«Императрица ненавидела Иоанна больше всех на свете, — писал в своей тайной летописи Прокопий, — он оскорблял её совершенным злом, но не гнушался задабривать лестью; открыто выступал против неё, очерняя Феодору перед Юстинианом. Когда она узнала это, решила убить Иоанна, но не могла, так как он был чрезвычайно необходим супругу». Юстиниан вновь отказался сместить Иоанна, упрямо настаивая, что никто другой не может удерживать казну от расхищения во время кризиса.
Настал день, когда Феодора решила, что кто-то из них двоих (или она, или каппадокиец) должен пасть. Она руководствовалась не одной лишь ненавистью. Будучи префектом преторианцев, Иоанн обрёл безграничную власть над её родиной—Востоком, сопротивлялся восстановлению её милого Антиоха, носил императорский пурпур. Если бы Юстиниан ослаб, Иоанн захватил бы дворец при поддержке своих солдат.
Хорошо осознавая опасность, свирепый каппадокиец позаботился о своей охране. Ночью телохранители закрывали его щитами, и Иоанн сам тщательно осматривал свою спальню, часто просыпаясь, чтобы проверить засовы. Но цирковая актриса никогда не прибегала к помощи наёмных убийц или яда.
Вместо этого Феодора пригласила к себе Антонину.
Когда Белизарий отправился на персидский фронт, «увозя с собой надежды всех римлян», как пишет Прокопий, его жена осталась в городе. В тот миг Антонина терзалась негодованием от холодного приёма, оказанного Юстинианом герою Италии, и завистью к красавице Феодоре. Обе актрисы были чрезвычайно честолюбивы, обе обожали роскошное убранство своих дворцов, и ни одна не имела никаких сдерживающих предрассудков. Но Феодора была более хитрой и, кроме того, точно знала, что ей нужно.
Увидев Антонину, сидящую напротив за столом, заваленным сочными фруктами, отпустив силентиариев в белых одеждах и изящных девушек в прополомах, она пустила в ход очень ловкое оружие, рассказав правду об Иоанне из Каппадокии. Интуитивно не доверяя Феодоре, Антонина почувствовала знакомый укол ревности, оттого что ей прислуживали, как гостье императрицы. Но в одном она имела уверенность: сместив важнейшего политика Иоанна, она поможет Белизарию, который совсем не разбирается в политике. Избавившись от Иоанна, сама Антонина окажется на шаг ближе к Священному дворцу, когда Белизарий вернётся с армией, а он, несомненно, победит...
Но как, спросила она, можно избавиться от Иоанна?
Феодора объяснила, что у Иоанна была слабость. Он действовал, повинуясь чувствам. Если бы талантливая супруга прославленного Белизария убедила его говорить откровенно, Феодора могла бы устроить так, чтобы их подслушали.
Антонина не нашла никакой ловушки в этом предложении, как она ни напрягала мозг. После этого она искусно воспользовалась юной дочерью Иоанна, которую он очень любил. Антонина поведала девушке, как грубо Юстиниан и Феодора обошлись с её мужем. Сыграв на преданности дочери отцу, Антонина настолько разоткровенничалась, что предложила, как можно избавиться от Феодоры, сместив ошибающегося Юстиниана с трона. Антонина признала, что это не может сделать один Белизарий или один Иоанн. Но что, если им действовать вместе? Разве это не будет угодно Богу, если они всем принесут долгожданное освобождение?
Взволнованная откровенностью Антонины, девушка помчалась к отцу. Она спросила, поговорит ли он сам с женой Белизария? Иоанн, никому не веривший, поверил рассказу своей дочери. Даже мелькнувшее у него подозрение не смогло полностью высветить всю глупость этого предложения Антонины. После любого разговора Антонину заподозрят не меньше его. Кроме того, Иоанну было любопытно узнать, как далеко может зайти Антонина. Это что-то новое: белый рыцарь Белизарий выступает в роли заговорщика!
Используя дочь Белизария в качестве посредницы, Антонина выбрала вечер для встречи в саду Руфиниана, новой сельской вилле Белизария. Туда она отправилась под предлогом путешествия для свидания с мужем.
— Всё было великолепно, — уверила её Феодора. — Твоя преданность будет вознаграждена.
За день до встречи Феодора, как обычно, завела разговор с Юстинианом, касающийся наглости Иоанна. Этот человек способен украсть трон!
Юстиниан потребовал назвать имя доносчика.
— Супруга патриция Белизария.
— Ты в каждом шёпоте улавливаешь заговор.
— Возможно, — Феодора, казалось, хотела прекратить разговор, что было необычно для неё, — в любом случае цезарь сам поймёт, есть ли тут доля истины.
Уход Феодоры заронил неуверенность в Юстиниане. Порасспросив людей, он отправил Иоанну письмо-предупреждение вместе с их общим другом. «Ни при каких условиях не веди секретных переговоров с Антониной». Это заинтересовало Иоанна, но не насторожило его. Хотелось услышать то, что запрещал ему слушать император. Но на встречу Иоанн пошёл с телохранителями.
Феодора вдохновенно отбирала «свидетелей» — Марцелла, капитана стражи, который слепо повиновался долгу, и Нарсеса. С ними находились вооружённые воины, которые должны были именем императрицы арестовать Иоанна, если будет услышано обсуждение преступного сговора, а если он станет сопротивляться — убить его.
Словно на сцене, Иоанн со своей свитой подошёл к тёмному саду, где за решетчатой стеной ждали два офицера; его меченосцы следовали за ним. Антонина превосходно сыграла свою роль, Иоанн говорил откровенно, слушатели уловили достаточно свидетельств измены, чтобы выскочить из засады. В последовавшей свалке Марцелла ранили. Услышав голос Нарсеса, Иоанн вырвался и сбежал со своей охраной.
Если бы он пошёл прямиком к Юстиниану, то мог бы спастись. Теперь он с ужасом вспомнил предупреждение императора. «Если Антонина устроила ловушку для Нарсеса, быстро решил он, — то это мог быть приказ Юстиниана». Иоанн скрылся в церкви.
Свидетельство Нарсеса, рана Марцелла и побег Иоанна убедили Юстиниана: ему оставалось только лишить префекта преторианцев чина и конфисковать его собственность. В святилище Иоанну приказали постричься в монахи — он отказался принять сан епископа — и отправиться в ссылку в церковь за пределами Константинополя. Возможно, это предложила Феодора.
Но правитель быстро пожалел о содеянном. Большая часть богатств жертвы была возвращена. Поскольку Иоанну удалось припрятать ещё больше, он зажил в роскоши даже в сане священника, отказываясь участвовать в богослужении у алтаря, и собирался вернуться к своим гражданским обязанностям. В городе держали пари, что каппадокиец снова сменит рясу на плащ. Этому помешала случайность. Группа юнцов убила священника, не любившего Иоанна, подозрение в организации убийства пало на последнего, хотя он был ни при чём. Его лишили одежды и личных вещей, присудили, как уголовника, к стоянию голым у столба и бичеванию неизвестными палачами, которые не обращали внимания на предложение Иоанна откупиться золотом. Между ударами палачи требовали рассказать все детали порочной жизни Иоанна. Извиваясь от боли и унижения, он не мог придумать удовлетворивших их ответов.
— Кто послал вымогателей за двадцатью солидусами бывшего солдата, кто приказал установить тиски для головы в камере пыток, почему эфесская танцовщица утонула в пруду префекта преторианцев?
Только один человек мог прислать этих анонимных палачей с бичами. Феодора — единственная — знала эти тайные детали прошлой жизни Иоанна. Но она ещё не покончила с ним. Согласно решению судей, его собственность, собранная им в церкви, была снова конфискована. Лишь один плащ, грубое одеяние, по оценкам Прокопия, стоившее только несколько оболов, прикрывал его наготу. Иоанна отправили морем какие-то неизвестные стражники, которые не говорили о месте назначения. Там ему пришлось просить у команды хлеб и воду. Иоанна высадили в египетском порту, дали ему нищенскую плошку и позволили подбирать объедки и медные монеты на улицах, а на ночь запирали в подвал.
Нищие прибрежной части города, где голодала Феодора, каждый день лицезрели бывшего патриция, консула, экономиста, просящего милостыню. Так закончилась карьера Иоанна из Каппадокии, но его дух был не сломлен. Вскоре он попытался добиться благосклонности у казны, сообщив, как группа александрийских купцов избежала уплаты налогов.
Антонина, Так хорошо игравшая свою роль, стала пользоваться благосклонностью под порталами Священного дворца и с большими надеждами пошла туда, когда посланник сообщил, что её ждёт редкий дар в дафнийском зале. Феодора восседала на троне при полном параде, и ей прислуживали хозяйка дворца, казначей и свита патрицианок.
Когда Антонина опустилась на колени, то поняла, что никогда прежде Феодора не выглядела такой прекрасной и величественной. Даже восседая на троне, императрица являлась хитрой заговорщицей, имеющей общий секрет с Антониной. И заговорила она шутливым тоном. «Благородная дама, вчера мне в руки попала жемчужина редкостной красоты. Хочешь посмотреть? Если да — я покажу, нет — не буду».
Антонина быстро сообразила, что жемчужина, должно быть, действительно великолепна, если Феодора собирается продемонстрировать её перед всем двором. И естественно, та собиралась предложить её, а иначе не заводила бы этого разговора. Конечно! Это поистине царский дар — отдать жемчужину, если она понравится жене Белизария. «Безусловно, — промурлыкала заинтересованная женщина, — если это доставит удовольствие милосердной императрице».
Феодора кивнула евнуху, откинувшему занавес от двери. Оттуда шагнул Феодосий. Его фигуру укутывал великолепный плащ с вышитыми на нём золотом орлами, изумруды блестели на искусственных листьях плюща, обвивающих его белокурую голову. При виде человека, с которым она была так близка, кого молва называла её золотым ангелочком, Антонина онемела.
Молчаливые придворные вельможи наблюдали за ней. Феодора ждала. Позже выяснилось, что императрица призвала Фотия, сына Антонины, которого защищал Белизарий. Ответив на вопросы в Гироне, Фотий рассказал, где в монастыре скрывался Феодосий. По приказу Феодоры почти отчаявшийся крестный сын Белизария был тайно доставлен в Священный дворец.