На шабаше ведьмы танцевали, устраивали оргии и часто вступали в сношения с демонами или даже с самим дьяволом. Хотя намеки на появление дьявола на шабашах были и раньше, но только в XV веке об этом стали говорить открыто и недвусмысленно. В Дофине он являлся своим последователям в образе черной кошки или человека с ужасающими горящими глазами, в короне и черных одеждах. Там ведьмы поклонялись ему и ублажали непристойными ласками. Если ведьм арестовывали, он навещал их в тюрьме, чтобы дать силы противостоять пыткам инквизиторов или, если все остальное не помогало, помочь им совершить самоубийство и таким образом избежать казни.
Эти суды в Дофине способствовали развитию феномена ведовства в последующий период, в течение которого классический образ ведьмы приобретет законченные очертания.
Ересь и ведовство
То, что ведовство является ересью, уже было установлено в предыдущем столетии. Теперь охотники на ведьм стремились дать этой новой дьявольской секте название, которое ясно показывало бы, что ведьмы не были ни простыми колдунами, ни плодом воображения, как полагали авторы Canon Episcopi. Новые названия явно подчеркивали еретическую природу ведьм: haeretici fascinarii («еретики, насылающие сглаз»), sortilegi haereticales («еретические колдуны») или secta strigarum («ведовская секта»). Часто такие названия были лучше понятны теологам, чем обычным людям, поэтому их заменили на такие, как «вауденсы» (waudenses) или «газары» (gazarii), которые связывали ведьм с вальденсами, катарами или другими легко узнаваемыми еретиками.
Стремление подчеркнуть еретическую природу ведовства часто приводило к тому, что ведьмы и еретики делили одну скамью подсудимых, как это было в Каркассоне, где с 1387 по 1400 год более двухсот человек были осуждены и шестьдесят семь сожжены за преступления, связанные с магией, или за то, что они были вальденсами, бегинками или альбигойцами. В Тулузе в 1412 году колдунов и так называемых бегинок судили вместе и приговорили к необычно мягким наказаниям – пожизненному заключению, паломничеству или штрафам, – в то время как другие были приговорены к смерти за «колдовство и содомию». Возможно, обвинение в содомии здесь было выдвинуто по аналогии с судом над тамплиерами или со ссылкой на предполагаемую гомосексуальность катаров, поскольку гомосексуальность не часто вменялась в вину ведьмам. В 1423 году несколько колдунов, подозреваемых в ереси, были приговорены в Каркассоне к смертной казни или пожизненному заключению[384].
Трактат начала XV века «Заблуждения вальденсов» (Errores Valdensium) утверждает, что вальденсы целовали зад демона, принявшего облик кошки, и что они в мгновение ока прилетали на эти встречи на метлах, смазанных магической мазью[385]. Историки давно задаются вопросом, почему вальденсы, мнившие себя новыми апостолами, стали ассоциироваться с дьяволопоклонничеством. По-видимому, отождествление ведьм и вальденсов впервые было сделано в Альпах, где преследуемые еретики находили убежище и где вальденсов было достаточно много, чтобы правоверные жители называли всех еретиков «вальденсами» точно так же, как в Германии немцы называли всех еретиков «катарами», от чего произошло немецкое слово «Ketzer» («еретик»). Это смешение было настолько распространено, что зачастую, как на суде над вальденсами во Фрибурге в 1399 году, трудно сказать, были ли обвиняемые действительно вальденсами, другими еретиками или ведьмами[386]. Опять же, и катарам, и вальденсам приписывалась сексуальная распущенность, и в начале XV века прелюбодей нередко именовался Vaudois («вальденс»). Из альпийских регионов это отождествление распространилось по южной, а затем и по северной Франции, хотя оно редко использовалось за пределами франкоговорящих стран. Статус официального термина слово «вальденс» обрело в булле, изданной 23 марта 1440 года папой Евгением IV[387]. Богословы обосновали это решение тем, что вальденсы, хотя изначально и проповедовали бедность и аскетизм, стали приверженцами ведовства, и вскоре различие между Waudenses (ведьмы-вальденсы) и Waldenses (просто вальденсы) исчезло. Отождествление это настолько прочно закрепилось, что vaulderie стало синонимом шабаша, а выражение aller en vauderie стало значить «отправиться на шабаш».
Ведьм также по-прежнему отождествляли с катарами. Понятие «газары» (от «катары») было применено инквизицией к ведьмам в Савойе в 1420–1430-х годах, и после этого его использовали повсеместно. Хансен и Рунеберг переоценили важность горных регионов в формировании ведовства[388]. Произошедшее в Швейцарии и Савойе сводилось к тому, что ереси, давно укоренившиеся в этих регионах, теперь отождествлялись с ведовством как в сознании властей, так и в сознании простых людей.
В Пинароло и Турине в Ломбардии Антонио да Савильяно, доминиканский инквизитор, провел в 1387–1388 годах серию судебных процессов, которые показывают, как вальденсы, катары и ведовство оказались неразрывно связаны между собой. Первоначально схватили группу еретиков, которые, по-видимому, были людьми скромного достатка, их судили, пытали[389] и тем самым побуждали донести на других, пока под обвинение не попала бо́льшая часть города. Хотя их убеждения представляли собой смесь самых разных идей, группу назвали сектой вальденсов и связали с еретиками Дофине, которых называли «лионскими бедняками»[390]. На самом деле их убеждения имели некоторое сходство с доктринами вальденсов. Они верили в свое нравственное превосходство, поэтому, по их убеждению, любой, кто не принадлежал секте, не мог быть спасен. Католическая церковь и ее таинства были бесполезны, поскольку их изобрели священники ради обогащения; и любой член их секты мог сам совершать Евхаристию. Паломничество, почитание креста, раздача милостыни и священная проституция – все это суеверия католической церкви, которая подверглась разложению со времен Константина. Все клятвы признавались смертным грехом. Также у еретиков был свой папа в Апулии[391]. Любые клятвы рассматривались как смертный грех.
Однако в некоторых их доктринах можно найти след учения катаров: Христос на самом деле не был Богом, поскольку Бог не способен умереть, и он не пожелал бы уничижить себя, приняв плотскую оболочку[392]. Тело не может воскреснуть. Дьявол – это господин этого мира, который создал все сущее на этой земле. Следовательно, когда женщина беременна, она чревата дьяволом. Ее ребенок заточен в дьявольскую материю и не может быть спасен, пока его не примут в секту. Ветхий Завет и Закон Моисея также являются творениями дьявола. У еретиков были «учителя», которые давали им освященный хлеб, называемый consolamentum (расхождение с обычным учением катаров, где consolamentum – утешение – даровался наложением рук). Они целовали этот хлеб в знак почтения и принимали его в сложенные ладони[393]. Если они не успевали получить consolamentum до момента смерти, их дух перевоплощался в низшую форму жизни. Если им предлагали consolamentum в любой момент до наступления естественной смерти, то они могли выбрать – либо умереть мучеником, либо жить и быть духовником (confessor), которого называли магистром или perfectus («совершенным»). В такой форме эти идеи представляли собой несколько отклоняющийся от обычного, но ни в коем случае не дьяволопоклоннический катаризм. Учение о том, что члены общины были истинными сынами Божьими, или о том, что в постные дни можно есть мясо, не является катаристскими доктринами и, возможно, произошло от антиномизма.
Были и другие идеи сектантов, близкие к ведовству. Они устраивали собрания, называемые синагогой, в разных местах один или два раза в месяц; обычно туда приходили десять или одиннадцать человек, мужчин и женщин. Там они официально отреклись от католической веры и поклонялись Сатане как своему Богу, поскольку, по их утверждению, он был более могущественным, чем христианский Бог, и однажды одержит над ним верх. Они пообещали, что никогда не покинут секту и никогда никому не раскроют ее секреты; в этом они поклялись на красной книге – возможно, книге по магии или книге, содержащей имена злых ангелов. На синагогах они слушали проповеди, принимали еретические таинства, а затем пировали и пили. Некоторые напитки были составлены из отвратительных ингредиентов. Тот, кто выпивал их, уже не мог когда-либо покинуть секту, однако их следовало употреблять с осторожностью, так как они могли привести к летальному исходу. После пира гасли огни и начиналось распутство[394]. Одна из обвиняемых, женщина по имени Билия, призналась, что у нее фамильяром была жаба, которую она кормила мясом, хлебом и сыром и из экскрементов которой вместе с человеческими волосами с тела она делала порошок, используемый в приготовлении зелий в синагогах.
Возникает старый неразрешимый вопрос: насколько мы можем верить в эти признания? Применение пыток и стремление инквизиторов привлечь к ответственности как можно больше людей не внушают доверия ни к честности судебного разбирательства, ни к официальным материалам судебного процесса. И все же инквизиторы не слишком старались: не было никаких упоминаний о полетах, оборотнях, договоре с дьяволом, инкубах, детоубийствах, магических мазях или личном присутствии дьявола на синагогах. Источники дают представление о состоянии представлений ведовства в то время, но они не показывают, во что на самом деле верил обвиняемый. То, что по крайней мере некоторые из них были еретиками и, возможно, практиковали странные обряды, несомненно, верно, но неразборчивое рвение инквизиции мешает сделать точные выводы.