а соответствующем же уровне. Более точные данные, если они сохранились, еще предстоит скрупулезно изучать ученым в будущем, а пока мы можем лишь ссылаться на общеизвестные факты либо на экспертные мнения, которые считаем нужным привести.
«ПОНЯТИЕ “СЕРИЙНЫЕ УБИЙСТВА” БЫЛО ВВЕДЕНО В ЛЕКСИКОН НА ЗАПАДЕ В КОНЦЕ 70-Х ГГ. XX СТОЛЕТИЯ. В РОССИИ ОНО СТАЛО УПОТРЕБЛЯТЬСЯ ЛИШЬ С НАЧАЛА 90-Х ГГ.
С этого времени им пользуются средства массовой информации, сотрудники правоохранительных органов, ученые. Понятия “серийные преступления”, “серийные убийства”, “серийные убийцы” фигурируют в официальных документах органов прокуратуры и МВД. (Между тем законодателю это понятие незнакомо. В уголовном законе указаний ни на серийные преступления, ни на серийные убийства не содержится. Закон употребляет иную терминологию. В УК РФ говорится о неоднократности, совокупности, рецидиве преступлений как формах множественности преступлений)», – напоминают вводные истины В.А. Образцов и С.Н. Богомолова в исследовании «Криминалистическая психология»[89].
Говоря об интересующем нас явлении в международном разрезе, они утверждают, что до недавнего времени (их исследование вышло в 2002 году) «феномен кровавых похождений маньяков считался сугубо американским: из 200 самых известных серийных убийц почти 75 % являлись жителями США». Также Образцов и Богомолова ссылаются на книгу упомянутого Николая Модестова «Серийные убийцы. Маньяки и их жертвы», вышедшую в 1999 году. Там, в частности, говорится, что ежегодно в США регистрировалось до 100 серийных убийц, жертвами которых становились дети, женщины и старики.
Серийные убийства, по утверждению Образцова и Богомоловой, представляют большую проблему в Южной Америке с ее достаточно высоким уровнем преступности (уличные банды, ультраправые эскадроны смерти и террор наркокартелей остаются повседневностью многих латиноамериканских стран). В качестве примера исследователи упоминают маньяка-рекордсмена – колумбийца Педро Алонсо Лопеса, который в течение семи лет с 1973 года «убил около 300 девочек» не только на родине, в Колумбии, но также в Эквадоре и Перу. Лопеса арестовали в 1980 году в Эквадоре, но в 1994 году освободили, а затем снова задержали как «нелегального иммигранта» и экстрадировали в Колумбию. На родине его поместили в психиатрическую больницу, а в 1998 году он был признан вменяемым и освобожден под залог. В итоге он скрылся и по состоянию на 2022 год местонахождение 74-летнего серийника неизвестно, его разыскивает Интерпол.
В 2006 году Лопес вошел в Книгу рекордов Гиннесса как «самый плодовитый серийный убийца», но впоследствии его оттуда убрали, потому что в истории были более кровожадные маньяки. Например, «доиндустриальный» серийник Туг Бехрам из Индии, живший на рубеже XVIII–XIX веков (примерно в 1765–1840). По оценкам исследователей, он убил более 930 человек в Индии. Состоял в криминальной секте «Тхаги», члены которой занимались ритуальными убийствами во имя богини смерти и разрушения Кали.
За последние годы западным ученым удалось проанализировать имеющиеся данные и обнародовать определенные цифры, по которым мы можем отчасти делать сравнение динамики появления серийных маньяков в СССР и России с зарубежными странами. Здесь стоит обратить внимание на исследование специалистов университета Рэдфорда и университета Флориды, которые в 2022 году «задокументировали» серийных убийц в разных частях мира.
Из их выводов следует, что страной с наибольшим количеством зарегистрированных серийных убийц стали США. Там с 1900 по 2018 год было зарегистрировано 3613 таких преступников, или 67 % серийников от общего количества фигурантов, попавших в исследование. Далее следует Великобритания (167), Япония (137), Южная Африка (123), Индия (121) и Канада (119)[90]. Россия и Советский Союз в их поле зрения не попали, но если бы там оказались данные об имеющихся маньяках из нашей страны (а их по открытым источникам нам удалось насчитать 365 плюс более 120 участников банд «политически мотивированных» серийных убийц 2000-х, и это по самым скромным подсчетам), то мы бы заняли второе место после США.
В исследовании американских ученых 2022 года приводятся и другие интересные данные о «коллективном портрете» маньяка этого мира. Так, с 1900 года примерно 11 % серийных убийц были женщинами, но их процент с годами снижался. Если до 1930-х годов примерно треть серийных убийц, которые попали в поле исследования ученых США, составляли женщины, то с 1980 года этот показатель снизился примерно до 6 %.
СЕРИЙНЫЕ УБИЙЦЫ-ЖЕНЩИНЫ ИСПОЛЬЗОВАЛИ ЯД ЧАЩЕ, ЧЕМ СЕРИЙНЫЕ УБИЙЦЫ-МУЖЧИНЫ, И УБИВАЛИ РАДИ ФИНАНСОВОЙ ВЫГОДЫ В КАЧЕСТВЕ ОСНОВНОГО МОТИВА. В ТО ЖЕ ВРЕМЯ СЕРИЙНЫЕ УБИЙЦЫ-МУЖЧИНЫ ЧАЩЕ УБИВАЛИ РАДИ СОБСТВЕННОГО УДОВОЛЬСТВИЯ,
– говорится в исследовании.
Около 1,8 % серийных убийц-мужчин и 1,3 % серийных убийц-женщин ели своих жертв, 3,4 % и 0,5 % соответственно совершали с ними акты некрофилии, 0,7 % и 0,4 % пили кровь убитых.
Пиком по количеству серийных убийц и их жертв в США стали 1980-е годы. В это десятилетие, как отмечают ученые университета Рэдфорда и университета Флориды, насчитывалось 150 серийников, убивших двух или более жертв, и 104, убивших трех или более жертв. При этом только в 1987 году был достигнут мрачный рекорд – 404 жертвы. В последующие десятилетия, как отмечают исследователи, в американском обществе пошел спад. В 1990-е в Штатах было зафиксировано 138 преступников, убивших двух или более жертв и 89 – троих или более. А в 2010–2018 годах 43, убивших двух и более жертв, и 23 – троих и более.
Тренд на снижение преступности исследователи объясняют более эффективным обнаружением преступников и ужесточением в США правил условно-досрочного освобождения, в связи с чем «на улицы вернули меньше потенциальных серийных убийц».
С 1950 года в США 16,8 % серийных убийц в нашей базе данных совершали повторные убийства после освобождения из тюрьмы за предыдущее убийство. Эта цифра в сочетании с тем фактом, что 79 % серийных убийц в США попали в тюрьму до их первого убийства, подтверждает взаимосвязь между более длительными тюремными сроками и снижением частоты серийных убийц,
– объясняют исследователи.
По их мнению, на спад серийных убийств также влияет то, что «меньше людей путешествуют автостопом, предлагают поездки незнакомцам и ходят в школу пешком».
Для сравнения – в России пиковым за весь период нашего наблюдения стал период первых двух постсоветских десятилетий. Как мы уже отмечали в предыдущих главах, рост числа маньяков в советском/российском обществе начался в 1960-е годы, а самая «крутая» динамика прироста наблюдалась в 1990-е, параллельно с ростом общего количества преступности в постсоветские годы.
О том, есть ли разница между российскими/советскими и американскими/западными серийниками, а также разница в подходах к их выявлению, мы спросили у наших экспертов. И вот что они рассказали.
ДМИТРИЙ МИРОНОВ, БЫВШИЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ МОСКОВСКОГО УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА:
– Разница между российскими и американскими маньяками, во-первых, в мобильности. США – это автомобильная страна. Совершил убийство в городишке N, потом переехал в другой штат, снова совершил убийство и так далее. Соответственно, на выходе получается один висяк в одном штате, второй во втором, так как электронные базы не сведены. Нет, конечно, они проводят профайлинг[91] и, если видят, что это серия, ей занимаются федералы. Но все это происходит чуть дольше, чем у нас.
Другое отличие – это способ. Конечно, манеры убийств схожи, но социальное устройство накладывает отпечаток. Там более распространен частный сектор – одноэтажные постройки. У нас муравейник – квартиры. Отсюда больше жертв. Ярким примером выступает маньяк Дэннис Рэйдер. Он более известен под прозвищем BTK – это аббревиатура английских слов, означающих «связать, пытать, убить» (bind, torture, kill). Он убивал семьями, заранее пробирался в дома, изучал входы и выходы, знал, как отпирается дверь, есть ли домашние животные и так далее. Он проникал в жилище и сначала убивал родителей на глазах у детей и наоборот. Очень долго его искали[92] отчасти именно из-за социального устройства – большие территории, меньше случайных свидетелей и так далее.
Помимо этого, [у России и США] очень большие отличия в криминалистических и иных методах розыска. Когда мы с коллегами приезжали [в США], честно, мягко говоря, удивлялись, как можно было так долго искать убийцу в городке с населением условно в 50 тысяч человек. Не хочу подвергать критике западных коллег, но у них гораздо более слабая разыскная школа. По большей части у них все строится на ДНК и отработке связи. Они в основном «выезжают» на отличной криминалистической технике, ее возможностях, базах ДНК. У нас тоже, конечно, это есть, но в стадии развития. У них же техника и базы отработаны до мелочей, но нет школы розыска, нет накопленного опыта, нет такой работы «в полях».
ЛАРИСА ГУСЕВА, АДВОКАТ:
– На Западе раньше, чем в странах бывшего соцлагеря, признали существование проблемы [серийных маньяков], и у них больше наработок по тому, как их вычислять и выявлять. Помимо расследования преступлений, основная функция правоохранительных органов – это профилактика преступлений. Возможно, исходя из того, что [силовики на Западе] более в этом просвещенные и больше изучают проблему [маньяков], поэтому, может быть, у них лучше получается профилактика.
У нас – что в Российской империи, что в СССР, что в первые постсоветские годы – большая часть оперативной работы строилась на агентурном аппарате, то есть на доносах. У каждого опера были засекреченные агенты, которые получали определенную мзду за свою работу. Не обязательно они на кого-то «стучали». Агент был, как правило, из «воровской» среды, и он понимал, кто, что и как. С ним общались на равных. А в середине 1990-х денег не стало хватать и на ментов, не говоря про агентов. И про них все забыли. Агентурная сеть сильно развалилась. И это очень ярко показано, как ни смешно, в первых сериях сериала «Улицы разбитых фонарей». Там персонаж актера Нилова – оперативник Ларин – брал заводную курочку, заводил ее и писал от имени вымышленного агента Цыплакова информацию, которую добыл в результате опросов и допросов.