и скоро она сделалась их любимым местопребыванием. Влияние, каким они пользовались в гугенотской партии, проповедуемые многими из них демократические доктрины, враждебное отношение к знати, нападения на честолюбивые стремления многих из ее членов, вполне соответствовали тем наклонностям, тем тенденциям, которые с особенною силою укоренились в Рошели. Пасторы поддерживали в ее жителях и дух соборности, и любовь к независимости и муниципальной свободе, и их вражду к знати, и благодаря своему влиянию успели сгруппировать вокруг себя целую партию горожан, называвшихся «рьяными» и готовых для защиты своих привилегий решиться на все.
Но те же самые причины, которые, как мы видели, создали в городах юга приверженцев королевской власти, действовали с не меньшею силою и в Рошели и образовали и здесь большую партию, всегда готовую защищать интересы власти. В эпоху, когда начались религиозные смуты, в руках этой партии сосредоточивалось управление городом. Она теснила партию «рьяных», изгоняла пасторов, отличавшихся резкостью тона, и мало-помалу подготовила в Рошели полную революцию.
Волнения в Рошели начались с 1562 г. и были возбуждены пастором Амбруазом Фаже[857] (Faget), взывавшим к жителям Рошели идти мстить за убийство единоверцев в Васси. Но кальвинисты были тогда еще очень слабы в городе, и большинство партии «умеренных» принудило «рьяного» пастора искать спасения в бегстве. Но бегство одного не лишало партию «рьяных» не менее энергических вождей. Пасторы: Леопард, Ла Валле[858] и другие не переставали своими проповедями возмущать народ и призывать его к оружию. Их речи оказывали сильно действие, и кальвинисты, вооруженные, стали расхаживать по городу. 1 мая 1562 г. волнение разрешилось страшным грабежом и разрушением католических церквей. Сила гугенотов была теперь так велика, что губернатор Жарнак успел успокоить волнение, лишь уступивши кальвинистам две церкви в Рошели[859].
Но правление все-таки не было в их руках, да они и не умели воспользоваться обстоятельствами. Их недоверие к аристократии пересиливало у них всякие другие побуждения, и несмотря даже на увещевания пасторов Леопарда и Фаже, которые еще пользовались тогда большим значением в армии, они наотрез отказали графу Ларошфуко в помощи[860]. Но их переговоры вызвали опасения в губернаторе города, и он призвал герцога Монпасье в город.
Рошельские кальвинисты должны были понесть наказание за сделанную ими ошибку. Войска Монпасье вошли в город, и богослужение по кальвинистским образцам было запрещено[861].
Рошельцы поняли свою ошибку, и речи пасторов нашли богатую почву в раздраженном состоянии гугенотов. Они успели убедить их допустить дворянина Шене (Chesnet), из свиты Ларошфуко, в город и соединиться с ним для общего дела. 8 февраля 1562 г. Шене, сопровождаемый 30-ю солдатами, явился на одной из главных улиц города. Его призыв «Vive l’evangile!» собрал вокруг него громадную толпу кальвинистов, и вся эта масса, разгоряченная проповедями Ла Валле, двинулась к городской думе, где происходило в то время заседание совета. Испуганные члены разбежались, и «рьяным», казалось, теперь был открыт доступ к правлению. Одна только энергия и находчивость мэра Пино (Pineau) спасла Рошель от полного господства «рьяных» и кальвинизма[862].
Новая неудача не поколебала настойчивости «рьяных». Они усилились до того, что представили своего кандидата в городские мэры[863]. А между тем пасторы продолжали прибывать в Рошель и все сильнее и сильнее возбуждать кальвинистов к восстанию. Новоприбывшие пасторы отличались еще большею смелостью и резкостью в своих проповедях, чем их предшественники. «Пасторы де Лиль, Меньо и де Нор (de Nord), — рассказывает современник событий Амос Барбо[864], — резко нападали на насилия и жестокость, совершаемые над протестантами; они обвиняли короля и власть, которые могли терпеть подобные беспорядки». Проповедуя против декларации короля от 4 августа 1564 г., нарушавшей многие статьи прежнего эдикта, они успели возбудить народ своими речами до того, что многие стали дурно отзываться о короле, его матери и королевском совете[865]. Волнения усилились, и многие из партии монархистов ждали открытого бунта.
Прибытие Карла IX в Рошель на время прекратило смуты. Ему устроили самую торжественную встречу. Вся сила чувств, привязавших большинство буржуазии к монархии. Высказалась здесь во всей силе[866]. Но монархия показала свою силу. Город не видел со стороны Карла того любезного обращения, к которому он привык, которое он получал даже от Франциска I, когда тот входил в город победителем. Король нарушил привилегии города. Он не дал клятвы сохранять права города нерушимо, не удостоил мэра ответом, когда тот напоминал ему об этой обязанности королей[867]. Веревка, заграждавшая путь была разрублена услужливою шпагою коннетабля Монморанси.
Но и этого мало. Король оскорбил не только весь город, он раздражил против себя и гугенотов, приказывая любимым пасторам выйти из города под страхом смертной казни[868].
Поведение власти подготовило окончательно торжество партии «рьяных». Напрасно монархисты, подкрепляемые новым элементом, введенным в городе ордонансом 1566 г., старались поддержать свое пошатнувшееся положение. Партия «рьяных» увеличилась значительным количеством новых членов, раздраженных нарушением привилегий города. В городском совете происходили бурные сцены. Члены совета постановили взимать штраф в 60 солидов (в 10 ливров в случае повторения) с того, кто начнет говорить, не будучи спрошен председателем совета[869]. Но это не повело ни к чему. На новых выборах кандидаты партии монархистов потерпели поражение. Мэром был выбран Понтар[870], и «рьяные» захватили в свои руки управление. Пасторы, употребившие все усилия для поддержания кандидатуры Понтара, получили преобладающее значение в городе. Их мечта — сделать кальвинизм господствующею религиею, осуществлялась теперь относительно Рошели. Католический культ был запрещен; церкви разграблены; иконы, кресты и мощи сожжены[871]. А с другой стороны, они сделались важнейшими лицами в городе. К ним обращались за советом, и Понтар ничего не начинал без их согласия.
9 января 1568 г. Понтар, сопровождаемый двумя пасторами, де Нор (de Nord) и Пьером, разъезжал по улицам города, призывая жителей к оружию. Им говорили, что «нет войны более справедливой, как война за свободу совести»[872]. А тут присоединялась еще и защита вольностей города.
Недоверие к власти, вражда к ней возгорелись с прежнею силою. Монархисты должны были умолкнуть, и город был объявлен в осадном положении. А между тем поведение короля подогревало неудовольствие в среде «рьяных». Разорение страны Монлюком, осада, хотя и неудачная. Рошели, убеждали жителей в том, что цель власти — уничтожение вольностей города.
Сен-Жерменский мир прекратил военные действия, но не уничтожил недоверия кальвинистов к власти, не уменьшил силы и значения «рьяных». Все меры назначались из их среды, и управление оставалось в их руках.
В то время, когда дворянство, исполненное доверия к власти, устремилось в Париж, одна Рошель продолжала оставаться настороже и постоянно предупреждала Колиньи о грозящей ему опасности. Уверения Колиньи, что король исполнен самых благих намерений, что он заботится лишь о мире и спокойствии государства. Его просьбы изгнать дух недоверия не оказывали действия на жителей Рошели.
В таком положении застала жителей Рошели Варфоломеевская ночь.
Из быстрого очерка ее истории, представленного нами, можно понять те основные черты характера и поведения, которыми отличалась Рошель. Вражда и недоверие к аристократии рядом с привязанностью к французской монархии создали сильную партию, готовую всегда являться на помощь власти. Богатство и торговые предприятия ее членов заставляли их искать мира и спокойствия, а надежным оплотом и того, и другого являлась власть. Но усиление централизации и эгоистический дух жителей, стремившихся к развитию прав и привилегий лишь одного своего города, рядом с попытками уничтожить эти права, попытками, выходившими от центральной власти, возбуждали в среде многих из горожан дух недоверия к власти и послужили основанием для создания новой партии, для которой привилегии и вольности города имели больше значения, чем удовольствие или неудовольствие короля. Насильственные меры королей Франции вроде Людовика XI или Франциска I увеличивали с каждым днем число членов партии, получившей название партии «рьяных». Кальвинизм, проповедовавший демократические доктрины в лице некоторых из своих членов, нашел сильную поддержку в этой партии и, руководимая пасторами, она решительно направилась к достижению своей цели — упрочить привилегии и вольности города и сделать его возможно более независимым от центральной власти, обеспечить за собою и права совести, и права самоуправления. Борьба, возникшая в городе под влиянием пасторов, между двумя партиями повела к торжеству «рьяных» и полному господству пасторов в Рошели. А в это время, последнее, связующее звено между аристократическою и консисториальною партией, было уничтожено смертью Жанны д’Альбре и Колиньи.