ма утяжелилась и доля христианской веры. Назначенные в Свеонию епископы, боясь преследований, сидели дома, и только епископ Сконии опекал приходы Готии, да еще какой-то свеонский наместник (satrapa) по имени Гниф склонял народ к христианству. Схолия 85[15]. После гибели обоих Эриков в сражении, к власти пришел сын Стенкеля Халзстейн. Вскоре он был изгнан, а на его место из Руссии пригласили Амуидера, затем отстранив и этого (отстранен он был за нежелание изменить христианской вере. — К.П.), свеоны избрали некоего Хаквина»[16].
Сейчас представьте себе, читатель, какую из этого сообщения можно было развернуть историю о том, что шведы, «умев сражаться за вольность, не умели ею пользоваться»! Т. е., нет в Швеции порядка, нет. Земля обильна, а порядка нет! Приходите из Руссии и володейте! Уже из одного этого примера наглядно видно чего стоит пресловутая «норманнская теория»[17].
Пятое замечание вытекает из четвертого, а именно из непонимания славянами сакрального смысла Ordnung[18]. По словам Н. М. Карамзина: «Он (Рюрик. — К.П.), приняв единовластие (выделено мной. — К.П.), отдал в управление знаменитым единоземцам своим, кроме Белаозера, Полоцк, Ростов и Муром, им или братьями его завоеванные, как надобно думать. Таким образом, вместе с верховною Княжескою властию утвердилась в России, кажется, и система феодальная, Поместная, или Удельная, бывшая основанием новых гражданских обществ в Скандинавии и во всей Европе, где господствовали народы Германские… Чрез два года [в 864 г.], по кончине Синеуса и Трувора, старший брат, присоединив области их к своему Княжеству, основал Монархию Российскую (выделено мной. — К.П.)»[19].
Итак, по мнению некоторых историков XIX века, Рюрик заложил в восточнославянском обществе основы единодержавия, поместного землевладения и гражданского общества. Что касается современных оценок, то, по словам известного ученого д.и.н. А. Н. Кирпичникова, «в Ладоге (ныне Старая Ладога. — К.П.) была задумана русская империя»[20].
Вот здесь возникает ряд вопросов, и первый из них таков: на каком основании зиждутся подобные выводы?
0 жизни древней Ладоги мы знаем, в основном, по данным археологических раскопок. Летописные источники о Ладоге практически ничего не сообщают, кроме того, что ее, по сообщению Ипатьевского летописца, «срубил» Рюрик. Отсюда совершенно ясно, что она не имела никакого политического, впрочем, как и экономического, значения за все время своего существования и каким образом в ней была задумана какая-либо империя, остается полнейшей загадкой. Согласно тем же археологическим данным, скандинавы впервые появились в Ладоге в середине VIII в., с самого начала существования поселения, т. е. за добрую сотню лет до призвания варягов[21]. Самое большее, что можно предполагать, это то, что Рюрик обнес периметр Ладоги городней, т. е. бревенчатым частоколом. Напомню, что городом в те времена назывались не только торгово-ремесленные центры, но и сами укрепления.
Еще одна проблема состоит в том, что Новгородская земля никоим образом не подходит на роль устроителя российской монархии, равно как и одноименной империи. Ее, эту землю, можно было бы назвать колыбелью российской демократии, однако в 1478 году данная демократия была удушена именно Российской монархией и именно в ее колыбели. Как известно, Новгородская демократическая вечевая республика просуществовала в Новгороде до 1478 года и была ликвидирована после Шелонской битвы (14.07.1471), на р. Шелонь, в ходе московско-новгородской войны при Великом князе Иване III.
Что мы знаем о политическом устройстве Новгородской республики? Коротко можно сказать следующее. Великим Новгородом управлял посадник, выбираемый вечем из знатных бояр, в заместителях у него ходил тысяцкий (также избираемый народом предводитель ополчения), политику определяли бояре.
Вот список первых новгородских посадников из Новгородской первой летописи: «А се посадницы Новгородъстии: Гостомыслъ (выделено мной. — К.П), Коснятин, Остромиръ, Завид, сынъ его Дмитръ, Петрята, Коснятинъ, Нинонегъ, Сава, Улебъ, Гюрята, сынъ его Мирославъ, Микула, сына его два: Петръ, Костянтинъ, Добрына, Костянтинъ Моисеевич, Борисъ, Завид Дмитриевич, Данило ис Киева, Иванко Павловичь, сынъ его Судило, Якунъ Мирославич, Нежата Твердятичь…» и т. д.
С 1136 года, после того как наместник киевского князя в Новгороде был заключен под стражу, и по 1478 год власть в городе и на подконтрольной ему территории перешла к народному собранию — вечу. Собственное вече существовало также и во Пскове. Что касается князей, то они приглашались народным собранием по особому договору, который значительно ограничивал их права. Князья только командовали войском и не имели никаких прав на новгородские земли. За службу они получали жалованье, часть военной добычи и имели право вести торговлю. Основой новгородского войска являлась княжеская дружина, насчитывавшая, как правило, 300–400 бойцов, остальная часть войска состоя-да из ополчения, которое выставляли бояре и купцы в военное время. Как правило, князь в Новгороде пользовался поддержкой той или иной части бояр; это также означало, что никакая боярская группировка не могла распоряжаться без поддержки князя.
Как невозможно назвать Новгородскую землю местом зарождения Российской монархии, так же сомнительна и роль Киева в ее становлении. По мнению известного историка прошлых лет, Н. И. Костомарова, украинский народ являлся очень древним и непохожим на великороссов. Он считал Юг республиканским, удельно-вечевым, а Великороссию монархической и полагал, что в основе русской истории лежала борьба этих двух начал[22].
Увы, как бы там ни было, но основанием российского самодержавия следует полагать Московию, точнее Владимиро-Суздальское княжество или же Суздальскую землю (она же Залесье), жителей которой новгородские летописцы называли низовцами.
Нельзя также утверждать, что великорусский монархизм ведет свое начало от шведских конунгов, если даже и предположить, что Рюрик был шведом. Конунги являлись выборными племенными вождями. Много позже Иван IV Васильевич Грозный отказывал в «братстве» шведскому королю Густаву I Вазе именно из-за того, что тот являлся избранным королем. Кроме того, он позорил избирательной властью польского короля Стефана Батория («Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь Всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению»), а английскую королеву Елизавету I (называемую им «сестрой любителной, любной»)[23], попрекал «…у тебя мимо тебя люди владеют, а не токмо люди, но и мужики торговые… А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица».
Следующий вопрос таков. Мог ли Рюрик утвердить в Русской земле основы поместной системы, как это утверждает Н. М. Карамзин?
Само слово поместье[24] входит в оборот в России только при Иване III (1440–1505 гг.), и дело здесь заключается вот в чем. Основания для поместной системы стали складываться именно в то время, т. е. именно в то время в Великороссии получает широкое значение пахотное земледелие, которое предполагает наличие тяглового скота, сельскохозяйственного инвентаря и правового обеспечения земельной собственности.
До этих времен в Русских княжествах безраздельно господствовало подсечное земледелие[25], которое ничего подобного не требовало, а княжеская власть основывалась на системе погостов[26]. Подавляющее большинство населения лесной полосы Восточной Европы во времена Рюрика проживало в деревнях одно-двухдворках большими патриархальными семьями в 50–60 человек и занималось, в основном, охотой и лесными промыслами. Пахотное земледелие тогда развивалось в районах ополий и едва ли затрагивало десятую часть населения. Ополья же являлись и центрами формирования государственности.
Поскольку поместное землевладение у восточных славян во времена Рюрика и несколькими веками позже отсутствовало как таковое, соответственно, отсутствовало и обеспечивающее его право земельной собственности. Как отмечает B. Л. Янин: «Древнейший вариант «Русской правды», относящийся ко временам Ярослава Мудрого, не знает частной собственности на землю. В южной Руси первые вотчины появляются в третьей четверти XI в., что зафиксировано так называемой «Правдой Ярославичей». В северной Руси сложение вотчинной системы начинается не ранее рубежа XI–XII вв… Не существовало в Новгородской земле до XII в. и домениальных княжеских владений»[27].
Таким образом, Рюрик никак не мог утвердить поместную систему в восточнославянском обществе, а также и пресловутый феодализм, вне зависимости от того, какую национальность он представлял: скандинавскую, хазарскую, еврейскую, да хотя бы и грузинскую.
Удельная система, принятая в Русских княжествах имела мало общего с феодальной системой, принятой в Европе. Еще В. О. Ключевский в «Курсе русской истории» указывал на то, что для Руси феодальные порядки были не свойственны. Он отмечал, что бояре могли иметь вотчины в разных уделах и служили по договору там, где хотели и княжеские договоры гласили: «…а бояром и слугам межи нас вольным воля». Князь, соединял в своем лице государя и верховного собственника земли, он был похож на сеньора, но его бояре совсем не являлись вассалами. То есть, удельный строй вовсе не походил на феодальную систему Западной Европы, и совершенно непонятно, каким образом варяги могли принести славянам еще и «основание гражданского общества».