— А поливать как часто? — спросила Галка.
— Смотреть нужно по земле, — ответил я. — Если сухая, то поливаем, если влажная — ждем. Переливать хуже, чем недоливать. От лишней влаги корни гниют.
Витька внимательно следил за каждым движением, стараясь запомнить все детали.
— Дядя Витя, а можно мне дома тоже так попробовать? — попросил он. — Маме расскажу, как правильно делать.
— Конечно, — кивнул я. — Завтра принесу вам семян, покажу, как ящики сколотить.
— А нам тоже! — хором попросили остальные дети.
— Всем, всем, — засмеялся я. — Только обещайте ухаживать за рассадой как следует. Растения — живые, они чувствуют заботу.
Когда дети разошлись по домам, я остался один, любуясь результатом вечерней работы. Теплица получилась именно такой, как задумывалась — функциональной, эффективной и построенной из подручных материалов.
Солнце садилось за лесом, окрашивая стекла теплицы в золотистый цвет. В воздухе пахло свежей землей и приближающимся летом. Где-то вдалеке мычала корова, возвращавшаяся с пастбища, а из трубы далекого дома, скрытого за лесом, поднимался тонкий дымок.
Я поставил чайник на керосинку и вышел на крыльцо с кружкой горячего чая. Первые звезды уже появились на темнеющем небе.
В такие моменты ощущение нереальности происходящего становилось особенно острым. Еще недавно я составлял предвыборные стратегии в московских офисах, а теперь учил деревенских детей основам агрономии в далеком 1972 году.
Но странное дело, здесь, в этом времени, среди этих людей, я чувствовал себя нужным как никогда раньше.
Глава 7Первые результаты
Через две недели, как раз к тому же времени, когда мы завершили очередной этап работ на заброшенном участке, результаты моих экспериментов в огороде стали видны невооруженным глазом.
В теплице зеленели ровные ряды рассады. Помидоры выпустили первые настоящие листочки, огурцы развернули семядоли, перец, хоть и медленнее, но тоже показывал признаки жизни.
На домашнем участке взошли редис и салат, посеянные в первую очередь для демонстрации. Зелень получилась сочной, яркой, явно отличающейся от того, что росло у соседей.
Как я уже рассказывал, на экспериментальном участке совхоза из земли тоже пробивались первые ростки картофеля. На террасах они выглядели особенно впечатляюще: ровные зеленые строчки на фоне серых камней.
— Дядя Витя, смотрите! — восторженно кричал Витька, прибежавший с утра проверить теплицу. — Помидорки растут! И огурчики тоже!
В стеклянном домике действительно царила особая атмосфера. Воздух был теплым и влажным, пахло землей и зеленью. Автоматическая система проветривания работала безупречно. Форточки открывались в жаркие часы и закрывались к вечеру.
— А можно потрогать? — спросила прибежавшая Галка.
— Осторожно, — разрешил я. — Листочки еще нежные.
Дети с восхищением рассматривали молодые растения. Для них это чудо — из маленького семечка выросло живое растение. В их глазах читались удивление и желание узнать больше.
— Дядя Витя, а почему у вас растения такие зеленые? — поинтересовалась Марина. — У нас дома помидоры бледнее.
— Здесь им комфортно, — объяснил я. — Достаточно света, тепла, питания. Как людям, в хороших условиях и здоровье крепче.
Но не все разделяли детский восторг. Утром того же дня ко мне домой пожаловал Громов в сопровождении еще одного человека, пожилого, с седой бородкой и недоверчивым взглядом.
— Виктор Алексеевич, — представил его председатель, — знакомься. Это Михаил Семенович Токарев, главный агроном района. Приехал посмотреть на твои эксперименты.
Токарев оказался человеком старой школы. Выпускник сельхозинститута конца тридцатых, прошедший войну, отработавший в районе больше двадцати лет. В его глазах читалось плохо скрываемое недоверие к молодому выскочке с новомодными идеями.
— Ну, показывайте, что тут наворотили, — буркнул он, оглядывая теплицу. — Говорят, чудеса творите.
Я провел гостей по участку, демонстрируя рассаду, объясняя принципы работы теплицы и системы компостирования. Громов слушал с интересом, изредка задавая вопросы. Токарев молчал, лишь хмыкая в наиболее, по его мнению, спорных местах.
— А это зачем? — указал он на компостные кучи, морща нос от запаха. — Мусор по участку разбросали?
— Органическое удобрение готовлю, — терпеливо объяснил я. — Через полгода здесь будет лучший перегной для подкормки растений.
— Навоз есть, зачем огород сором засорять? — проворчал районный агроном. — В совхозе центнерами лежит, бери не хочу.
— Навоз — это хорошо, — согласился я, — но компост дает более сбалансированное питание. Плюс утилизация органических отходов, которые обычно выбрасывают.
— Выдумки, — отмахнулся Токарев. — Испокон веку навозом удобряли, и ничего, урожаи получали. А тут понавыдумывали…
Громов поежился, чувствуя назревающий конфликт.
— Михаил Семенович, — миролюбиво вмешался он, — а давайте посмотрим на экспериментальный участок. Там уже всходы появились.
Мы поехали на террасированные поля на совхозном УАЗике. Дорога петляла между перелесков, и вскоре показались преображенные склоны.
Картина действительно впечатляла. На месте бывших бросовых земель зеленели аккуратные террасы, а между камнями пробивались ровные рядки молодых растений.
— Ну и ну, — присвистнул Громов, выходя из машины. — За две недели столько сделали.
Токарев молча прошелся вдоль первой террасы, присел на корточки, рассмотрел всходы. На лице его читалось удивление, которое он старался скрыть.
— Картофель взошел дружно, — признал он неохотно. — Хотя на таких камнях… Не думал, что получится.
— А вот здесь мы испытываем новый метод полива, — показал я на систему желобов и шлюзов. — Вода подается только туда, где нужно, без потерь.
— И сколько воды экономите? — поинтересовался Громов.
— Примерно в три раза меньше расходуем, чем при обычном поливе, — ответил я. — А эффективность полива выше, потому что влага поступает прямо к корням.
Токарев обошел участок, внимательно изучая каждую деталь. Временами он останавливался, что-то мерил шагами, присматривался к растениям.
— Технология интересная, — наконец произнес он, — но рано радоваться. Всходы — это еще не урожай. До осени дожить надо, вредителей пережить, болезни.
— Согласен, — кивнул я. — Но первые результаты обнадеживают.
— А вот скажите мне, молодой человек, — Токарев повернулся ко мне, — откуда у вас такие знания? В Тимирязевке террасному земледелию не учат.
— Литературу изучал, — ответил я осторожно. — Опыт зарубежных стран, древние методы земледелия. Многое можно адаптировать к нашим условиям.
— Зарубежный опыт, — скептически протянул районный агроном. — А наш, советский, вам не подходит? У нас тоже есть что показать.
— Конечно, подходит, — поспешил исправить ситуацию я. — Я же использую методы Мальцева, Вильямса. Просто дополняю их элементами, которые помогают осваивать сложные земли.
Громов чувствовал напряжение и попытался разрядить обстановку:
— Михаил Семенович, главное же результат. А результат пока впечатляет.
— Пока, — подчеркнул Токарев. — Посмотрим, что к осени получится. А то понавыдумывают, а потом план срывают и виноватых ищут.
— План мы выполним, — твердо сказал Громов. — А если Виктор Алексеевич свои обещания оправдает, то еще и перевыполним.
— Какие обещания? — насторожился районный агроном.
— Сто пятьдесят центнеров картофеля с гектара на террасах, — ответил председатель. — И сто двадцать на участках с искусственным грунтом.
Токарев хмыкнул:
— Амбициозно. У нас в районе средняя урожайность восемьдесят центнеров. А тут на камнях полтораста обещают.
— Обещания нужно выполнять, — спокойно ответил я. — Иначе какой смысл браться за дело?
— Вот это правильно, — одобрительно кивнул Громов. — Мужской подход.
На обратном пути Токарев был задумчив. У конторы совхоза, прощаясь, он неожиданно сказал:
— Корнилов, методы у вас любопытные. Если действительно получится то, что обещаете, готов рекомендовать опыт другим хозяйствам района.
— Спасибо, Михаил Семенович, — ответил я. — Постараюсь не подвести.
— Только учтите, — добавил он строго, — новаторство новаторством, а план есть план. Основные площади должны давать гарантированный урожай по проверенным технологиям.
— Конечно, — согласился я. — Эксперимент на то и эксперимент, чтобы проверить новые возможности, не рискуя основным производством.
Когда районный агроном уехал, Громов облегченно вздохнул:
— Ну и характер у Михал Семеныча. Консерватор старой закалки. Но если он признает твои методы, то это дорогого стоит. В районе его мнение много значит.
— Понимаю, — кивнул я. — Поэтому и стараюсь действовать осторожно, не противопоставляя новое старому, а дополняя.
— Правильная тактика, — одобрил председатель. — А теперь давай обсудим планы на ближайшие недели. Пора думать о расширении эксперимента.
Вечером, сидя дома за чашкой чая, я анализировал прошедший день. Первый серьезный экзамен пройден успешно. Токарев, несмотря на консерватизм, не отверг мои методы полностью. Это хороший знак.
Но расслабляться рано. Впереди ждала основная работа. Надо выполнить обычные агрономические обязанности, которые никто не отменял. Громов ждал от меня не только экспериментов на заброшенных участках, но и повышения урожайности на основных полях совхоза.
Следующим утром я отправился на поля ячменя и пшеницы, засеянные еще в апреле. Культуры всходили неравномерно, кое-где виднелись проплешины, а молодые растения выглядели бледно.
— Что скажешь, агроном? — спросил подошедший Петрович, бригадир полеводческой бригады. — Всходы так себе получились.
Я присел на корточки, выдернул несколько растений, осмотрел корневую систему. Картина прояснилась быстро.
— Кислая почва, — констатировал я. — И нехватка фосфора. Плюс семена сеяли в недостаточно прогретую землю.