— Внутренняя челюсть ираллиса, — любовно поглаживая пальцем молочно-белую кость, пояснил Йенс. — Внешние Тео оставил себе. Как будете у него в гостях — советую непременно взглянуть, впечатляет. Редкая тварь, на наше счастье.
Да уж, Тео такой. Редкостная, я бы сказала. Но с чего вдруг мне у него бывать? Немедленно вспомнилось шокированное лицо Райли лишь при упоминании, что охотник меня подвезет.
Чтобы скрыть кислую мину, я отвернулась и сделала вид, будто очень заинтересовалась шкурой, висящей на стене. Запустила пальцы в густой и мягкий снежно-белый мех — казалось, он мерцает искрами в свете люстры. Размером животное немногим уступало белому медведю.
— Лучше поверю вам на слово. Мне и здесь есть на что посмотреть. Интересно, как они все в живую выглядят? — На самом деле я не была уверена, что хочу это знать. — И для чего на них охотятся?
— На ту, которую вы сейчас рассматриваете — ради шкуры. Некоторые опасны, если чересчур близко к городу подбираются — приходится отстреливать. Каких-то ради кости. Или просто из азарта, для трофея. Не считая Серой зыби, там особый интерес.
Он достал с полки прозрачную коробочку и протянул мне. На бархатной черной подложке лежал маленький прозрачный шарик. Свет заиграл внутри него радужными всполохами. Я подумала, что это какой-то местный самоцвет. Оказалось — хрусталик глаза. Несчастных зверюг убивают лишь для того, чтобы сделать из их глаз украшения.
На миг во мне проснулся защитник животных. Но стоило перевести взгляд на когти-ножи и вспомнить, что сама чуть не стала жертвой неведомой твари, как защитник мигом уснул обратно. Охота тут не жестокая забава, а суровая необходимость.
— Что такое Серая зыбь? — спросила, стараясь не думать опять о Тео, который прямо сейчас, быть может, сражается с зубастым чудовищем.
— Зона магического искажения. В мире их всего несколько, и наша не самая интересная — север, мало что водится. Тем не менее, в нашей тоже есть чем поживиться. Одни только песцы чего стоят, умилительные создания! Мех восхитительный, а главное, для человека совершенно не опасны. В большой моде среди столичных дам. Вам надо будет непременно посмотреть на них весной, когда выловят, обещаю, захотите себе щенка.
Спасибо, не надо. В детстве мечтала о собаке, конечно, но давно попустило. И уж точно не возникало желания взять питомцем магическую иномирную тварюшку, какой бы красивой та ни была.
— Трудность в том, что атмосфера в зыби иная, плохо приспособленная для людей. Слишком много магии, с каждым вдохом ею заражаешься, а защиты не существует. Да что там, некоторые охотники жаловались, будто чувствовали, как она кости насквозь просвечивает, — продолжал Йенс. — Болеют от нее, бывает, теряют рассудок. А бывает что годами туда ходят — и ничего. Непредсказуемая штука. Если желаете, расспросите Тео, он ее исследует. Правда, без особого успеха, насколько я знаю.
— Он поэтому такой? Заболел от этой вашей магической радиации?
— Нет, Анастасия. Таким, какой он сейчас, его люди сделали. После этого ему и Серая зыбь нипочем… Впрочем, не стоит, — прервал он разговор, вручая мне очередной экспонат своей коллекции. — Взгляните лучше на мои попытки резать по кости. Чудесное увлечение, могу и вас приобщить, если желаете. Материала у нас достаточно.
— И вы туда же! — воскликнула я, рассмеявшись. — Почему меня так стараются к чему-нибудь приобщить?
— Чтобы вы не заскучали, мой дорогой друг.
С тех пор, как я вышла в свет, если можно так назвать танцульки с подпольным баром, мне начали приносить письма с приглашениями. На семейные обеды. На поэтический вечер. На прогулку в скверике — таких было два, подписаны мужскими именами, и я догадалась, что звали на свидание. Предлагали вступить в самые разные общества, от заводчиков котят до устроителей любительских спектаклей.
От такого внимания к своей скромной персоне я, конечно, растерялась. Но Йенс пояснил, что это в порядке вещей. Жители Вармстеда любят заводить знакомства, а клубы и общества — всего лишь способ организовать досуг.
Кроме того, они соперничают между собой, заключают союзы, враждуют и даже переманивают членов. Звучало странно, но он сказал, что это по-своему весело. И предложил обязательно выбрать что-нибудь по душе, обзавестись друзьями и приятным хобби. Остальным следовало написать вежливую благодарность с сожалением, что пока присоединиться не могу, но, возможно, позже…
Письма по этому образцу я отправила во все общества. Я не хотела ни играть в лото, ни петь хором, ни плести кружева. Только одно приглашение отложила. Общество радетелей за трезвость призывало вступить в свои ряды, объединившиеся для защиты здоровья и нравственного облика горожан. В конце была приписка.
«Уверена, вы с радостью примете наше предложение, Анастасия. До скорой встречи, дорогая!»
И подпись: С любовью, Райли.
24
Закончив с посевными работами, я взяла выходной. Все равно пока на ферме мне было делать нечего. Дома тоже — Йенс отправился по делам, а от одной мысли о том, чтобы сидеть в тишине и одиночестве, становилось невыносимо. Мне этого добра хватило с лихвой, пока ковырялась в поле, осточертело слушать лишь собственные раздумья и вести внутренний диалог.
Я отправилась в гости к Летти — из всех знакомых без приглашения решилась заглянуть только к ней. К тому же целую неделю не виделись, я успела соскучиться. Как выяснилось, она тоже — с порога бросилась обниматься.
— Ты как чувствовала, когда надо появиться! Пойдем скорее, охотники тварь поймали. Живую! Если поторопимся, успеем посмотреть, — протараторила она, увлекая меня на выход.
— Живую? И что с ней будут делать?
Я сгорала от любопытства. Воображение рисовало самые безумные комбинации из запчастей, увиденных в коллекции Йенса.
— Нам показывать! Потом пристрелят скорее всего. Так что ты вовремя, редко когда удается поглазеть. Охотники не для нашего развлечения на них ходят… Вот ведь! Уже набежали.
— Да уж… Господин Тео вряд ли вообще знает, что такое развлечения, — пробормотала я, рассматривая роящуюся на площади небольшую пока толпу. Сквозь гул голосов иногда доносился протяжный писк, какой-то искусственный, будто работал прибор вроде эхолота. — А для нашего точно пальцем не шевельнет…
Забегая вперед: я и не представляла в тот момент, как сильно ошибалась. Тео умел развлекать как никто другой. Только по-своему. По-особенному.
— Что ты снова со своим Тео, влюбилась в него что ли, — фыркнула Летти. — Гляди-ка.
В самом деле, я как-то совершенно забыла, что охотник в городе не один. Где-то есть и остальные, нормальные ребята с суровой профессией. Просто они тихо-мирно делают свою работу, живут обычной жизнью и не портят ее другим.
Например, тот, кто приволок на городскую площадь живой трофей, выглядел вполне нормальным. По крайней мере, способным на естественные человеческие эмоции: издали было видно, как он горд собой, чуть ли не светится.
И было из-за чего: тварь впечатляла. Даже оглушенная, избитая, почти неподвижная в своей слишком маленькой клетке. Ее втиснули абы как, не заботясь, чтобы осталась целой — никаких сомнений, что после собирались добить. Трудно было понять, как эта голенастая куча конечностей, позвонков, шипов и когтей выглядит, полностью распрямившись. И увидеть тварь во весь рост мне очень не хотелось бы.
Время от времени она моргала: маленькие рыбьи глаза, по четыре с каждой стороны массивной треугольной морды, затягивались с боков веками-шторками. Иногда издавала тот самый неживой писк, не открывая пасти. Или скребла камни мостовой когтями вытянутой сквозь решетку лапы — на месте одного из пальцев остался обрубок размером в фалангу. Потревоженная рана кровоточила, роняя темные вязкие капли…
Неужели что-то такое проникало в город вслед за снегопадом? Бродило по улицам. Преследовало меня. Вот теперь, пусть и с опозданием, стало по-настоящему страшно.
Так что когда настырная Летти протолкалась наконец вперед сквозь строй зевак и вытащила меня за собой, я упрямо попятилась. Нет уж. Ни на шаг к этой мерзости не подойду. Лучше отсюда погляжу, из-за спин. Если что — пусть сперва на них набросится.
— Что же ты, трусиха! — воскликнула подруга, пытаясь одновременно удержать меня и столкнуть со своей ноги, на которую я наступила.
Женский голос недовольно зашипел прямо в ухо. Кто-то сзади попросил быть аккуратнее. Тварь продолжала возиться в тесном узилище, безуспешно пробуя развернуться. Охотник, красовавшийся в прицеле всеобщего внимания, перестал поигрывать здоровенным тесаком и оглянулся. Внезапно наши взгляды встретились.
Он застыл с улыбкой, адресованной всем и никому. Я заметила, что глаза у него красивые, светлые. Белокурые прямые волосы, волевое лицо — внешность как раз для героя. Не очень высокий, зато крепкий, закатанные до локтей рукава демонстрируют сильные руки. Наверняка его тут все любят, особенно девчонки. Вон, даже Летти дергаться перестала, отпустила меня, видимо, глазки ему за моей спиной строит. Но чего это он на меня уставился? Я что-то делаю не так?
— Подходите, не бойтесь. Я за ней присматриваю, — сказал он громким уверенным голосом, немного охрипшим, будто простуженным. — Ну что же вы?
Летти уговаривать не пришлось. Она храбро шагнула вперед, не обращая внимания на то, как тварь задергалась, едва не выламывая прутья решетки. Я же отступила назад. Все остальные тоже. Охотник ухмыльнулся, обошел тварь и склонился к ней. Раздался чудовищный, оглушительный вопль на грани ультразвука. Я закрыла ладонями уши. Толпа ахнула.
Охотник вытер нож о штанину, приблизился и протянул мне костяной шип с ладонь длиной. Это что, он у чудища отрезал? Я не собиралась брать эту гадость, даже руки машинально за спину спрятала.
— Моя подруга немного стесняется, — любезно пояснила Летти, выхватывая у него подарочек. — Стася, скажи господину… Ну куда ты, Стася!
Хватит с меня местных зрелищ, развлекайтесь сами. И на саму тварь любоваться никакого удовольствия, а на то, как ее будут ради сувениров живьем на куски кромсать, тем более смотреть не желаю.