1829–1890).
Третьего мая в зале «Вигадо» состоялся первый концерт Листа. Три дня спустя при огромном стечении народа там же был сыгран второй концерт, весь доход от которого — 1800 форинтов — музыкант пожертвовал на основание первой венгерской консерватории.
Венгры не остались в долгу у знаменитого земляка. Именем Ференца Листа было решено назвать одно из судов Дунайского пароходства. Художник Миклош Барабаш (Barabs Miklós, 1810–1898) написал портрет Листа в национальном венгерском костюме, ставший впоследствии одним из самых известных изображений композитора[334]. На пюпитре рояля за фигурой Листа художник изобразил подлинную рукопись «Венгерского штурмового марша» (Maguar induló. Ungarischer Sturmmarsch), написанного Листом еще в 1843 году и посвященного Шандору Телеки: In Freundschaft und Bruderschaft[335].
Растроганный всеобщим искренним поклонением, 8 мая на торжественном обеде в его честь Лист впервые публично заявил о желании оставить концертную деятельность и посвятить все силы композиции. Скорее всего, его слова не были восприняты всерьез.
Начиная с 9 мая у Листа не было ни дня отдыха. Если он не выступал в концертах, то встречался с деятелями культуры, политиками, любителями искусства. Так, в обществе графа Иштвана Сеченьи он посетил строительство Цепного моста, соединяющего Буду и Пешт. 13-го числа специально для Листа в Национальном театре была исполнена опера Эркеля «Ласло Хуньяди». Это событие увековечено в литографии Миклоша Барабаша, на которой Лист собственноручно написал по-немецки: «Ференцу Эркелю с дружеским преклонением Ференц Лист. 13 мая. Пешт 1846» (оригинал хранится в Музее-квартире Листа в Будапеште). Примечательно, что в данном случае Лист называет себя венгерским именем «Ференц», тогда как обычно подписывался именем «Франц».
Вечером в зале «Вигадо» Лист дал благотворительный концерт в пользу приюта для мальчиков имени наместника Йожефа[336]. С первого же дня его пребывания в Пеште прошел слух, что знаменитый соотечественник никому не отказывает в денежном вспомоществовании. Листа буквально атаковали просители — ему было подано более 160 просьб, и никто не ушел с пустыми руками.
Четырнадцатого мая Лист покинул Пешт и вновь отправился в Вену, где в концерте 17 мая дирижировал увертюрой к опере Эркеля «Ласло Хуньяди». Впечатления от посещения родины не отпускали его. Конец мая и весь июнь он провел в Греце (Grätz) у Феликса фон Лихновского, работая над музыкальными материалами, привезенными из поездки, о которых 8 октября писал Мари д’Агу: «…[из них] можно было бы вновь составить музыкальный эпос этой своеобразной страны, певцом, рапсодом которой я хочу быть. Те шесть новых тетрадей (около ста страниц), что под общим названием Mélodies hongroises („Венгерские национальные мелодии“) я издал сейчас в Вене (шесть лет назад мною уже было издано четыре такие тетради), составляют почти полный цикл этого странного, наполовину оссиановского (поскольку в этих песнях есть ощущение исчезнувшей расы героев), наполовину цыганского эпоса»[337].
(Имеются в виду «Венгерские рапсодии, продолжение Венгерских национальных мелодий» (Magyar Rapszódiák) № 12–17. Тогда же Лист написал (но так и не издал) «Венгерские рапсодии, продолжение Венгерских национальных мелодий» № 18–21. Темы рапсодий были записаны самим Листом или заимствованы им из сборников венгерских народных песен и танцев. Стоит еще раз напомнить, что венгерский фольклор стали по-настоящему изучать уже после смерти Листа, поэтому мелодии, собранные им, носят ярко выраженный цыганский характер. Кроме того, не следует путать эти два цикла с девятнадцатью «Венгерскими рапсодиями», получившими широкую известность, над которыми Лист начал работать в 1847 году.)
Двадцать седьмого июля Лист дал благотворительный концерт в Загребе, а оттуда поехал в город своей юности Шопрон, с которым у него было связано столько прекрасных воспоминаний. 3 августа он выступил в Большом зале казино; после концерта благодарные жители преподнесли знаменитому земляку драгоценный подарок — серебряную дирижерскую палочку (ныне хранится в Музее-квартире Листа в Будапеште). Глубоко растроганный Лист посетил место своего рождения — Доборьян.
Загостившись на родине, Лист понял, что опять не успеет вернуться в Веймар к означенному сроку. 6 октября он написал великому герцогу: «Ваше Высочество, причиной тому, что я с опозданием пишу эти строки, — экскурсия в Венгрию. <…> Теперь, когда я — во всяком случае на несколько дней — покинул человеческие муравейники, называющиеся большими городами, и вновь нахожусь на волнах реки моей родины, Дуная, полностью поручив себя ее течению, мне так отрадно думать прежде всего о Веймаре, моей неподвижной звезде, благодетельные лучи которой освещают мой долгий путь… О Веймаре, отечестве Идеала, где пять лет назад возвышенной души герцогиня пробудила во мне не могу даже сказать сколь высокое и серьезное сознание моего будущего! <…> Цель, в данный момент интересующая меня прежде и превыше всего, состоит в завоевании для моих идей театра, подобно тому, как в последние шесть лет я завоевал для моей художественной индивидуальности концертные подмостки; надеюсь, что следующий год пройдет так, что я достигну на этом новом для меня поприще, можно сказать, решающего результата. <…> Теперешняя поездка… в известной степени всего лишь предлог для моих трудных родов. Ваше Высочество легко может понять, сколь много желаннее было бы для меня мирно осесть в Веймаре и более спокойно отдаться предродовым мукам; но, во-первых, совесть моя не позволяет мне — вдруг я разрешусь лишь чудовищами (?) — позорить доброе имя такого целомудренного, такого известного города; во-вторых, в настоящий момент я придавлен постоянными денежными заботами, а я очень твердо решил, что у меня никогда не будет ни одного гроша долгу»[338].
Из приведенного отрывка видно, что Лист уже включил в сферу своей просветительской миссии музыкальный театр. Тем более что один из новых талантов, на которые Лист сделал ставку, теперь входил в круг его знакомых. Именно теперь, ободренный знаками внимания со стороны Листа, Вагнер прислал ему партитуры «Риенци» и завершенного в прошлом году «Тангейзера» с просьбой оказать содействие в их постановке. Лист, оказывавший покровительство очень большому числу музыкантов из разных стран, уже чувствовал к Вагнеру особое расположение.
С большими надеждами на будущее Лист отправился немного передохнуть к графу Лео Фештетичу в Даку (Dáka). Но отдых оказался недолгим — с 10 по 12 октября Лист уже вновь концертировал в Пеште, затем по приглашению Антала Аугуса поехал в Сексард, где 18 октября также дал концерт. У Аугуса он пробыл до 24-го числа, отметив с ним день своего рождения. Из Сексарда Лист писал матери: «35 лет! В середине моего жизненного пути, моих планов и стремлений обращаюсь я к Вам, дорогая матушка, всем своим существом и всем сердцем стремясь к Вам, которая всегда была так нежна и добра ко мне… Вы можете быть уверены, что я в большой степени обладаю твердой волей, оригинальным талантом, который я развил и укрепил учением и практикой. В ближайшее время проделанная работа даст знать о себе!»[339]
В конце месяца Лист продолжил поездку по городам Венгрии. 25 октября он прибыл в Печ/Фюнфкирхен (Pecs/ Fünfkirchen), а через день играл там на органе в кафедральном соборе Святых Петра и Павла.
Второго ноября Лист приехал в Темешвар (Temesvár)[340], где дал два концерта — 13-го и 17-го числа. А 10 ноября он написал Анталу Аугусу, пожалуй, самое характерное письмо не только для «венгерского» 1846 года, но и для всей своей жизни: «Из всех живущих ныне художников… я единственный, кто может гордиться славным отечеством… В то время как остальные утомительно барахтаются в мелководье расчетливой публики, я свободно плыву на парусах по морю великой нации. Моя Полярная звезда показывает, что когда-нибудь Венгрия будет с гордостью взирать на меня!»[341]
Покинув пределы родины, Лист отправился в Румынию. 16 декабря он остановился в Бухаресте. Концерты Листа с неменьшим успехом, чем в Пеште, прошли 21, 23 и 31 декабря. Уже 1 января он был во втором по величине городе Румынии — Яссах, откуда, сыграв последний концерт 13-го числа, поехал дальше на восток, в Киев.
Точную дату прибытия Листа в Киев установить не удалось — о его киевских гастролях писали мало[342]. Предположительно он останавливался на улице Михайловской, в доме 12 (не сохранился). Еще до своего первого концерта знаменитый музыкант познакомился с подающей надежды юной пианисткой Алиной Крагельской[343].
Первое выступление Листа в Киеве состоялось 4 февраля (23 января) в концертном зале Контрактового дома[344], два других (дату одного установить не удалось, а второй прошел 14 (2) февраля) — в зале Киевского университета Святого Владимира (ныне Национальный университет им. Т. Г. Шевченко). Именно там игру Листа впервые услышала княгиня Каролина Витгенштейн (1819–1887).
Каролина, дочь богатого польского помещика Петра Ивановского (17 907—1844) и Паулины Подоской (1790–1853), от рождения носила имя Иоанна Эльжбета Каролина Ивановская. На русский манер ее иногда называли Елизаветой Петровной Ивановской, а свои именины она праздновала 17 ноября, в день памяти святой Елизаветы Венгерской. Этот факт символичен: Елизавета Венгерская не только олицетворяла для Листа святой образ его родины (и была им прославлена в 1862 году в оратории «Легенда о святой Елизавете»), но и имела прямое отношение к столь дорогому его сердцу ордену францисканцев: Елизавета, став членом ордена в миру, для францисканцев является символом женского милосердия. Можно сказать, что встреча Листа и Каролины была предначертана на небесах.