Берольд опять ощутил холод там, где когда-то был центр его Силы, почувствовал, как поднялись волоски на руках. Мирта… Что станет с ней, с этим странным созданием, не приспособленным к жизни, если Берольд вдруг умрет? Что ее ждет? Приют для душевнобольных? Монастырь? А, быть может, костер? Без него она вряд ли сумеет прожить в этом мире, где каждый готов утверждаться за счет остальных.
— Может, пришла расплата? — невольно подумал Берольд. — За все то, что я сделал когда-то? Ну что же… Конец сказки знает любой: сумасшедший старик готов бросить к ногам незнакомки свое тело, душу и жизнь… А я просто не стану ловить призрак прошлого. Я ведь не знаю ни имени этой особы, ни дома, в котором она живет… Мы повстречались, и мы разошлись! Прощай, женщина-Смерть.
Запись в свитке была очень краткой: «Пятнадцать гнедых жеребят. Просим Вас посетить нас еще до того, как мы выставим их на продажу.»
Берольд давно уже ждал эту весть. Год назад, в первый раз обнаружив на ярмарке двух длинноногих гнедых жеребят незнакомой породы, он велел хозяину выслать письмо, когда будет повторный приплод.
— Я приеду и выберу сам. Заплачу не торгуясь, — сказал он тогда.
И теперь, собираясь в дорогу, Берольд размышлял, привозить ли ему жеребят в Лонгрофт или отправить на год-два в поместье.
Карета ждала у крыльца. Два лакея уже привязали сундук, где хранилась одежда, к запяткам. Другой сундучок, с золотыми монетами, Берольд отнес сам и лично замкнул две цепи под сиденьем кареты, которыми был закреплен драгоценный груз. Ключ от замка был надежно упрятан под кожей широкого пояса. Убрав кинжал в ножны и прихватив меч, Берольд собирался взять плащ и перчатки, когда тихо скрипнула дверь. Обернувшись, он сразу заметил лакея, который растерянно мялся у входа.
— В чем дело? — спросил удивленно Берольд.
— К вам… К вам гостья. Она говорит, что она не уйдет, не увидев вас. Что вы ее ждете.
— Имя? — спросил Берольд, ощутив прилив сильной тревоги. (Вести себя так могла лишь Авилор.) «Неужели в поместье случилась беда? С Миртой?!» жарким огнем полыхнуло в мозгу.
— Госпожа Айрин.
— Кто?!
Берольд не знал никакой «госпожи Айрин».
— Может, от клиров? — с досадой подумал он. — Зашла напомнить про новый Собор, где я должен быть? Да, подходящий момент! Или им нужны деньги? Проклятая секта! А впрочем, они нужны мне, а я им…
«Проводи госпожу Айрин в залу. Скажи, что сейчас я приду,» — приказал Берольд, набросив плащ и легко затянув шнуры.
— Пусть видит, что мне сейчас недосуг разговаривать с ней, усмехнувшись, решил Звероящер. — Визит будет кратким.
— Я знала, что вы меня примете.
— Что, двадцать шесть предыдущих уже повидались с тобой? — (Берольд знал, что не стоит хамить своей Смерти, однако не мог удержаться.) — Ты выбрала неподходящий момент, я сейчас занят.
Айрин слегка улыбнулась.
— Зачем ты пришла? — спросил Ящер.
Берольд понимал, что спешит, что ведет себя глупо, но он всегда был суеверен. Сейчас, как тогда, в Скалах, после убийства Наставника, он ощущал, что опять стал мальчишкой, который не в силах противиться року и может лишь зло огрызаться в ответ на нападки Судьбы.
— Я хочу тебе сделать подарок, — ответила Айрин, опять улыбнувшись.
— Попозже, когда я вернусь, — перебил Берольд, словно бы и не заметив, что Айрин сменила свое обращение.
— Прямо сейчас, потому что потом будет поздно, — сказала она, не сводя с него взгляд. — Я хочу тебе дать то, о чем ты мечтал, но не мог никогда получить.
— Я всегда беру то, что хочу, — огрызнулся Берольд.
Айрин, словно не слыша его, продолжала:
— Сегодня, впервые в твоей жизни, Ящер, я дам тебе шанс сделать доброе дело. Помочь. Просто так, по велению сердца. Не требуя платы.
Сначала он даже не понял, решила она пошутить или просто над ним издевается.
— Доброе дело? Какое? Помочь тебе получить то, зачем ты приехала в Лонгрофт?
— Конечно.
Ее голос был тверд и ровен, однако сам тон поневоле напомнил манеру одной из артисток, имевшей огромный успех в патетических сценах во славу Святого. (Берольд не терпел их, однако был должен смотреть трижды в год, чтобы не вызывать подозрений.) Он мигом представил, как Айрин стоит на подмостках, вещая в зал, и ему стало смешно. Эта сценка мгновенно разрушила прежний мистический страх. Айрин стала собой, то есть самой обычною женщиной. Яркой, слегка грубоватой и очень волнующей, если учесть, сколько времени он был один.
— Знаешь, ты или очень глупа, или слишком нахальна, — сказал наконец Берольд, кончив смеяться.
— Возможно, — ответила Айрин.
— Вообще-то ты нравишься мне, — с нехорошей усмешкой отметил он. Знаешь что, Айрин? Сейчас мы зайдем на часок в одну комнату, и ты получишь то, зачем приехала в Лонгрофт. Согласна?
— Нет, — с нежной улыбкой ответила Айрин. — Вдове не к лицу развлекаться неведомо с кем, да еще в разгар траура. Я дорожу репутацией!
Ее предлог для отказа казался нелепым.
— Своей репутацией? После того, как ты села играть со мной в «капли», тебе терять нечего.
— Я так не думаю.
— Ты танцевала со мной, я тебя обнимал, ты пришла ко мне в дом и сидишь здесь уже полчаса.
— Ну и что? — удивленно спросила его гостья и, как ни странно, вопрос прозвучал очень искренне.
— У тебя теперь только один путь добиться признания прав. С моей помощью! Не забывай, что ты здесь в моей власти.
— Мечтать может каждый, — с чарующе-ясной улыбкой ответила Айрин.
— Не понял?
Она посмотрела Берольду в глаза. Как тогда, на балу, бесшабашно и весело, словно ее забавляла двусмысленность всей ситуации.
— Ящер, меня невозможно заставить сделать то, чего я не хочу.
— А вдруг я попытаюсь? — с насмешкой спросил Берольд.
— Я тебе что-то сейчас покажу!
Пальцы Айрин, скользнув в вырез платья, достали изящный кинжальчик. Его рукоять Берольд принял сначала за брошку. (Подобные штучки в последнее время как раз вошли в моду.)
— Как, нравится, Ящер?
— Вполне. Дорогая булавочка. Жаль, больно хрупкая, такой и кошку не ранишь.
— Кинжал ядовит!
— Неужели? — небрежно спросил Берольд, встав с кресла.
Эти ужимки вокруг побрякушки совсем не шли Айрин. Игра в неприступность казалась не лучше ее монологов о правде. Цинизм и насмешливый вызов, по мнению Ящера, ей подходили куда больше маски кокетливой дурочки.
— Рад был с тобой побеседовать, но мне пора ехать.
Айрин слегка растерялась, она не ждала, что ей просто укажут на дверь.
— Звероящер, мое предложение в силе, — сказала она, не сводя с него гневно-отчаянный взгляд.
— Очень жаль! — усмехнулся Берольд. — У меня тоже есть репутация и, как ни странно, я ей дорожу. Я — чудовище Лонгрофта, и мне положено требовать некую плату. У нас презирают тех, кто помогает задаром. Столица!
— А я верю людям. Я знаю, что встречу того, кто поверит мне и пожелает помочь. Просто так, из сострадания. Рыцарь на белом коне, защищающий вдов и сирот. Понял, Ящер?
Она рассмеялась отчаянно, зло и задорно, бросая ему вызов. Впрочем, ему ли? Она говорила слова, но сама же не верила в них. У него было чувство, что Айрин глумится сейчас не над ним, а над некой безумной мечтой.
— Если ты мне покажешь такое вселенское чудо, которое станет тебя защищать за «спасибо», получишь подарок. Устроит? — уже у порога с насмешкой спросил Берольд.
— Да? И какой же? — наивно-восторженным тоном воскликнула Айрин.
— Хотя бы… Поместье. Любое, какое захочешь, — сказал он, старательно делая вид, что не понял издевки, заложенной в этом вопросе.
Тогда Айрин вдруг рассмеялась. Пронзительно, зло, истерически.
— Врешь ты все, Ящер. Врешь и не краснеешь…
— Ну что же!
И, взяв со стола лист, Берольд написал: «Я, Берольд, Звероящер Властителя, знаю, что все продается и все покупается. Если найдется глупец, что поверит словам этой женщины, Айрин, сильнее, чем фактам, и станет ее защищать, несмотря на все слухи и сплетни, не требуя платы, то я подарю ей поместье и буду выплачивать два раза в год…»
— А не слишком ли щедро? — с сарказмом спросила его Айрин, глядя на цифру.
— Могу посулить и одну из двух Лун, — усмехнулся Берольд. — Все равно ты ее не получишь. Слегка развлеклись, а теперь мне пора. Прощай, Айрин, Боюсь, что мы больше не свидимся.
Айрин, наверно, ждала, что Берольд подвезет ее, но он велел трогать раньше, чем Айрин успела его попросить, и она вновь осталась одна.
— Это было бы очень смешно, если не было бы так печально, — с досадой подумала Айрин.
Когда больше двух лет назад, поняв, что монотонная жизнь в захудалом поместье у тетки задушит ее, Айрин встретила Кирка, ей вдруг показалось, что счастье совсем рядом. В двадцать пять лет, «сумасшедшая старая дева без средств», как ее называли соседи, столкнулась с мужчиной, который не спрашивал, сколько гектаров земли у нее за душой и каков ее личный доход. Айрин бросила все и поехала следом за ним.
Впрочем, эта безумная выходка вряд ли смутила соседей, которые знали ее. Начиная с пятнадцати лет она им поднесла не один необычный «сюрприз», вызывающий бурю эмоций. Зачем? Айрин не понимала сама. Ей казалось — она ведет себя так, как положено, а получалось…
— Какой-то особенный дар наживать неприятности! — скорбно вздыхая, твердила всем тетушка Айрин, хорошая, но недалекая женщина. — Кто-то, наверное, сглазил несчастную девочку.
Все началось с некой милой бабуси, забредшей в поместье. Она попросила у Айрин кусок хлеба. Та ей, конечно, дала и хлеб с сыром, и несколько груш, и бутылку вина из подвала. (Стащить ее было легко.) А еще подарила свой лучший атласный платок, а потом зазвала в замок. Все потому, что бабуся, назвавшись гадалкой, сказала нелепой дикарке:
— Красавица, ты будешь жить во дворце! Ходить в золоте, ездить в алмазной карете! Не в Гокстеде, а далеко-далеко, в главном городе. Тебя там будут любить и ты будешь счастливой-счастливой! Родишь себе умницу-дочку, которая будет принцессой, а может быть, и королевой, и мальчика-принца.