— Потому что я так сказал, — прищурился. — Ячейка щедра на задания, вам хватит. Но не сейчас.
Почему решил выполнить миссию соло — и сам не знаю. Решение просто пришло и укоренилось на подкорке. Возможно, чуйка, возможно, усталость… Но инстинктам привык доверять.
— Если не вернешься через полцикла, Шест меня не остановит, — хмуро сказала Крыса, расставшаяся со сном.
— И пойдем мы…? — с намеком протянул Замес.
Я расщедрился на отмашку в сторону сигнала. Вариации исключать нельзя. Никогда.
Ночь в родных пенатах прошла спокойно и почти умиротворяюще. Двери на замок и знай себе, посапывай, а то и похрапывай, если брать Шеста. Но никто не сподобился вынести ему предупреждение — устали и оттого пребывали в темном провале забытья без оглядки на внешние факторы.
Утро началось со стука. Я сел и понял, что целюсь в дверь из пистолета на предохранителе. Охренеть, расслабился. Взвел оружие и медленно повел стволом к средней линии гипотетической фигуры визитера. Чуть ниже и звякну пулей о стальные яйца храбреца.
— Открыть? — Фрау уже изображала утреннюю суету.
— О-о… — затянула Крыса, хватаясь за поясницу. — А какой здесь орган?
— У тебя — никакой. — Замес потер бок, поморщился. Вот и постбоевое пожаловало. Показания просты — восстановление, пока есть такая возможность.
Подойдя к двери, убрал оружие и открыл. Зевнул, не удержавшись. За порогом присутствовал невозмутимый Паша с холщевой сумкой. Чистый сюр, как по мне.
— Амиго обещал, — сказал мужчина, протягивая груз.
Я заглянул, прислушиваясь к тяжелому позвякиванию. Патроны. Рассыпуха. И калибров больше одного, если навскидку. Доставлено в пакете, как пачка галет. Прям, сука, мечта.
Уходить Паша не спешил. Смерив меня оценивающим взглядом, решился:
— Отец-Земля готов с тобой встретиться.
— А че так?
— Твоя команда произвела впечатление и Амиго договорился о встрече. Если готов, то я провожу.
Резковатое начало дня, но мне в радость. Старший безопасник запомнил мой посыл и подсобил. Надо бы при случае проставиться — мол жест оценил, все такое. Ну как положено у цивилизованных людей, прежде чем они начнут друг друга убивать.
Собрался за пару минут — легкая униформа и нож. Мне достаточно, а уровень агрессии обманчиво невысок, если ко мне захочет прицениться местный бомонд. На пороге, ступив в серое марево утра, оглянулся на подтянувшихся бойцов:
— Отдыхайте. Если что необходимо из припасов, докупите.
— Сделаем, командир, — кивнул Замес.
Я прикрыл дверь. Они справятся, а мне предстоит важное — новая веха на пути, что позволит воткнуть в общую мозаику пару недостающих кирпичиков. Если, конечно, отец Земля не пустышка, а мало-мальски держит фишку.
Паша вел молча. Прям человек-автомат, который лавировал по дорожкам, не совершая лишних движений. Будки, сараи сменяли друг друга в зачинавшейся рабочей суете — хлопали двери, звенел инструмент и бодрое крепкое словцо стелилось над урбанистическим пейзажем.
Минут через 20 вышли к двухэтажному кирпичному строению, напоминавшему укороченный пенал, врытый в землю. Типичный вспомогательный консруктив для цеховых нужд — подточить, нарезать, сколотить, а то и припрятать бесхозные отходы трудовой деятельности. У одинокой двери ближе к торцу бдела двойка стражей.
А если есть охрана, можно оценить общий концепт безопасности. Я присмотрелся к строению — окна на первых этажах наглухо заложены, вдоль стен подчищено — ни досочки, ни кирпичика. На втором этаже тускло блестели стекла. Решение очевидное, но спорное. Допустим второй этаж меня не остановит.
Охранка молча открыла перед нами двери. Паша скупо кивнул, отметив выслугу аграриев, и проследовал в небольшой вестибюль, ярко освещенный парой ламп. Экономии ноль в угоду представительности. В дальнем конце вестибюля темнела наглухо закрытая металлическая дверь внушительных габаритов. По правую руку виднелся лестничный пролет.
Никакого маринования визитеров на подступах к руководству Фермы. По большей части создавалось впечатление, что обитателям насрать — с дарами ты или поручкаться пришел. Вошел, поднялся, проследовал. Минимализм как есть.
На лестничном марше мимоходом отметил добротную отделку стен. Видно, что латали, а потом следили, чтоб блестело. В предбаннике, вроде секретарского офиса, куда вывела лестница, такая же милота — пара добротных столов, кушетка, стеллажи с бумагами, в чистые окна льется свет, а в уголке сидит секьюрити под сотню весом. Впору поностальгировать, на мгновение забыв о рухнувшем мире. Чисто оазис прошлого. Лепота.
Я помахал охраннику. Охранник нахмурился.
— Не надо, — спокойно сказал Паша. — Тебе сюда. Топай прямо. Можно не стучать.
Из комнаты вело три двери — безликие пластиковые близнецы. Вошел в указанную, оказавшись в небольшом коридорчике — справа, слева есть отнорки, целомудренно прикрытые шторками, впереди очередная дверь. Прям спасибо, сука, за доверие. Польщен, растроган.
— Не глупи, — прозвучало напутственное. — Я тут подожду.
Где я, а где глупость? Чет, непонятно прозвучало. Преодолев коридорчик, без стеснения толкнул створку и вступил… Ну в такое себе, если честно.
Огромный кабинет, заставленный несочетающейся мебелью. Драпировки, циновки — немного выцветшие, но не утратившие аляповатости. Богатое освещение на керосине. По стенам картины, на самой большой — анатомически подробно воспроизведена голая женщина в возрасте. Но сочная и аппетитная. Есть книжные стеллажи, тематически заставленные, в достатке статуэток и мелкого декора. Если описать одним словом — подойдет «чересчур».
Но я сконцентрировался на картине.
— Джимми? — прозвучало издали.
За резным столом с парой скромных папочек, письменным прибором и цветочным горшком сидел Он. Я приблизился, оценивая перспективу. Полноватый мужчина, с кудряшками темных волос. Лицо круглое — мелкие смешливые глазки, нос картошкой и пухлый рот. Ничего демонического. Одет в просторную светлую рубаху с длинным рукавом и льняные штаны, краешек которых вижу. Скорее сельский труженик, плоть от сохи и балагур за всю деревню. Но от него несло гео, как от намазанного — подобной интенсивности ранее не встречал.
Мне указали на стул. Так и посидели с минуту. Отец Земля переплел пальцы под подбородком и щурился по-доброму, я ждал. Если начнет посвящать, возможны нюансы. Но с парой местных сторожевых я справлюсь.
— Ферма благодарна тебе за помощь. — Голос у главного непритязательный. Обывательский, можно сказать, голосок.
Я ждал.
— Гадаешь, когда достану кадило? — хмыкнул мужчина.
— А есть? — встрепенулся я.
— Нет, — отмел подозрение отче. — Выпьешь?
Как он подал сигнал не понял. Но через пару секунд из неприметной двери, коих я быстро насчитал в количестве трех, вышла обслуга. Женщина с показательной фигурой, в костюме горничной — с белым чепчиком, передником и короткой юбкой, что ничего не скрывала. Дамочка продефилировала к столу и выставила поднос. Сделала это медленно, грациозно, изогнувшись в положенном месте. А мне вроде как открылся вид сзади.
Ну я склонился, посмотрел. Определенно женщина, ошибки нет.
— Ступай, Чара, — махнул отче. Горничная покосилась на меня, усмехнулась и растворилась в недрах комнаты, только каблучки цокнули, удаляясь.
— У меня таких три, — пояснил мужчина, аккуратно разливая по кружкам рубиновый напиток из графина.
— Графина? — приподнял я брови в вежливом интересе.
— Служанки, — хмыкнул Отец. — А у меня не стоит.
Но я все еще не готов вынести вердикт. Непонятный товарищ, легко ошибиться. Погоняв в таре жидкость, принюхался и намахнул. Настойка из плодов класса «хрен угадаешь». Но с утра заходит тепло.
— Теткам в радость. Должность престижная, почти синекура. И за стену не пошлют, — поделился отче мудростью. — Сперва одна была, а потом администратор Марина сказала надо и стало больше.
— А вы отче вообще в себе? — уточнил я, плеская себе и собеседнику на три пальца. Главный инициативу одобрил, улыбнулся, отчего его лицо стало просто няшным. Походу, небольшие отклонения имели место быть.
Мужчина подвинул ко мне горшок, в котором одиноко торчала зеленая травинка. Напряг ладонь, поводя над землей. И чернота грунта поплыла, по-другому не скажешь — сменила несколько оттенков, дрогнула холмиками, опала, а стебелек чутка подрос. Отче смахнул со лба бисерину пота и резюмировал:
— Вот он я.
— Впечатляет, — признал честно. — А у моих от гео только жопа каменеет.
— А как там за стенами? — жадно спросил Отец Земля. И я понял, что глубоко копать тут не придется. Передо мной просто заложник своей роли — посаженный в золотую клетку и наделенный формальной властью.
— Мертво, — ответил односложно.
— Тогда еще выпьем.
Выпили. Помолчали. Толстячок завздыхал, вращая кружку меж ладонями. И неожиданно хмыкнул:
— Амиго говорит, ты ищешь ответов? Думаешь, оно того стоит?
Еще один безнадежный, сука. Чет Ферма ушла в минус по числу перспектив. И все думают, что Джимми страдает херней.
— Оно того стоит, — сказал спокойно. Играть, так играть. — Никогда не слышали об операторах Аади?
— Аади? Аади? — посмаковал слово отче. И потыкал пальцем в графин — лей, коли уж взялся. — Нет, не слышал. Ты пойми, ежели тебе что про землю спросить, то давай, не стесняйся. А что там за забором…
— А что с землей? — не понял я.
— Ты видел? — Он показал мне ладонь. Эманации гео усилились. — Мне приходится торчать на грядках круглыми циклами и накачивать, накачивать, накачивать. В позе рака, всегда в позе рака. Что-то высасывает силу из земли, делает ее мертвой, непригодной. Я жру гео, но с каждым разом усилий требуется все больше. А сменить некому, нету таких дебилов, что по неосторожности свалились в разлом на россыпь адхар и не сдохли.
— Достойный спич, — одобрил. Есть толика информация, а я не жадный. — А кто, простите, сосет?
— Шутишь? — мужчина напрягся. Выдержал пару секунд и сдулся. — Я тут лабораторию накидал, посадил двух бездельников. Если хочешь, Чара потом проводит. Посмотришь, спросишь… Какого хера они там делают ленивые суки.