюзии, но иллюзии, порожденные дьяволом в умах тех, кто верит в свою сопричастность этому.
Это важное изменение в традиции дикой охоты. Хотя в XIV веке прослеживается старый скептицизм Canon Episcopi, однако иллюзией тогда считали не столько веру других в россказни таких женщин, а саму веру этих женщин в реальность полета, что гораздо ближе к принятию реальности существования ведовства[316]. Джон Бромьярд, проповедник, который также ассоциировал дикую охоту со сказочной страной, рассказывал историю, которая подкрепляет нашу мысль. Священник встретил в своем приходе женщину, которая утверждала, что может перемещаться по ночам, чтобы участвовать в пирах. Он попросил ее продемонстрировать свои способности, а когда она потерпела неудачу, то хорошенько избил ее. И Бромьярд, и приходской священник были настроены скептически, но сама женщина продолжала верить в свои способности.
В другой истории XIV века вопрос о реальности bonae трактуется неоднозначно. Нахальные крестьяне, одетые в женские одежды, приходили по ночам в дома, танцевали и постоянно скандировали: «Берем одно и возвращаем сто». Шныряя по дому, они забирали все, что им хотелось, но обещали вернуть все сторицей. Жертвы этого вторжения, должно быть, были готовы верить в волшебную силу этих добрых существ; тем не менее именно эти bonae намеренно обманывали людей. Итальянский трактат Джакопо Пассаванти (ум. 1357) только добавил скептицизма. В нем утверждается не только то, что ночные всадники верили в свое участие в пирах, но и то, что они считали своих спутниц ведьмами. Пассаванти говорил, что они хвастаются тем, что «выходят по ночам на улицу и летают вместе с ведьмами»[317].
Ересь и ведовство
В то время как папы и инквизиторы укрепляли юридическую и теоретическую ассоциацию ведовства с ересью, феномен ведьм продолжал опираться на настоящие еретические практики. Факт того, что общество XIV века было крайне восприимчиво к странным идеям, доказывается вспышкой ритуального бичевания после эпидемии чумы. С 1349-го по как минимум 1357 год флагелланты путешествовали по Нидерландам, Германии и северной Франции, привлекая большое количество последователей проповедью о том, что через покаяние в самоистязании можно отвратить гнев Божий. Властям удалось временно сдержать распространение влияния этой секты, но около 1400 года она вновь возникла после очередной сильной вспышки чумы[318].
Из всех еретических движений XIV века прообраз ведьм наиболее ярко являли люцифериане, чьи доктрины были заимствованы у катаров и антиномистов и которых иногда даже путали с вальденсами. Присутствие люцифериан было засвидетельствовано в Австрии, Бранденбурге и Богемии, и их доктрина в этой последней стране сохранила свое влияние вплоть до XV века и оказала влияние на адамитов[319].
Первые упоминания о люциферианах в Австрии датируются периодом между 1310 и 1315 годами. Хотя они не скрывали, что поклоняются дьяволу, название «люцифериане», вероятно, было придумано их врагами. Некоторые историки утверждают, что появление этих полуеретиков-полуведьм в Австрии и Богемии, а также под конец века в Швейцарии и Савойе показывает, что ведовство зародилось в общинах горных областей. Однако австрийские еретики появились на берегах Дуная именно в наименее дикой части Австрии, а другой центр еретической и ведьмовской деятельности находился в густонаселенных районах Тулузы и Каркассона. Ведовство возникло там, где ересь была сильна, а в горных районах – после появления там инквизиции. В Австрии люциферианство возникло после прибытия в страну антиномианских бегардов с запада. Чтобы противостоять им, епископ Бернхард Пассауский (1285–1313) привнес инквизицию в Австрию, и именно его инквизиторы выкорчевали люцифериан[320].
Инквизиция обнаружила еретиков в Штирии в 1310 году и осудила их в 1311-м. Идеи, которых придерживались те еретики, неизвестны, но те, которые были обнаружены в 1315 году в Кремсе, вниз по Дунаю от Вены, были преимущественно люциферианами. Среди этих еретиков был епископ по имени Ноймайстер, который утверждал, что занимал этот пост в течение пятидесяти лет[321]. Это могло быть преувеличением, но продолжительное существование секты также подтверждается признанием юноши по имени Андреас, который был сожжен вместе с Ноймайстером и который говорил, что вырос в этой секте. Еретики утверждали, что у них есть собственные тринадцать апостолов, двое из которых каждый год возносились на небеса – возможно, в качестве некоего ритуального жертвоприношения или обряда добровольного мученичества. Их авторитет восходил к пророкам Илии и Еноху: любопытная деталь, которая может указывать на то, что еретики, по крайней мере косвенно, испытали влияние апокалиптических идей и демонологии древних книг Еноха.
Еретики считали, что католическое духовенство коррумпировано и отдалилось от истинного Бога, утверждая, что еврейские пророки были истинными пастырями Церкви: в этом убеждении лучше всего объясняется извращенная версия учения катаров. Очевидно, что эти еретики придерживались аргумента катаров о том, что Бог Ветхого Завета отличался от Бога Нового Завета и что он, по сути, был дьяволом, но они не соглашались с катарами в поклонении этому ветхозаветному Богу-дьяволу. По сути, эти воззрения были лишь ересью, помноженной на ересь.