Или просто не желала за собой замечать? Ведь было дело, если хорошенько порыться в памяти. Фраза «так этой стерве и надо» мне тоже знакома. Мысленно ее точно произносила. А может, и вслух.
— Не тревожься за него, ему жалость вообще неведома, — произнесла Райли, задумчиво глядя в окно.
Тактичный Йенс вышел на веранду покурить трубку, чтобы оставить нас наедине. Его было видно из столовой, как сидит к нам спиной, смотрит в сад и пускает дымные кольца. Вот кто всех подряд жалеет, не оглядываясь на прошлое. Выходит, никому не завидует. Незачем, он выше всех этих мелочных страстей, кажется, еще чуть-чуть — и достигнет просветления.
Хотя… Мне почудилось, или Райли слишком надолго задержала на нем взгляд? И общаются они слишком запросто, такое чувство, будто с полуслова друг друга понимают. Пока я вся была в своих страданиях, успели подружиться.
— Что между вами? — спросила прямо. Райли вздрогнула и обернулась, удивленно приподняв бровь.
— Предложение мне сделал, — подумав немного, ответила она все таким же монотонным голосом.
— Что сделал? — не поверила я своим ушам. — Это такая шутка дурацкая?
— К чему мне шутить. Ты ведь сама спросила. И сплетничать не будешь, теперь попросту не с кем.
Я решила не обращать внимания на явную попытку уколоть. В голове не укладывалось. Как такое могло быть? Когда успели?
— Поверить не могу! Я за ним ничего не замечала, ни намека…
— Из окон дома твоего любовника не слишком хороший обзор, — вновь съехидничала Райли. Видимо, моя реакция задела ее.
— Прости, на самом деле я очень за вас рада, правда. Просто неожиданно. Это так здорово, что Йенс полюбил…
— Скорее, пожалел. Как кошку бродячую решил подобрать, — перебила она зло. — Я ему отказала, так что радость твоя преждевременна.
— Зачем? Тебе не нравится Йенс?
— Нравится. Я ему предложила жить так. И тогда уже он мне отказал. Полагаю, больше обсуждать нечего.
— Какая глупость, ведь он хочет дать тебе статус… — я с досадой прикусила язык. Опять этот статус, будь он неладен! Сама плевалась от таких разговоров, а туда же. — Он с серьезными намерениями, а ты отшила. Извини, но я тебя совсем не понимаю.
— Ты многого не понимаешь. Порой я даже завидую, — вздохнула она. — Надеюсь, вмешиваться не станешь. Просто… Наверное, лучше тебе об этом знать, чтобы не вздумала задавать лишние вопросы.
— Сама-то! Не представляю, что ты навыдумывала, но он не такой. И вообще — ну кто в здравом уме додумается жениться из сострадания?
Ответить она не успела — за окном Йенс закончил выбивать свою трубку и поднялся с кресла. Мы замолчали. При его появлении она мгновенно изменилась в лице. Ни следа от раздражительности и ехидства, обычная приветливая полуулыбка.
Я весь вечер за ними наблюдала — ничего. Болтали как добрые приятели, и только. Мне бы держать за них кулачки, ведь оба симпатичны, каждому желала счастья. Но никак не могла справиться с обидой. Про меня, значит, все все знают, да еще считают себя вправе вмешиваться и поучать, а свою личную жизнь тщательно прячут, ни вопроса не задай. Спасибо, что вообще сказала, а то бы узнала, получив приглашение на свадьбу.
Если Йенс сумеет уломать эту странную женщину. И с чего она вдруг уперлась? В ее ситуации это лучший вариант. Врет, и он ей на самом деле противен? Тогда в любовницы проситься не стала бы. Не хочет терять деньги, которые бывший платит? Так и Йенс не беден.
Размышляя над этим, я вдруг подумала: дело вовсе и не в нем, а в Вармстеде. Должно быть, Райли мечтает сбежать отсюда, ищет способ вернуться в столицу. Ни за что не согласится похоронить себя в этой глуши насовсем. Но Йенс наверняка откажется уехать, его дом здесь. Он любит свою ферму, тихий уютный дом, этот маленький город, поля, где зреет море света. Трудно вообразить его где-то еще, настолько ему подходит это место.
Быть может, они правы, а я неправа. И Тео неправ, забыв, что любовь далеко не самое важное. Может, зря я потеряла все, что имела, а он готов лизать всем магистрам пятки? Скоро поймем, что оно того не стоило?
Я ничего лучше не придумала, чем задать Тео этот вопрос. Он не удивился, будто только того и ждал.
— За себя могу сказать — однозначно стоило. Даже если решишь со мной расстаться, едва с поезда сойдем. Ну а за тебя я ответить не в силах, и обещать, что не разочарую, не стану.
— Да помню я. Ты ничего не обещаешь, — проворчала, не сдержав досады.
— Только одно… — прошептал и взял мое лицо в теплые ладони. Заставляя буквально трепетать в предвкушении. — Будет трудно. Я все сделаю, чтобы тебя защитить, но…
— Лучше молчи, — выдохнула я и приподнялась на цыпочки, чтобы его поцеловать.
59
Довольно долго стояла пасмурная погода, и я не заметила, что полярная ночь, оказывается, закончилась. И однажды, когда небо прояснилось, с удивлением и восторгом увидела рассвет. Солнце лениво выползало из-за горизонта, будто заспалось слишком долго, вялое. Разгоралось все ярче рыжим пламенем, обещанием тепла, пусть до него еще нескоро. Наполняло сердце надеждой на что-то неясное, но очень хорошее, светлое, ожиданием весны.
Только увидев солнышко, я поняла, что по нему соскучилась. Весь короткий день улыбалась — пусть рассвет через пару часов в закат перешел, так даже красивее.
Вдохновленные этим светом, мы с Йенсом взялись хозяйничать во дворе, не сговариваясь. Вроде не было особой нужды, мой сосед поддерживал порядок, хоть и без фанатизма. Но хотелось что-то делать, наводить красоту.
Мы подправили клумбы, убрали весь мусор, какой нашли. Решили покрасить забор и немного поспорили, но сошлись, что лучше в зеленый, голубой немного надоел. Начали счищать старую краску, но отложили до завтра, чтобы полюбоваться закатом. День теперь будет прибавляться, на все времени хватит.
— Соскучились по работе? — спросил Йенс, когда мы отдыхали на веранде. — Ничего, скоро ее будет столько, что ни на что другое времени не останется. Звезды вот-вот созреют, начнем снимать урожай.
Процесс это кропотливый, требующий определенных условий и терпения. Собирать звезды нужно аккуратно, по одной, бережно укладывая в специальный контейнер. Обязательно в темноте, и погода должна быть сухой и безветренной. Проворонишь — разлетятся. Намочишь — покроются плесенью и зачахнут.
— А если дожди зарядят? — отозвалась я, мысленно прикидывая размеры своей делянки. — Если все собрать не успею?
— Успеете, до весны еще далеко. Ночи длинные, солнце неярко светит, затемнение выдержит. В нашем деле торопиться нельзя, главное качество. Иначе большая часть вашего товара в брак уйдет, заработаете всего ничего. Хотя к чему вам, вы на другом заработаете. — Йенс улыбнулся. — Наверное, ждете не дождетесь, когда свой конвейер запустите?
— Честно? И жду, и боюсь. Кажется, толком ничего не готово, и как подготовиться — не понимаю…
— Полно вам, Анастасия, все у вас получится, — ласково подбодрил он. Вот только не особо обнадежило, снова показалось, что просто утешает как ребенка. — Не верите мне — поверьте Криштофу, он попусту хвалить не станет, особенно когда дела касается. А он вас хвалит, и механизмы проверил, и на пробном запуске был.
— Был, но… Мне показалось, что рабочие немного растерялись. Скажите честно: им не понравилось?
Разумеется, я этот вопрос задавала непосредственно работникам. Всем поинтересовалась: понятно ли, удобно ли. Но кто их знает, вдруг честно ответить побоялись, чтобы прибавку к жалованию не потерять.
— Я вам выделил самых толковых, приноровятся. Все, чего боятся по-настоящему — дорогой механизм сломать. Не нервничайте, убытки возместим, кроме нас с вами никто не узнает, если что-то не так пойдет. Да если вдруг и пойдет — это хорошо, сможете учиться на ошибках. В другой раз легче будет.
Он был прав, конечно. Да и сама умом понимала — все пройдет гладко, нечему особо случиться. Работа не сложная, механизмы сконструированы и отлажены в совершенстве, лучшими руками в городе, а то и в стране. Никто от меня чудес не ждет, все, от старшего по складу до мальчишки на побегушках, настроены доброжелательно. Им забавная игрушка нравится, и новый отремонтированный склад оценили, а в подробности никто не вникал.
Но чем ближе был сбор урожая, тем сильнее меня бил мандраж. Наверное, это и к лучшему — я взбодрилась, отвлеклась от грустных мыслей, реже винила себя и сомневалась в принятом решении. А вскоре и вовсе стало не до того. Будто разбуженные лучами солнца, события понеслись вскачь, только успевай приспосабливаться.
Началось с того, что однажды вечером нас навестил Тео. Не просто так, с новостями. От столичных властей прилетела птичка с официальным распоряжением. Я впервые увидела такую почту в деле. Изящный, почти невесомый, сверкающий мини-истребитель со складными треугольными крыльями и письмом в брюшке. Тончайший, почти прозрачный лист бумаги, исписанный мелкими буквами с алым грифом «Секретно».
Наплевав на секретность, Тео дал нам с Йенсом прочесть. В послании сообщали, что господину, в настоящий момент именуемому Тео (фамилии не значилось), приказано явиться в сопровождении конвоя. Дата, адрес, имя лица, в распоряжение которого он поступит. Конвой прибудет поездом. Больше ни слова, видимо, и без того все, кому надо, поймут зачем и почему.
— Что же, надеюсь, ты понимал, на что идешь, — печально произнес Йенс. — Когда оно пришло?
— Сегодняшним утром. Думаю, на Станцию копия доставлена в то же время.
— Вызвали уже?
— Нет. Да и к чему? Они теперь ничего не решают, — сказал Тео безразлично. — К тому же, насколько я знаю нашего магистра, он сейчас должен быть очень зол. Вряд ли захочет меня видеть.
— Получается, все решено? — вмешалась я. — Мы едем в столицу?
— Мне точно придется, а у тебя еще есть возможность передумать.
Я молча покачала головой. Нет у меня больше такой возможности, просто он не в курсе. Выходит, он тоже поставил себя в похожие условия, сжег мосты, и пути назад не будет. Это было ожидаемо, но все равно грустно.