— Мама!
Она не ответила. Повалилась вперед, на меня. Я вывернулась из-под нее и увидела, что на маминой спине большая дырка, из которой выливается кровь. Вся ее куртка стала красной. Я знала, что это такое, видела в кино. Мама умирала.
Я завизжала что было мочи. Мне было страшно, очень страшно. И тут кусты зашевелились и на поляну вышли четверо человек. Они все были в черных костюмах, как слуги дедушки. Я сначала обрадовалась, а потом увидела дядю Сережу, который приходил к папе пить вино. Я поняла, что они не от дедушки, а от папы.
Обняв маму, я прижалась к ней. И заплакала. Нас все-таки догнали шестерки. Теперь понятно, кто это такие. Я ждала, что они выстрелят в меня тоже, но они медлили. Ругались. Никто не хотел стрелять. Но дядя Сережа пригрозил, что он застрелит других, если они не закончат дело.
Тогда я разозлилась. Страшно разозлилась. Он приходил к папе, приносил конфеты, а теперь говорил, чтобы в меня стреляли. Противный тип. Гадкий! Шестерка!
Мне вспомнилось, что говорила мама: нужно звать. Я обернулась, но никого не увидела. Над поляной торчала глупая радуга, которая уходила далеко за лес, а там, где я упала, лежал Эльфик. Маленький мягкий Эльфик. Я и позвала его. Ведь мама говорила, что он поможет…
— Эльфик! — позвала я. — Приди, пожалуйста! Эльфик! Спаси меня! Ты мне очень нужен! Приди… Пожалуйста-а-а, Эльфи-и-ик!
Раздался громкий щелчок, и я обернулась. Двое шестерок целились в меня из больших пистолетов, а дядя Сережа и еще один отвернулись.
— Эльфик! — закричала я и зажмурилась.
Раздался выстрел, и надо мной промчалось что-то теплое и быстрое. Я закричала, и тут это что-то полетело обратно, громко шурша. От удивления я открыла глаза и увидела, что шестерки с пистолетами лежат на земле. А дядя Сережа стоит бледный-бледный и держится рукой за грудь. Из груди у него торчала длинная стрела с хвостиком из белых перьев. А потом в воздухе снова зашуршало, и сразу много стрел утыкали дядю Сережу и всех шестерок. Все случилось так быстро, что я даже не успела крикнуть. Тогда я обернулась и увидела их.
Их было трое, и все выглядели как мой Эльфик. На них были зеленые кофточки и шапочки, а в руках настоящие деревянные луки. И еще у них были длинные белые волосы и острые ушки. Это были самые настоящие эльфы.
За их спинами сияла радуга. Она упирались в землю, как большая разноцветная колонна, и чуть дрожала. Я поняла, что эльфы пришли из радуги. Пришли, чтобы меня спасти.
Один из них подошел ко мне. В одной руке он держал моего Эльфика, а в другой лук. Эльф нагнулся надо мной и протянул игрушку.
— Ты звала меня? — спросил он и улыбнулся. Улыбка у него была совсем как у моей мамы.
— Я звала Эльфика, — ответила я.
— Ну вот я и пришел. Пойдем со мной.
Его улыбка была такой же, как у моей мамы. От него пахло лесом — листьями и росой. Он был самым настоящим взаправдашним эльфом. И он звал меня с собой.
Я взяла игрушку, а настоящий эльф подхватил меня на руки и понес к радуге.
Теперь я живу у дедушки. У маминого папы. Оказалось, что это он пришел тогда на поляну и взял меня на руки. Он совсем не старый и ничуть не похож на моего второго дедушку. Он высокий, красивый и еще — Самый Главный Эльф в том городе, где мы живем. А город в самом большом лесу, и все дома здесь — как деревья.
Я очень скучаю по маме, мне кажется, что мы зря ушли, не взяв ее с собой. Иногда я думаю, что она все еще жива, но осталась там, в Грязном Мире — так дедушка называет то место, где я родилась. По Грязному Миру я тоже скучаю. Мне не хватает телевизора. Эльфы красиво поют, но совсем не умеют показывать картинки. И радио у них нет. И еще — у меня нет друзей. Эльфы тут все взрослые и страшно серьезные. Скучные. Иногда я прошу дедушку, чтобы он отпустил меня туда, в Грязный Мир. Говорю, что хочу в кино, мороженого и еще — гулять во дворе. Чтобы повидаться с Петькой и Машей, моими друзьями. Тогда дедушка страшно ругается. Я не знаю таких слов, даже по телевизору таких не слышала. Но чувствую — ругается. Потом он говорит, что на его семье лежит проклятье. И что Грязный Мир все время забирает у него все самое ценное. И что он больше не позволит этому случиться. Потом он расстраивается, просит прощения, дарит мне какую-нибудь красивую игрушку из странного прозрачного дерева и уходит пить серебряное вино.
Я остаюсь наедине с моим Эльфиком. Только он напоминает мне о моем доме — о Грязном Мире. Мне грустно и хочется вернуться, но никто не хочет мне помочь. Ну и ладно. Я знаю, что, когда вырасту, сама найду дорогу. Ведь я знаю, как туда попасть. Надо только найти то место, где радуга встречается с землей.
Анна БогданецКОРАБЛИ ИДЗУБАРРУ
Вот вам, люди и не люди, рассказ о Ленне-Отступнике. Вот вам история о Ленне-Предателе… Да не повторится она во веки веков и да послужит молодым в назидание, а пожилым — в размышление.
Однажды в незапамятные времена бывший принц Идзубарру гулял по набережной королевских верфей. Звали его Ленн, и был он плохим правителем — злым, жестоким и коварным. И восстали все подданные на него — и люди, и Корабли, — и свергли его правление. Казнить, однако, не решились, а позволили ему получить мирную профессию и заниматься чем угодно из того, что не связано с политикой, войной и порабощением.
И спрятал Ленн глубоко в своей черной душе великую злобу на всех и вся, и явился с нею на Праздник Молодых Кораблей. И вот, лишенный всех привилегий и даже своего родового имени, разгуливал он по причалам верфи, подбирая себе подходящее судно.
Нарядная толпа плотно обжимала бывшего принца, обсуждая со всех сторон достоинства тех или иных Кораблей, результаты соревнований, ходовых испытаний и разного рода пари — иногда не совсем легальных. Принц, не привыкший еще к такой фамильярности, досадливо морщился.
День стоял чудесный. Почти все пространство Яхонтовой бухты, по которой уже начали разбегаться розоватые блики заката, было до отказа забито молоденькими Кораблями, будущими покорителями звездных пространств. Было им от роду лет по сто — сто пятьдесят, а росту в них было, соответственно, лишь метров по сто. И только некоторые, особо крупные, достигали в длину двухсот метров, обещая лет через триста стать хорошими скакунами через пространство, а кое-кто и через время.
Молодые Корабли были рады показать себя с наилучшей стороны, даже если бы на море бушевали штормы и приливы. Теперь же, в тихой, прозрачной до самого дна бухте, они, не познавшие еще Капитана, высоко выпрыгивали из воды, резвились и плясали на волнах.
Некоторые юные Корабли от избытка сил гоняли друг друга по всей акватории бухты, демонстрируя скорость и маневренность. Кто-то заранее радовался удачному выбору, высылая своим будущим Капитанам прехорошеньких Посредниц, согласованных со вкусами и взглядами повелителя по Каталогу Внешних Обличий. А кто-то беседовал на неслышимых человеческому уху частотах с более солидными Матками-родительницами или — Наставницами.
Более взрослые Матки, длиной метров в четыреста-пятьсот, виднелись в открытом море, подальше от берега и приливных волн, окруженные эскортом из учениц и потомства. Их принаряженные экипажи прогуливались вдоль бортов, принимая самые приятные для человеческого глаза формы и посылая в людскую толпу улыбки и воздушные поцелуи.
Именно взрослые Матки, солидно покачивавшиеся на волнах, знали настоящую цену и себе, и представленному молодняку, и заявленным Капитанам, и именно они решали вопросы о правомочности тех или иных брачных контрактов, следя за тем, чтобы не случалось при их заключении откровенных мезальянсов.
И большинство молодых Кораблей в такие дни подыскивали себе действительно подходящую пару из числа молодых Капитанов. Но немало случалось и ошибок, разочарований и трагедий. Выбор Капитана — наука, искусство и магия одновременно. Сколько тестов проводилось в дни Праздника Молодых Кораблей, сколько сжигалось жертвоприношений и возносилось молитв… А сколько шарлатанов и гадателей сделали себе целые состояния, предсказывая Маткам, будет ли их будущий Капитан заботлив, не будет ли он груб; здоров ли будет произведенный из мальчиков Экипаж; и окажется ли произведенное из девочек потомство способно к межзвездным перелетам…
Всем известно, как быстро растут и совершенствуются Матки с любящими и заботливыми Капитанами. Ходили легенды, как особые везунчики при жизни одного лишь Капитана преодолевали этапы развития Грузовоза и Исследователя, становясь полноценными Лайнерами, которых с радостью нанимают самые богатые Дома для постоянной работы. А заработанные деньги помогали им вывести и вырастить полноценный здоровый Экипаж не менее чем из ста особей и целое семейство (до двадцати голов) новых крепеньких Маток.
Менее же удачливые могут навсегда застрять в Грузовозах и за несколько веков так и не набрать необходимой для трансформации массы. А самые жалкие так и будут всю жизнь прозябать в нищете, с Экипажем из монстров, перевозя лишь грязные руды и рабов.
К концу праздничной недели большинство сделок было уже заключено, большинство пар сформировано. Неудачники столпились у дальнего причала, еле-еле поплескивая хвостами и плавниками. Туда и направил свои стопы принц-изгнанник, отыскивая себе неведомо что.
Был он красивым, средних лет мужчиной, чуть начинающим на покое полнеть, но сохранившим властные замашки, капризность и высокомерие. Прошедший жесткую придворную школу, он умел нравиться людям и Кораблям и пускал в ход все свое сокрушительное обаяние, когда это было ему выгодно.
Время от времени он останавливался возле того или иного до сих пор не избранного Корабля, заглядывал в справочник, но, недовольно хмыкая, шел дальше. Ни один из Кораблей не удовлетворял его странным запросам. Да он и сам не знал точно, что ему нужно, надеясь лишь на интуицию.
Но вот он остановился против одного из корабликов. Изысканные обводы и привлекательная, белая с голубым, окраска, которая с возрастом должна была потемнеть, шелковистая, еще не загрубевшая от перепадов температур и жестких излучений шкурка были очаровательны. Молодая Матка выслала на нос Посредницу, которая кротко и задумчиво вглядывалась в набегающие на берег пенные барашки. Корабль еще не имел собственного имени и значился под номером 15–23.