Спустя два дня животные были созваны на специальное собрание. Сойдясь на гумне, они онемели от изумления, узнав, что Наполеон продал бревна Фредерику. Перевозка бревен была назначена на завтра, когда должны были прибыть телеги. В течение всего периода притворной дружбы с Пилькингтоном Наполеон на самом деле был в тайном соглашении с Фредериком.
Все отношения с Фоксвудом были прерваны, а самому Пилькингтону было отправлено оскорбительное послание. Голуби получили указание облетать ферму Пинчфильд стороной и поменять лозунг «Смерть Фредерику!» на «Смерть Пилькингтону!». Тогда же Наполеон заверил обитателей фермы, что слухи о готовящемся вторжении Фредерика не соответствуют действительности, а жестокость Фредерика в обращении со своими животными сильно преувеличена молвой. Возможно, эти россказни исходили от Снежка или от его агентов. Оказалось, что Снежок прятался вовсе не в Пинчфильде, где он на самом деле ни разу в жизни не был, а наоборот, все последние годы был на содержании у Пилькингтона и в исключительной роскоши жил в Фоксвуде.
Свиньи приходили в экстаз от хитрости Наполеона. Оказывается, он, демонстрируя дружбу с Пилькингтоном, заставил Фредерика поднять цену за бревна на двенадцать фунтов. Но самое главное свидетельство гениальности Наполеона — это то, что он никому из людей по-настоящему не доверяет. Фредерик хотел дать за бревна какой-то «чек», то есть бумажку с обещанием выплатить обозначенную на этой бумажке сумму. Наполеон же не поддался на эту удочку и потребовал уплаты вперед и наличными. Деньги уже получены, и их как раз хватит на покупку мельничного механизма.
Тем временем брёвна перевозились с большой поспешностью. А как только с ними покончили, на гумне было устроено торжественное собрание, чтобы, главным образом, полюбоваться на банкноты Фредерика. Нацепив ордена и блаженно улыбаясь, Наполеон возлежал на помосте в груде соломы, а деньги, аккуратно уложенные на взятом с кухни фарфоровом блюде, лежали рядом.
Животные гуськом медленно шествовали мимо блюда, и у каждого было время вдоволь полюбоваться банкнотами. Боксер вытянул свой нос понюхать банкноты, и от его дыхания легкие белые листочки затрепетали и зашелестели.
А через три дня был большой переполох. Вимпер примчался на своем велосипеде, бледный как смерть, бросил велосипед во дворе и кинулся прямо в дом. Еще через секунду яростный рев из покоев Наполеона потряс ферму. Новость облетела всех с невероятной быстротой. Банкноты были поддельные! Бревна достались Фредерику даром!
Наполеон созвал всех животных и страшным голосом провозгласил смертный приговор Фредерику. «Мы его сварим живьем, когда поймаем», — сказал он. Тут же он предупредил всех, что теперь следует ждать от Фредерика самого худшего. Фредерик и его люди могут совершить давно ожидаемое нападение в любой момент. У всех подходов к ферме были выставлены посты. В Фоксвуд были отправлены две пары голубей с примирительным посланием, которое, как надеялись, поможет восстановить добрые отношения с Пилькингтоном.
Враг напал следующим утром. Животные завтракали, когда дозорные принесли весть, что Фредерик и его банда уже прошли через окованные железными скрепами ворота. Навстречу захватчикам была сделана доблестная вылазка, но в этот раз победа не далась животным так легко, как когда-то в Битве у Коровника. У Фредерика было полтора десятка человек и полдюжины ружей. Люди открыли стрельбу, не пройдя и пятнадцати ярдов. Несмотря на усилия Наполеона и Боксера, животные, не выдержав пальбы и свиста картечи, обратились в бегство. Многие получили ранения. Они попрятались в амбарах и сараях, откуда следили за врагом через щели и отверстия от выпавших сучков. Весь большой выгон вместе с мельницей был в руках противника. На какое-то мгновение показалось, что даже Наполеон в затруднении. Он ходил в полном молчании взад и вперед, а хвост у него стоял торчком и подрагивал. То и дело он бросал тоскливые взгляды в сторону Фоксвуда. Если Пилькингтон и его люди придут на помощь, нападение можно будет отразить без труда. Как раз в эту минуту в воздухе показались голуби, отправленные в Фоксвуд накануне. В клюве одного из них был лоскуток бумаги, на котором карандашом были нацарапаны слова: «Поделом тебе, скотина!» Тем временем отряд Фредерика окружил мельницу. Тревожно перешептываясь, животные наблюдали за действиями людей. Один из них нес кувалду, другой — лом. Судя по всему, они собирались ломать мельницу.
— Смелее, товарищи! — раздался визг Наполеона. — Это невозможно! Стены мельницы несокрушимы! Им не разобрать их и за неделю!
Бенджамин с вниманием следил за поведением людей. Двое ломом и кувалдой долбили дыру в фундаменте мельницы. Медленно и почти изумленно Бенджамин покачал своей длинной мордой.
— Я думаю так, — сказал он, — сейчас они забьют пороховой заряд в эту дырку. Видите, что они делают?
Животные испуганно молчали. Выйти из укрытия они уже не могли. Еще через несколько минут двуногие врассыпную побежали от мельницы. Раздался оглушительный взрыв. Голуби взвились в воздух, а все животные, кроме Наполеона, легли животами на землю и попрятали свои морды. Когда они поднялись, огромное облако черного дыма висело там, где только что высились стены мельницы. Ветер сносил его в сторону. Мельницы не было!
Это зрелище вернуло животным отвагу. Их страх и отчаяние утонули в ярости и ненависти к этому подлому и презренному поступку! С кличем мести на устах, не ожидая ни от кого приказаний, всем скопом они ринулись прямо на врага. Теперь они уже не обращали никакого внимания на беспощадную картечь, которая сыпалась на них градом. Это была дикая, жестокая битва. Люди палили снова и снова, а когда животные дорвались до рукопашной схватки, лупили их палками и пинали тяжелыми сапогами. Корова, три овцы и два гуся пали смертью храбрых, а остальные почти все получили ранения. Наполеон, руководивший боевыми действиями из глубокого тыла, тоже потерял кончик хвоста, который ему отстрелило картечиной. Но и люди понесли тяжелые потери. Трое двуногих один за другим с разбитыми головами пали под копытами Боксера. Еще одного забодала корова. Джесси и Блюбель изодрали в клочья штаны другого. А когда девять псов личной охраны Наполеона, которым он приказал совершить обход под прикрытием изгороди, внезапно появились в тылу захватчиков, паника охватила их. Люди увидели, что им грозит окружение. Фредерик отдал приказ к отступлению, и в следующую минуту, пока дорога еще была свободна, трусливые враги обратились в бегство. Животные долго гнались за ними по полям и нанесли им еще несколько ударов рогами и копытами, когда люди Фредерика продирались сквозь изгородь.
Животные победили, но были измучены и истекали кровью. Медленно и невесело они поплелись назад. Увидев распростертых в траве погибших товарищей, они прослезились. Минуту они постояли в грустном молчании на том месте, где еще утром стояла мельница. Да, от их трудов не осталось и следа! Пострадал даже фундамент. Восстанавливая мельницу, они не смогли бы, как в прошлый раз, использовать упавшие камни. Силой взрыва их на сотни ярдов раскидало во все стороны. Мельницы здесь как будто и вовсе никогда не бывало.
Когда они подошли к усадьбе, Визгун, который по необъяснимым причинам отсутствовал на поле боя, подбежал к ним, припрыгивая, помахивая хвостиком и сияя от радости. Торжественный выстрел из ружья донесся со двора.
— Ради чего стрельба? — спросил Боксер.
— В честь нашей победы! — выкрикнул Визгун.
— Какой победы? — сказал Боксер. Колени у него кровоточили, он потерял подкову, разбил копыто, и целая дюжина картечин засела у него в задней ноге.
— Как какая победа, товарищ? Разве мы не изгнали врага с нашей земли — со Священной земли Фермы Животных?
— Но они взорвали мельницу! А мы строили ее два года!
— Ну и что? Мы построим другую мельницу! Мы построим, если нужно, шесть мельниц! Ты, товарищ, недооцениваешь величия совершенного нами подвига. Враг стоял вот здесь, на том самом месте, где мы сейчас стоим, но — благодаря гению товарища Наполеона — мы не оставили ему ни пяди нашей земли!
— Но мы отбили своё! — сказал Боксер.
— В этом и состоит наша победа! — сказал Визгун.
Животные приплелись во двор. Картечь, засевшая в ноге у Боксера, причиняла ему жгучую боль. Ему уже виделись тяжкие труды по восстановлению мельницы и он мысленно укреплял себя для этой задачи. Но впервые ему подумалось, что одиннадцать лет — не шутка и что силы у него, пожалуй, уже не те, что прежде.
Но когда животные увидели развевающийся зеленый флаг и опять услышали выстрел из ружья — а всего было сделано семь выстрелов — когда выслушали речь Наполеона, который восславил их героическое поведение, они поняли, что и в самом деле одержали великую победу. Павшие в бою животные были преданы торжественному погребению. Боксер и Кловер тянули превращенную в катафалк тележку, а сам Наполеон вышагивал во главе процессии. Целых два дня были отданы торжествам. Звучали песни и речи, раздавались залпы салюта, каждому животному в качестве особой награды досталось в подарок по яблоку, каждой птице выдали по три унции зерна, а каждой собаке — по три сухарика. Было объявлено, что сражение будет называться «Битвой за Мельницу». Наполеон учредил новую награду, «Орден Зеленого Знамени», и сам стал его первым кавалером. Во всеобщем веселье забылась злополучная история с поддельными банкнотами.
Как раз через несколько дней после победы свиньи натолкнулись в подвалах жилого дома на ящик виски. Они его проглядели в те дни, когда впервые заняли дом. Вечером из дома донеслось громкое пение, в котором, ко всеобщему удивлению, можно было расслышать мелодию и отдельные строки «Всех Животных Британии». Около половины десятого, как все заметили, Наполеон отчётливо возник из задней двери в старом котелке мистера Джонса, стремительно прогалопировал вокруг двора и вновь исчез в дверях.
А утром в доме воцарилась глубокая тишина. Похоже, что ни одна свинья не могла даже пошевельнуться. Только около девяти Визгун, передвигаясь медленно и с удрученным видом, совершил первый выход. Глаза его потускнели, хвостик безвольно повис сзади, весь вид его свидетельствовал о тяжелой болезни. Он созвал животных и сообщил им ужасную весть. Вождь был при смерти!