шелковое муаровое платье, которое миссис Джонс, бывало, носила по воскресеньям.
Неделю спустя, в послеполуденное время, к ферме подкатило несколько экипажей — депутация соседних фермеров, приехавших с ознакомительными целями по приглашению Наполеона. Они оглядели всю ферму и выразили величайшее восхищение увиденным и, особенно, мельницей. Животные пололи репу. Они работали прилежно, едва отрывая морды от земли, не зная, кого бояться больше — свиней или двуногих посетителей.
Весь этот вечер из дома доносились громкий смех и взрывы нестройного пения. И это звучание смешанной речи пробудило в обитателях фермы неодолимое любопытство. Что случилось? Что это вдруг впервые заставило встретиться на равных людей и животных? Не сговариваясь, они в едином порыве двинулись в сад. У калитки вышла заминка, многие побаивались идти дальше, но Кловер подала пример. Они подкрались к дому, и те, кому позволял рост, заглянули в окно гостиной. Там, за длинным столом, сидело человек шесть фермеров и полдюжины наиболее высокопоставленных свиней. Сам Наполеон занимал почетное место во главе стола. Свиньи восседали на стульях вполне непринужденно. Компания сидела за картами, но, как видно, устроила перерыв, чтобы выслушать тост. По кругу передавался большой кувшин, бокалы наполнялись пивом. Никто не замечал прильнувших к окну животных.
Мистер Пилькингтон из Фоксвуда поднял свой бокал.
— Через минуту, — сказал он, — я призову всех присутствующих осушить эти бокалы. Но я чувствую приятную обязанность произнести сначала несколько слов.
Для меня, — сказал он, — было источником глубокого удовлетворения, — и я уверен, что и для всех присутствующих тоже, — почувствовать, что длительный период взаимного недоверия и непонимания теперь подошел к концу. Было время, когда (не то чтоб я или кто из присутствующих разделял такие чувства), но было время, когда к уважаемым руководителям Фермы Животных их соседи-люди относились — я бы не сказал с враждебностью — но, возможно, с определенным опасением. Имели место прискорбные недоразумения, получали распространение ошибочные идеи и мнения. Почему-то полагали, что само существование фермы, которой владеют и управляют свиньи — ненормально. Что оно будет оказывать разлагающее влияние на окружающий мир. Весьма многие фермы без должного исследования вопроса пришли к выводу, что на такой ферме возобладает дух своеволия и анархии. Они беспокоились насчет возможного отрицательного влияния на своих собственных животных и даже на сельскохозяйственных рабочих. Однако ныне все эти сомнения полностью рассеяны. Сегодня я и мои коллеги посетили Ферму Животных и собственными глазами подробнейшим образом осмотрели ее. И что же мы обнаружили? Не только самую современную технологию, но и дисциплину, и порядок, каковые могут послужить образцом для всех. Я уверен, что не ошибусь, сказав, что рабочий скот Фермы Животных трудится больше, а кормов переводит меньше, чем какая бы то ни было домашняя скотина в стране. Более того, я и мои спутники обратили внимание сегодня на многое такое, что мы намерены незамедлительно внедрить и в своих собственных владениях.
Я закончу свои замечания, — сказал он, — тем, что подчеркну еще раз те дружеские чувства, которые питают друг к другу и должны питать руководители Фермы Животных и их соседи. Между свиньями и представителями рода человеческого нет и не может быть никаких противоречий. Они ведут одну и ту же борьбу и сталкиваются с одинаковыми трудностями. Разве проблема рабочий силы не стоит перед вами так же, как и перед нами?
Тут стало ясно, что мистер Пилькингтон намерен поделиться с компанией какой-то заранее подготовленной остротой, но в течение целой минуты не был в состоянии выговорить ее, борясь с охватившим его смехом. Поперхнувшись несколько раз так, что его многочисленные подбородки побагровели, он, наконец, выдавил из себя: «Если у вас есть ваш рабочий скот, то и у нас есть так называемый рабочий класс!»
Эта шутка вызвала за столом взрыв хохота, а мистер Пилькингтон еще раз поздравил свиней с низким уровнем кормовых затрат, продолжительностью рабочего дня и общим состоянием дисциплины на Ферме Животных.
— А теперь, — сказал он, — я бы попросил всех встать и проверить, полны ли ваши бокалы. Джентльмены! — сказал он в заключение, — джентльмены, я предлагаю тост за процветание Фермы Животных!
В ответ раздались одобрительные возгласы, звон бокалов и топанье ног. Наполеон так растрогался, что оставил свое место и обошел стол кругом, дабы чокнуться с мистером Пилькингтоном, и лишь затем опрокинул свой бокал. Когда аплодисменты стихли, Наполеон, который продолжал стоять, объявил, что и он желает сказать несколько слов.
Как и все выступления Наполеона, эта речь была краткой и касалась самой сути дела.
— Я тоже счастлив, — сказал он, — что период взаимного непонимания подошел к концу. В течение долгого времени бытовали суждения, распространяемые — у нас есть основания так думать — одним коварным врагом, будто есть нечто подрывное и даже революционное в воззрениях многих моих коллег. О нас думали, будто мы стремимся к разжиганию мятежей домашнего скота на соседних фермах. В этом нет ни капли правды. Мое заветное желание — теперь, как и прежде, — это жить в мире и поддерживать нормальные деловые отношения со своими соседями. Кстати, эта ферма, которой я имею честь управлять, — добавил он, — предприятие кооперативное. Имеющиеся у нас документы на владение являются общей собственностью всех свиней.
Я не думаю, — продолжил он, — что старые подозрения еще тревожат наших соседей. Тем не менее совсем недавно в заведенных на ферме порядках были осуществлены кое-какие перемены, которые еще больше укрепят к ней доверие. До сих пор животные Фермы придерживались дурацкого обычая обращаться друг к другу со словом «товарищ». Отныне это будет запрещено. Был еще один очень странный обычай, происхождение которого неизвестно, — каждое воскресенье маршировать перед черепом старого хряка, прибитым в саду на столбе. Это тоже будет запрещено, а череп уже предан земле. Наши гости, должно быть, видели зеленое знамя, которое развевается на флагштоке. Если так, то вы, наверное, обратили внимание, что белые копыто и рог, ранее на нем вышитые, теперь закрашены. Отныне и впредь у нас будет просто зеленое знамя.
У меня есть только одна поправка, — сказал он также, — к замечательному и добрососедскому выступлению мистера Пилькингтона. Мистер Пилькингтон всё время говорил «Ферма Животных». Разумеется, он не мог знать — ибо я только теперь впервые об этом объявляю — название «Ферма Животных» отменяется. Отныне и навеки ферму следует именовать «Фермой Мэнор», ибо я полагаю, что таково ее истинное и исконное название.
Джентльмены! — закончил свое выступление Наполеон, — я предлагаю тот же самый тост, только чуть-чуть по-другому. Наполните ваши бокалы до краёв. Вот мой тост, джентльмены: за процветание Фермы Мэнор!
Снова раздались одобрительные восклицания, и бокалы были осушены до дна. Но животным, которые наблюдали сцену снаружи, казалось, будто происходит что-то очень странное. Что сделалось со свиными рылами? Взгляд старых тусклых глаз Кловер переходил с одной морды на другую. Всё как-то стало нечётким и зыбким. На той морде было пять подбородков, на другой — четыре, на этой — три. Когда аплодисменты стихли, компания снова взялась за карты и вернулась к прерванной игре, и животные молча побрели прочь.
Они, однако, не прошли и двадцати ярдов, как вдруг остановились. Из дома доносились дикие вопли. Животные бросились назад к окну. В доме разгорался страшный скандал: крики, удары по столу, пронзительные подозрительные взгляды, неистовые отрицания. Мистер Пилькингтон и Наполеон оба одновременно сыграли тузом пик — это и оказалось источником конфликта.
Двенадцать глоток вопили враз, и все — совершенно одинаково. Стало понятно, что сделалось со свиными рылами. Животные снаружи переводили взгляд от свиньи к человеку, от человека опять к свинье, но кто был кем, различить было уже невозможно.
Ноябрь 1943 г. — февраль 1944 г.
Об издании
ДЖОРДЖ ОРУЭЛЛ
1903—1950
ФЕРМА ЖИВОТНЫХ
Повесть-притча
Перевод с английского
Владимира Прибыловского
Печатается по изданию:
Литературный Киргизстан, 1989, № 1
Художник А. Веселов
Редактор Л. Немчинова
Технический редактор В. Козлова
Н/К
Сдано в набор 9.01.90. Подписано в печать 24.12.90. Тираж 200 000 экз. Цена 2 руб.
64 страницы.
Союз кинематографистов СССР. Всесоюзное творческо-производственное объединение «Киноцентр», Ленинградское предприятие. 191011, Ленинград, ул. Толмачева, 12.
Ленинградская типография № 4 Государственного комитета СССР по печати. 191126, Ленинград, Социалистическая ул., 14.
© Издательство «Ала-Тоо», 1989
© А. Веселов, оформление, 1990
ISBN 5—85035—004—7