Коньяк, сверкая золотом в свете свечей, полился в стакан. Тонкие пальцы повертели старинную монету. Эксперимент удался, конструкт смог найти свою жертву. Значит, теория безумного араба полностью рабочая. Любопытно одно, как он смог его одолеть?
Глава тринадцатая. Мысли и чувства. Часть 2
Пятеро мальчиков 10–12 лет — Максим Тауманов, Сафар Алиев, Гагаш Мамедгасанов, Александр Лавренов и Дмитрий Макаров — пропали в Ленинском районе Красноярска. Почти через три недели, в коллекторе на улице Глинки в 500 метрах от домов, где проживали пропавшие, нашли пять обгоревших тел и множество неопознанных фрагментов. Родители погибших школьников много раз обращали внимание общественности, что в этом деле слишком много допущений.
Одного из следователей больше всего зацепило — в тканях нет гемоглобина! Он уверен, что было совершено ритуальное убийство, и детей «обескровили». Не вдаваясь в подробности выводов экспертов, есть еще одна деталь: тела были брошены в колодец не одновременно, они какое-то время хранились в разных местах.
— Вот после этого у меня не осталось вариантов не верить в реальность происходящего. А ведь я всегда считал себя таким прагматиком.
Мы ходили с Верой по так называемому «тихому центру» уже полчаса. С самого начала я ощущал ее волнение. Она пыталась понять, что происходит с людьми вокруг, и с ней лично. Вера рассказала о своей попытке применения магии. Немного сосредоточившись, она смогла призвать кристалл льда на ладони, вот только он почему-то был фиолетовым, как и ее глаза.
Рассказ о моем опыте «общения» с магией вселял в нее некоторое спокойствие, если это слово вообще уместно в подобных обстоятельствах. Она такая не одна, она не сумасшедшая. Все те же мысли, которые некогда крутились в моей голове после первой встречи с Самеди. Разрыв привычной картины мира, события, больше похожие на плохой сон, понимание что мир никогда не будет прежним. Даже для современного молодого человека, привыкшего к постоянным переменам это чересчур. А еще и события, которые пережила Вера. Я не мог не заметить, что несмотря на волнение она неплохо держится.
Пару раз, в самом начале встречи, у Веры звонил телефон. Я мельком видел уже знакомое фото Сергея на экране. Девушка выключала звук и убирала телефон, а я молча игнорировал.
— Чем больше насыщенность маной в мире, тем сильнее происходит взаимодействие сверхестественного с людьми. — продолжил я.
— А более понятно?
— Весна и осень — время психов, обостряются психические заболевания. Психушки радостно открывают свои двери для всех этих дуриков. А теперь на них действует еще и магия. Чем более восприимчив человек тем сильнее на него влияют эти изменения. — Нсамби Великий, вот это живая мимика! Я невольно залип, уставившись на Веру. Да я готов был вещать тут часами, если на меня будут смотреть такими глазами.
— Восприимчив?
— Так, о чем я. Ну, раньше считалось, что магом может стать человек с определенной психикой. Те же азиатские колдуны, например, это люди с железной волей. Так и тут, магия стучится в каждого, но если ты ее не примешь или не обуздаешь, то станешь психом. Будешь слышать голоса которые истончат твой разум, пока окончательно не сбрендишь. В новостях подобных случаев показывают все больше и больше, как могла заметить.
— И что, теперь слабовольные люди все поголовно станут маньяками?
— Скорее не так. Я бы поставил на то, что маньяками станут те из людей с тонкой душевной организацией, которые глубоко чувствуют мир, но при этом не умеют принимать изменения в нем, те кто закуклился в своем придуманном мирке, а магия ломает им шаблоны.
Ноги принесли нас к старому серому зданию. Рядом с ним ощущался странный флер смутно-знакомой энергии. Не энергия смерти, нет, но что-то очень близкое.
— Знаешь историю этого места? — неожиданно спросила Вера.
— Нет, а оно чем-то примечательно? — Нечего девушку пугать своими ощущениями.
— Дом строили для чекистов, сплошная функция и минимум декора. Присядем?. -Девушка кивнула на бортик бетонного колодца воздухозаборника расположенного во дворике. Все бы ничего, но вот мне он что-то не внушал доверие, да еще и к улице придется сидеть спиной. Ладно, кукри в удобных ножнах вселял уверенность. И чего бы не присесть на лавочку рядом?
Дом НКВД имел странную форму соединенных букв «П» и «Г» в плане. И два дворика. Сложно было сказать какой из них внутренний. Казалось перед нами не столько жилой дом, сколько тюрьма или крепость, завуалированная под жилье. С нашей стороны двор выходил на трамвайные пути и тишайшую улицу. Мрачности добавлял серый унылый туннель, который уводил в другой двор. Все окружено грубыми серыми стенами. «Веселый» пейзаж.
— Мне страшно. — Вера потирала озябшие руки. — Я до сих пор не могу понять, что это реально, я как будто сплю или схожу с ума. А что если я тоже не смогу, не осилю.
— Ищи якоря, всегда ищи за что ухватиться.
— Не понимаю.
— Предмет, человек, воспоминание.
— Человек… А если он не осилит? Что делать, если якорь сломался?
— Каждый решает сам. Я бы тащил до последнего, но якорь не должен быть один единственный.
Вера крепко стиснула в руке телефон. Повисла пауза.
А это еще что? Я смотрел в темноту туннеля. Уже начинало смеркаться, и просвет выхода был почти не виден. Вокруг было все так же безлюдно, но мои глаза зацепились за какую-то смутную фигуру у темной стены в глубине. Там кто-то был.
Звук проезжающего трамвая заставил рефлекторно повернуть голову. Снова посмотрев в туннель я понял что там все же, никого нет. Что за хрень? Моя спутница не подала виду, что что-то заметила. Похоже все-таки показалось.
Я приобнял Веру за талию. Дурак. Я почувствовал, что ей неуютно. Мог бы обнять дружески, за плечи, она ведь вся на нервах. Как впрочем и я. Вера не отбросила мою руку, не возмутилась. Пару секунд она не реагировала, а потом аккуратно, как бы невзначай встала, освободившись от моей руки, и как ни в чем не бывало, поставив ногу на бортик воздухозаборника, принялась поправлять шнурки на кедах. Порыв ветра раздувал полы ее расстегнутого пальто, открывая стройную фигуру в узких джинсах.
Раздалась уже знакомая мелодия вызова с телефона Веры. Опять! Внутренний зверь оскалил клыки. Жаль, я не вправе посоветовать ей выключить телефон.
— Да, удобно. Спасибо, буду обязательно. — Вера положила трубку. — Собеседование. Ищу работу, на время академического отпуска.
Я чуть выдохнул.
— Куда собеседуешься? — хоть немного придать беседе непринужденный характер. Стоп! — Академический отпуск? Ты же все время писала про свою учебу?
Вера закусила губу.
— Ой. Прости…Я не знаю почему так…Мне тогда нужно было как-то отказаться от встречи, не обидеть, не стоило мне…
Паранойя пошла на новый виток. Что-то тут неладно.
— Я ведь еще нахожусь на реабилитации, занимаюсь с психологом. Мне дали академ. Я стараюсь держаться, но бывают срывы.
Я опустил взгляд, и медленно выдохнул. Боковым зрением я заметил старушечьи морщины на лице девушки. Твою мать, я аж чуть не подпрыгнул! Красноватый сгусток вокруг руки, мгновенно разорванное расстояние и я уже в паре метров от Веры, лицо которой вновь обрело юные черты. Или оно их и не меняло? Сознание словно в вакууме, а девушка замерла, глядя на меня с неподдельным ужасом.
— Что ты делаешь? — она была бледна и не шевелилась.
Рефлекторно призванный слуга не понимал кого надо убивать. А до меня дошло, что опасности нет.
Черт! Вот опять лажанулся! Обещал же себе делать регулярный отдых. А после вчерашней ночи, что стоило поспать хотя бы пару часов? Гребаный кадавр, гребанный экзорцист.
Я поднял руки перед собой в успокаивающем жесте и сделал шаг к Вере. Девушка вскрикнула и отскочила в сторону.
— Стой, все хорошо. Прости, что напугал, — я сократил дистанцию.
За спиной Веры была уже только стена, отходить ей было некуда. Она не двигалась и пристально смотрела мне в глаза.
— Все хорошо, все в порядке, — как мантру повторял я, продолжая держать на виду руки. По щекам девушки покатились слезы, но взгляд она не отводила. Зачем ей психолог? Она прекрасно держится. Другая уже бы давно начала истерить и звать на помощь.
— Стой там! — Вера выставила вперед руки, — Ты. Ты даже не понимаешь, что происходит в моей жизни! Все вокруг внезапно наводняют любители эзотерики, магии, все такие загадочные! Куда деваться! Слово им не скажи. Потом какие-то маньяки, потом ты. — Она очень старалась не скатиться в рыдания, хотя все напоминало не очень связный бред. — Может, ты тоже из какой-то странной секты? Где твоя метка? Может я подхожу и ты меня вербуешь?
— Че еще за метка? Какая нахрен секта? — от ярости у меня раздувались ноздри. Че, опять какие-то сатанисты?
Девушка осеклась. Резко и внезапно.
— Вера? — мой голос уже не был успокаивающем. Ярость подкатывала.
Она дрожала, и явно не от холода. Фиалковые глаза блестели от слез, и казались ярче обычного.
В этот момент мне стало на все плевать, я быстро приблизился и сгреб ее в охапку. Обнимал, как будто успокаиваю ребенка. Вера попыталась дернуться, но у нее не получилось.
— Тише, я обещаю, что не дам тебя в обиду, пока это в моих силах. — Аккуратно провел рукой по голове. Девушка перестала сопротивляться и только тихонько всхлипывала. Я слышал как часто бьется ее сердце, чувствовал ее дрожь. Грудь соприкасалась с моим телом, и я чувствовал как по коже пробежали мурашки. Такой хрупкий, милый котенок, которому нужна защита, несмотря на наличие острых коготков.
— Пойми, это может быть очень серьезно, скажи мне, о каких метках ты говоришь? Ты умная девочка, ты должна понимать, что уродов, получивших доступ к магии тоже хватает, и если после твоего похищения ты с этим сталкиваешься…
— Это действительно так важно именно сейчас? — тихо сказала Вера после небольшой паузы. Она уже не плакала.
— В смысле? Это охренеть как важно! Сектанты и прочие ублюд..