– Разумеется, будешь, – сказал князь.
Он коснулся лба девочки. Она вся пылала и была влажной от пота. Князь мысленно обругал себя. Нельзя слишком сильно привязываться к детям, в особенности к девочкам.
Но Олега вечно что-то тревожило, а эта малышка стала для него настоящим утешением. Она была веселая и дерзкая, иногда даже потешалась над его суровостью. Любого воина он за подобные шутки рассек бы пополам, но с ней только смеялся, забывая о мучительных снах, чудовищных кошмарах, из-за которых вскакивал в глухие ночные часы. В этих кошмарных снах он постоянно снова оказывался у колодца, наблюдал собственную смерть, слышал топот копыт и просыпался с неизменным криком. А когда засыпал снова, то становилось еще хуже. Он видел воина на коне о восьми ногах – Один вернется на землю и встанет во главе армий Игоря. Всем известно, что этот бог не гнушается предательством, однако Олег все равно чувствовал себя обманутым. Ведь он так много жертвовал, отдал столько рабов, столько скота, столько золота! И все же знамения говорили ясно: бог угрожает уничтожить его.
Поэтому он отправлял гонцов во все уголки своих земель, чтобы они свозили к нему диких шаманок и святых старцев, жрецов и ведуний, желая услышать, что пророчество было неверным. Духовидцы валили в Ладогу толпами, словно в базарный день, громыхали костями, кидали руны, потели и постились, добиваясь откровений. Их шло столько, что самого Олега стали называть провидцем и дали ему прозвище – Вещий Олег. Все же старания кудесников ни к чему не приводили, они твердили только, что он станет величайшим правителем всех известных земель на свете. Он не верил им, видя, что все они лишь стараются ему польстить.
Но одна женщина с гор нарисовала что-то на пыльном полу.
– Вот твоя судьба, – сказала она. В пыли был начерчен силуэт лошади.
– Меня убьет мой конь? – Олег поглядел по сторонам. В зале было пустынно, дружину он отправил на улицу, чтобы никто не услышал плохих предсказаний, чтобы слухи не дошли до народа. – Или лошадь – это только символ? Может быть, она значит что-то другое? Может быть, только бог может убить меня? Или, возможно, лошадь пророчит огромное богатство?
– Это может означать что угодно, – ответила провидица и протянула ладошку за наградой.
Под скамьей у стены послышался шорох, Олег обернулся на звук. Оказалось, что это его маленькая дочка Свава спряталась в темном углу. Увидев ее, он улыбнулся.
– Вот сейчас как высеку, чтобы не подслушивала!
Девочка только рассмеялась и подбежала к отцу.
– Можно мне яблоко?
– Но к нам пришла не крестьянка, а ведьма. Прорицательница. Будешь баловаться, она тебя съест!
– Я сама ее съем! – сказала Свава.
– Моя дочка, – обратился он к ведунье, – смелая, как мальчишка, да еще и дерзкая.
Однако провидица уже получила свое золото и направлялась к двери, и Олег снова задумался о том, что именно Один хочет отнять у него и отдать Игорю.
Олег пытался подорвать силы мальчишки, однако у Игоря были могущественные сторонники, а от своих сородичей, входивших в его дружину, Игорь требовал такой же преданности, как Олег от своих. Дяди Игоря отличались суровостью и хитроумием, они пресекали любые заговоры, и этот путь был для Олега закрыт. Ему оставалось только придерживаться первоначального замысла: завоевать южные земли и передать парню, чтобы тот сам наделал ошибок. Боги любят Игоря, и с этим Олег ничего не может поделать.
Но вот однажды в январе, когда завывала ужасная метель, в город вошел трясущийся от холода путник. Сначала его приняли за нищего из-за тряпья и волчьей шкуры, в которую он был одет, и поражались тому, что человек сумел выжить в такую снежную бурю.
Стражники впустили его в город из любопытства и жалости. Он подошел к одному из костров за воротами, чтобы отогреться. Олегу доложили о приходе этого человека, потому что одинокие путешественники в эту пору попросту не встречались. Никто не смог бы выжить в буране. Олег велел дружине оставаться в большом зале и пировать дальше. Конец света настанет, когда князь, владеющий всеми восточными землями, побоится выйти к замерзшему нищему страннику без свиты. Сказать по правде, Олегу просто наскучило выслушивать хвастливые рассказы о подвигах и играть в дурацкую игру, когда все дружно хлопают в ладоши, а того, кто сбивается с ритма, заставляют пить чарку. Олег так часто играл в эту игру, что попросту не мог сбиться с ритма, поэтому иногда делал это намеренно, желая промочить горло.
В общем, он вышел из зала один, закрыл лицо плащом и побрел в метель едва ли не вслепую.
Путник стоял у костра, спина у него была запорошена снегом, и сам он казался высеченным изо льда: статуя, увенчанная копной ярко-рыжих волос. Олег сказал стражнику, что их гость порядком утомился, и велел принести ему угощение, и тогда незнакомец улыбнулся князю. От улыбки метель прекратилась, ветер стих.
Олег поглядел в небо. Ночь только наступила, темное небо из-за мороза отливало багрянцем, звезды блестели ледяными кристалликами, тонкий месяц походил на сосульку, готовую оторваться и упасть на землю. Теперь, когда ветер перестал завывать, глухая зимняя тишина навалилась на город, а с ней пришло ощущение совершенной неподвижности. Олега охватило какое-то странное чувство.
– Я знаю тебя, – сказал он.
– А я знаю тебя, мой пылкий князь, от желаний которого даже буря затихает.
– Что тебе известно о моих желаниях?
– Единственное, что следует о них знать.
– И что же?
– Им не суждено сбыться.
Олег ощутил, как кровь отхлынула от щек, хотя ему удалось сдержать себя. Ему хотелось убить наглеца на месте, однако он чувствовал себя странно незащищенным. Из-за перемены погоды он испытывал тревогу, но было и что-то другое. Что же? Этот человек, чье тело в свете костра казалось опутанным оранжевыми змеями, пешком прошел сквозь буран, способный убить даже всадника с лошадью.
– В таком случае мне надо желать еще больше, – заявил Олег. – Ведь тогда я успею получить много, даже не достигнув целей.
Незнакомец улыбнулся. Ухмыльнулся, показывая зубы, словно голодный волк, – так показалось Олегу.
– Ты знаешь, что тебя убьет.
– Моя лошадь. И я этому рад. Это значит, что я бессмертный, потому что у князя Олега нет своих лошадей. Все лошади, на которых он ездит, взяты взаймы.
– Какая поразительная судьба! Быть хозяином одной только взятой взаймы лошади, лишенным всех земель рукой мертвого бога. Хочешь его увидеть?
– Покажи.
Нищий взмахнул рукой, и снег на площади перед воротами взвился с земли. Понесся, закружился во множестве крохотных вихрей и наконец сложился в фигуру. Перед князем предстала сцена из саги. Наводящий страх бог Один, одноглазый и ужасный, с искаженным в крике лицом, восседал на восьминогом коне Слейпнире, пронзая копьем жуткого волка, который вцепился в его щит. Город наполнился грохотом битвы, и Олег удивился, что никто из его дружины не выскочил на улицу узнать, что происходит.
Копье воткнулось в Волка, вошло в плоть, и зверь пронзительно завыл, однако не ослабил хватку. Щит всадника разлетелся в щепы, и Волк вонзил когти в плоть коня, сомкнув зубастую пасть на шее воина. Тело Волка взвилось вверх по невообразимой спирали, когда легендарный конь заржал и забрыкался, силясь освободиться. Однако Волк держался мертвой хваткой.
А в следующий миг снежные хлопья осыпались на землю, и на город снова спустилась ночная тишина. Олег подошел к месту схватки. На снегу лежала всего лишь скрученная веревка. Олег узнал тройной узел Одина.
Князь поднял ее и протянул нищему. Ему показалось, что это самый правильный жест.
– Когда он умирал в последний раз, – сказал чужак, – было так.
Он словно из ниоткуда вынул длинный нож и ловко разрезал веревку на три части.
– Он в этом мире, разделенный на части, – пояснил незнакомец, показывая Олегу свисающие куски веревки. – Если когда-нибудь он снова станет цельным, то тебя и все армии на свете ждет такая битва, какой не видывал мир. Он выжжет все земли, от обледенелых берегов острова Туле и зеленых холмов Альбиона до пустынь Серкланда.
– Не понимаю, – признался Олег.
– Он в этом мире, разделенный на три части. Если он снова станет одним целым, ты и все другие воины будете удирать от него, как крысы из горящего амбара. Останутся только его любимчики. Игорь будет торжествовать. Игорь будет править.
Слова чужака отдавались в ушах Олега странным шипением, немного похожим на тот звук, который слышишь, когда к спине животного прижимают раскаленное клеймо.
– А как он может стать единым целым?
– Так, как он становится чем угодно, – через смерть. Есть три живых человека, несущих в себе руны. Фрагменты бога. В конце останется только один, и судьба настигнет тебя, чтобы стереть с лица земли.
– Кто они, эти люди? И что мне делать?
– Тот, кто пьет из колодца Мимира, должен заплатить. О́дин отдал за мудрость глаз, сияющий бог Хеймдалль пожертвовал ухо. Что готов дать ты?
– Свой покой.
– Этого недостаточно. Требуется гораздо больше.
– Что же?
– Ребенок.
– Какой ребенок?
– Тот, что сидит рядом с тобой в большом зале.
– Для чего?
– Для смерти.
Олега затопила волна восхитительного предчувствия. Неужели бога действительно можно задобрить, отдав Игоря?
– И если я соглашусь, тот бог, которого ты показал мне, не придет?
– Твой долг перед колодцем будет уплачен. Твое имя прогремит в веках, ты станешь самым могущественным правителем на земле. Ты получишь пророчество и узнаешь, каким путем тебе двигаться дальше.
Олег улыбнулся.
– Ты бог, – сказал он.
Олег явственно сознавал это. Воздух вокруг его собеседника казался вязким, от этого все чувства князя притуплялись, как будто он стоял под водой. Рядом с незнакомцем Олег сделался медлительным и каким-то хрупким.
– Так и есть.
– Как тебя зовут?
– У меня много имен. Здесь я Велес, а в Риме – Люцифер. Для тебя же я Локи.