Часто повреждались инструменты и даже постройки. Декабрь и январь, напротив, оказались непривычно теплыми, с оттепелями и даже дождями. В новогоднюю ночь прошел ливень, принесенный теплым южным ветром, а 7 января заметили возвращение птиц. Настоящая зима началась с копца января, когда Горнзупд окончательно покрылся льдом. Зимовщиков донимали белые медведи — всего было замечено 62 зверя. 10 февраля зимовщики приветствовали солнце. Доктор А. А. Бунге 20 февраля посеял в деревянном ящике горох, бобы и чечевицу и светлая зелень пышно разрослась весной. Со второй половины февраля и до конца марта из-за сильных ветров и морозов рекогносцировки проводились невдалеке от зимовки.
31 марта в маршрут вышли две рекогносцировочные партии. Д. Д. Сергиевский, И. И. Сикора и матросы Моршнев и Васильев с нартами, в которые были впряжены девять собак, должны были разведать пути на гору Кейльхау, а астроном А. С. Васильев с матросами К. Носковым и И. Фридрихсманом, имея нарты с восемью собаками, должны были отыскать дорогу к сигналу на горе Геджехог. Нарты были так сильно нагружены, что собаки не могли их тащить без помощи людей даже на равнине. Поэтому при подъеме обеих партий на ледник, лежащий к югу от поселка, им помогали все зимовщики. От подножия Горнзундтинда доктор А. А. Бунге с помогавшими матросами вернулись на зимовку. Дальше шел крутой спуск, очень утомительный для собак. Поэтому вскоре обе партии стали на ночевку и из-за сильного ветра только 2 апреля, разделившись, стали искать проходы через цепь Горнзунд-тинда: А. С. Васильев двинулся на северо-восток, Д. Д. Сергиевский — на юго-восток.
Партия Д. Д. Сергиевского и И. И. Сикоры хотя и не смогла отыскать гору Кейльхау (имелись фотографии ее восточного склона, а партия двигалась с запада), но собрала материал, облегчивший достижение этого пункта наблюдений при последующих маршрутах. Поход партии А. С. Васильева по льду Горнзунда в глубь залива Адриа оказался очень тяжелым, при выходе на ледник участники похода много раз срывались в глубокие трещины и только лямки, которыми они тянули нарты, спасали их от верной гибели. Даже бывалые матросы-полярники требовали бросить нарты с грузом и отправиться назад к зимовке. Все же с трудом вырубая ступени во льду, они преодолели последний перевал перед зимовкой и весь груз и собак втащили наверх с помощью веревок. 11 апреля партия вернулась на зимовку, так и не достигнув Геджехога. Д. Д. Сергиевский отмечал в своем дневнике, что вечером приехал А. С. Васильев с двумя матросами, они были в ужасном виде, с больными глазами. Но в результате этой тяжелой рекогносцировки сигнал на Геджехоге был все-таки зафиксирован, только путь к нему был определен не по берегу, а через неисследованную центральную часть острова.
17 апреля с месячным запасом провизии группа Д. Д. Сергиевского и И. И. Сикоры вновь выступила на Кейльхау. Были взяты две тяжело груженные нарты в сопровождении шести матросов, из которых четыре должны были вернуться с упряжками на зимовку, чтобы передать их партии А. С. Васильева. Д. Д. Сергиевский и И. И. Сикора также тянули небольшие сани с исследовательскими приборами и инструментами, по пути несколько -раз пережидая бурю. Сигнал на Кейльхау был повален и занесен снегом. Палатку поставили в вырытой траншее, по которой можно было ходить, не рискуя свалиться с горы. Были выкопаны котлованы для треноги инструмента и палетки. 30 апреля Д. Д. Сергиевский начал наблюдения, которые прерывались из-за густого тумана и шторма, продолжавшегося до 19 мая, а затем в течение нескольких дней была выполнена почти вся программа наблюдений. 26 мая на Кейльхау пришел В. В. Ахматов и сменил наблюдателей.
Поход группы А. С. Васильева был сопряжен с опасностями и неудачами. Лишь на девятый день партия была в 5—6 км от Геджехога, и А. С. Васильев с матросом К. Носковым отправился на одну из вершин на розыски сигнала, но его там не оказалось. Переход на другую вершину чуть не стоил жизни А. С. Васильеву, сорвавшемуся в трещину глубиной 26 м. Сигнал оказался недостижим — oir был покрыт слоем снега и льда, так что партия не смогла осуществить здесь программу наблюдений. На этом период весенних работ зимовщиков закончился.
План работ 1900 г. детально и долго обсуждался на совместных заседаниях русской и шведской комиссий с расчетом на самые неблагоприятные обстоятельства и с тем, чтобы градусные измерения были закончены в течение летнего сезона. Однако ледовая обстановка в проливах Шпицбергена оказалась самой тяжелой за последние 50 лет, и шведская флотилия смогла подойти к району работ лишь 8 августа.
Ф. Н. Чернышев очень волновался за судьбу русской зимовки и приложил большие усилия, чтобы как можно раньше ее достигнуть. Он сформировал вспомогательную экспедицию, в составе которой были адъюнкт-астроном Пулковской обсерватории С. К. Костипский, астрономы А. Д. Педашенко и Н. И. Осташенко-Кудрявцев, помощник директора Главной физической обсерватории Э. В. Штеллинг, инспектор метеостанций А. М. Шенрок, топограф капитан М. М. Зигель и студент О. О. Баклунд. Вместо норвежских рабочих Ф. Н. Чернышев нанял 16 мезенских поморов, среди которых были его спутники по Тиманской экспедиции[53].
23 мая русская эскадра вышла из Тромсе и 26 мая достигла бухты Гоес. С судов был дан салют в 21 выстрел и вскоре на «Бакан» прибыла шлюпка с А. С. Васильевым и А. Р. Бейером, а вечером 28 мая, когда вся экспедиция собралась в домике зимовщиков, заметили возвращавшихся с Кейльхау Д. Д. Сергиевского и И. И. Сикору. Они сообщили, что весь Стурфиорд, за исключением небольшой полыньи у западного берега, покрыт льдом. Был выработан подробный план работ и распределены силы экспедиции.
1 июня группа А. С. Васильева, включая шесть поморов, двух матросов, 18 собак и двое саней, отправилась к Геджехогу на баканском баркасе и экспедиционной шестерке. В бухте Адриа пришлось раздвигать лед в течение шести часов. В подъеме на ледник партии помогли матросы с «Бакана». Затем с большими трудностями была заброшена партия С. К. Костинского и А. Д. Педашенко на Уолес-Хед.
Ф. Н. Чернышев (в центре) с участниками экспедиции, членами Комиссии и командой судна, направляющегося на Шпицберген, 1900 г. Публикуется впервые
«Бакан» передвинулся в бухту Бетти, и Ф. Н. Чернышев, Н. И. Кудрявцев, Д. Д. Сергиевский и О. О. Баклунд отправились сопровождать партию А. М. Шенрока на вершину Кейльхау для проведения магнитных наблюдений и партию М. М. Зигеля к подножию для топографических работ на юге Шпицбергена: «Благодаря нашей лихой команде дело пошло быстро, и уже к 12 часам ночи были ввезены на вершину тяжелые ящики с дополнительными приборами для маятника, а также тесаные камни для его фундамента. Тотчас же мы принялись за расчистку снега под пирамиду и на местах, где можно было заложить каменоломни» [54].. Несмотря на начинавшийся шторм, пирамида была установлена, но на следующий день во время шторма она рухнула, и Ф. Н. Чернышеву с рабочими пришлось заново проделать всю работу.
Совершив еще несколько перебросок партий, Ф. Н. Чернышев на «Бакане» отправился к Датским островам и в Айсфорд, к Земле Принца Карла, где были обнаружены затертые льдами суда шведской экспедиции «Свенскзунд» и парусная шхуна «Геа». Шведы обещали взять на себя сигнал на мысе Агарда, но «Свенскзунд» не смог добраться ни до этого мыса, пи до Уолес-Хеда, блокированных льдом. Не увенчались успехом и попытки «Бакана»» пройти в Уолес- Бай. 24 июня все суда опять собрались в бухте Гоес. Оказалось, что удалось высадить в Уолес-Бай только А. М. Шенрока для магнитных наблюдений и забрать с Геджехога А. С. Васильева, закончившего всю серию астрономических и геодезических работ. Ледовая обстановка не позволила пробраться к мысу Агарда, а сигнал на мысе был снесен штормом. Пришлось пересмотреть план работ и перенести их во внутренние районы островов. Весь июль суда не могли подойти к намеченным планом пунктам. Только в начале августа удалось снять в Уолес-Бай партию С. К. Костинского и A. Д. Педашенко, уже давно закончивших всю серию астрономических и геодезических наблюдений. Ими же была сделана топографическая съемка окрестностей Уолес-Бай в масштабе 1 : 50 000 и проведены метеорологические наблюдения. Завершили исследования B. В. Ахматов на Кейльхау и М. М. Зигель топографическую съемку всего западного берега к югу от Горнзунда.
В связи с переориентацией работ самым крупным успехом лета 1900 г. стало проникновение А. С. Васильева в глубь Шпицбергена, в район горных цепей Сваиберга и Хидениуса. С большим риском эта партия поднялась по леднику Норденшельда и, перейдя ледяную равнину, устроила у подножия гор Сванберга склад. Часть груза была поднята на вершину и здесь же установлен универсальный прибор Бамберга. После этого члены экспедиции, забрав часть продуктов на складе, стали подниматься на гору Хидениуса. Люди шли, часто срываясь в трещины и утопая в мокром снегу, под проливными дождями и в обволакивающем густом тумане. В пути чуть не погибли А. С. Васильев и студент О. О. Баклунд. Благодаря систематическому изучению местности удалось распознать южную вершину цепи Хидениуса — гору Ньютон, состоящую из трех вершин, но они не годились для сигнала. Его поставили па отрогах одной из вершин, и измученные люди и собаки возвратились к складу на леднике Норденшельда, который наполовину провалился в трещину. 29 июля три человека во главе с О. О. Баклундом в сильный шторм доставили с побережья запас керосина, а А. С. Васильев с остальными людьми поднял из трещины с глубины 10 сажей провалившийся провиант.
31 июля партия в метель и при резком ветре снова поднялась на гору Сванберг, но удобного места для сигнала не было найдено. А. С. Васильев отрядил О. О. Баклунда с пятью поморами и 18 собаками па северную вершину для установки там сигнала, а сам остался, боясь пропустить удобный для наблюдений момент. 6 августа был установлен вспомогательный сигнал, а 17 закончены все астрономические и геодезические наблюдения на основном сигнале. А. С. Васильев сразу перебазировался на северную вершину, которую он назвал в честь академика О. А. Баклунда, директора Пулковской обсерватории, много потрудившегося на Шпицбергене. С горы Баклунда был обзор всех сигналов (за исключением мыса Агарда), а ее сигнал также хорошо наблюдался из всех пупктов. Планы работ этой партии были выполнены, и после 20-часового перехода она достигла берега и была переправлена па «Бакан». Ф. Н. Чернышев, описывая этот поход, отмечает, что он впишет одну из блестящих страниц в историю полярных исследований и что русские должны гордиться тем, что нашим соотечественникам удалось разрешить те задачи, которыми обусловливался успех всего предприятия по градусным измерениям на Шпицбергене. Действительно, партия А. С. Васильева вместо шведов взяла на себя сверхплановую работу в центральной части Шпицбергена и с честью ее выполнила.