— Ладно, засиделся я у вас. Дела вас завтра ждут, спать надо. Это у нас, стариков, бессонница.
Он встал, надел кепку.
— Спасибо за чай и беседу. Заходите как-нибудь ко мне. Живу в том доме, что рядом с клубом. Расскажу про старые времена, может, что полезное услышите.
— Обязательно зайду, — пообещал я.
Проводив Серафима Петровича до калитки, я долго стоял, глядя ему вслед. Встреча оказалась важнее, чем ожидал.
Старый большевик явно что-то заподозрил в моих намерениях. Возможно, его опыт подсказывал, что за внешней скромностью молодого агронома скрывается что-то большее.
С другой стороны, Серафим Петрович не выглядел враждебно настроенным. Скорее, он искал союзника среди молодого поколения. Человека, который мог бы продолжить дело, которому он посвятил жизнь.
Эта встреча открывала новые возможности. Поддержка авторитетного ветерана партии дорогого стоила. Но нужно было действовать осторожно, не раскрывая истинных планов слишком рано.
После ухода старого большевика я улегся спать. Ночь выдалась душной. Несмотря на открытые окна, в доме не хватало воздуха.
Я ворочался на кровати, никак не мог заснуть. В голове крутились мысли о разговоре с Серафимом Петровичем, о предстоящем выступлении на областном совещании, о том, как правильно выстроить дальнейшую стратегию.
Около трех ночи решил встать. Зажег керосиновую лампу, сел за стол.
Принципы управления людбми остаются теми же. Власть, влияние, умение управлять людьми, все это работает в любую эпоху.
Главный урок из будущего: политика начинается с людей, а не с программ. Каждый человек — это возможность или угроза. Каждая встреча может изменить расклад сил.
В СССР это работает еще сильнее, чем в будущей России. Здесь формальные процедуры значат меньше, а личные отношения — больше. Партийный функционер может продвинуть или похоронить любую инициативу в зависимости от того, как к тебе относится.
Я задумался о том, как применить этот принцип в текущих условиях. Громов уже стал союзником. Климов проявляет заинтересованность. Серафим Петрович может оказаться ценным советником. Но этого мало для серьезного продвижения.
Нужна системная работа с кадрами на всех уровнях:
Районный уровень. Укрепить отношения с Климовым, нейтрализовать Лаптева, найти союзников среди других руководителей.
Областной уровень. Произвести впечатление на совещании, установить контакты с ключевыми фигурами.
Республиканский/федеральный уровень. Пока рано, но нужно готовить почву.
За окном начало светать. Скоро рассвет, а я так и не поспал. Но это не важно, в голове наконец сложилась четкая картина дальнейших действий.
Стратегия без тактики — это пустые мечты. Тактика без стратегии — это суета сует. Нужно сочетать долгосрочное планирование с ежедневной работой по укреплению позиций. Что можно сделать?
Первое. Подготовить блестящее выступление на областном совещании. Не просто доклад о достижениях, а концептуальное видение развития сельского хозяйства.
Второе. Создать при совхозе неформальную группу специалистов-единомышленников. Люди, которые разделяют мои взгляды и готовы их продвигать.
Третье. Наладить связи с научными учреждениями. Сельскохозяйственная академия, НИИ, экспериментальные станции. Научное обоснование придает вес любым предложениям.
Четвертое. Начать публиковаться в специальных журналах. «Земледелие», «Сельское хозяйство», возможно, «Правда» и «Известия». Публикации создают репутацию эксперта.
План начинал обретать конкретные очертания. Из местного новатора нужно превратиться в областного, а затем и всесоюзного специалиста. Использовать знания из будущего для решения проблем настоящего.
Но главное, не торопиться. Политика это марафон, а не спринт. Побеждает не тот, кто быстрее стартует, а тот, кто правильно распределяет силы.
В СССР тем более нужно думать десятилетиями. Здесь карьеру делают годами, поднимаясь по ступенькам партийной и хозяйственной иерархии. Каждый шаг должен быть выверенным, каждое назначение — логичным продолжением предыдущего.
Каждый путь имел свои преимущества и риски. Хозяйственная карьера давала реальную власть над ресурсами, но ограничивала общественное влияние. Партийная работа открывала доступ к принятию ключевых решений, но требовала строгого соблюдения идеологических рамок. Научная деятельность позволяла формулировать концепции развития, но не гарантировала их воплощения.
А что, если совместить все три направления? Практик-хозяйственник, имеющий научные степени и партийный авторитет. Такая комбинация встречалась редко, но именно такие люди достигали наивысших постов.
Оптимальная стратегия — параллельное развитие по всем направлениям. Это потребует огромных затрат времени и энергии, но создаст уникальную комбинацию компетенций.
За окном окончательно рассвело. Скоро придет время вставать, ехать на работу. Но сейчас я чувствовал прилив энергии, план созрел, стратегия определилась.
Политика — это искусство возможного. Но в моем случае возможности ограничивались только собственными амбициями и знанием будущего.
СССР 1970-х годов переживал период относительной стабильности. Но я знал, что впереди кризис, застой, а затем перестройка и распад. Можно ли что-то изменить? Направить развитие страны по другому пути?
Пока рано об этом думать. Сначала нужно обрести реальную власть, заслужить доверие системы. А потом уже пытаться ее менять изнутри.
Впервые за месяцы пребывания в прошлом я почувствовал, что контролирую ситуацию. Есть план, есть понимание механизмов власти, есть знания, которых нет ни у кого в этом времени.
Остается только воплотить задуманное в жизнь.
Я лег на кровать, закрыл глаза. Теперь можно поспать пару часов перед рабочим днем. Сны, если приснятся, будут хорошими, о будущих победах и свершениях.
Глава 13Новые горизонты
Утром Витька Петров прибежал с сообщением, что меня срочно вызывают к телефонному аппарату в контору совхоза.
Я быстро умылся холодной водой из рукомойника, натянул чистую белую рубашку и темные брюки, если звонят из области, значит, разговор будет серьезный. За окном моросил мелкий летний дождь, превращающий грунтовую дорогу в месиво из грязи и опавших листьев.
В конторе совхоза пахло махоркой и свежезаваренным чаем. Громов сидел за своим массивным письменным столом, заваленным папками и отчетами, и нервно барабанил пальцами по столешнице. Рядом лежала черная телефонная трубка.
— Виктор Алексеевич, вас из областного управления сельского хозяйства, — сказал он, протягивая мне трубку. — Павел Николаевич Самойлов лично.
Я взял трубку:
— Корнилов слушает.
— Виктор Алексеевич! — в трубке раздался знакомый голос областного агронома. — Как дела, как урожай?
— Хорошо, Павел Николаевич. Урожай собрали, планы выполнили с превышением.
— Отлично! Слушайте, у нас тут интересное предложение появилось. Министерство сельского хозяйства РСФСР объявило всесоюзную программу освоения неудобных земель. Нужны хозяйства-экспериментаторы, которые покажут, как можно вводить в оборот заброшенные участки.
Я переглянулся с Громовым, который уже все знал и не скрывал любопытства.
— И что конкретно предлагается?
— Ваш совхоз рассматривается как базовое хозяйство для отработки новых технологий. Дополнительное финансирование, современная техника, научное сопровождение из Новосибирского сельхозинститута. А что важнее всего, полная свобода в выборе методов работы.
Сердце забилось быстрее. Такая возможность выпадала раз в жизни.
— А каковы масштабы программы?
— Для начала триста-пятьсот гектаров неудобных земель нужно ввести в севооборот за два года. Если получится, программу расширят на весь район. Представляете, какие перспективы?
Я действительно представлял. В памяти всплывали технологии мелиорации и рекультивации земель, которые в будущем времени стали обычным делом, а здесь, в 1972 году, казались фантастикой.
— Павел Николаевич, а какие именно земли имеются в виду?
— Разные. Каменистые склоны, заболоченные низины, солончаки, участки, загрязненные промышленными стоками. В общем, все то, что сейчас числится как неудобья и не приносит никакого дохода.
— Понятно. А сроки на размышление?
— Неделя. Нужно решение совхоза и ваше личное согласие. Учтите, Виктор Алексеевич, если программа пойдет успешно, это откроет вам дорогу в большую науку. Диссертация, кандидатская степень, возможно, даже докторская.
После разговора я положил трубку и задумчиво посмотрел на Громова.
— Ну что, Михаил Михайлович, готовы к новым экспериментам?
Директор встал, подошел к окну, за которым виднелись мокрые поля и серое небо.
— Виктор Алексеевич, честно скажу, что побаиваюсь. С одной стороны, возможности огромные. С другой, если не получится, вся область будет смотреть, как мы провалились.
— А что у нас есть из неудобных земель?
Громов открыл сейф, достал большую топографическую карту в масштабе 1:10000, развернул ее на столе. Карта была старая, края пожелтели, но все обозначения четко читались.
— Вот смотри, — он указал толстым пальцем на участки, заштрихованные красным карандашом. — Это все наши неудобья. Каменистые склоны за Березовым оврагом, там сто двадцать гектаров. Заболоченная низина у старой мельницы, еще восемьдесят гектаров. А вот здесь, — он показал на участок, обведенный синим, — солончаки возле озера Горького, семьдесят гектаров.
— А это что за участок? — я указал на большую область, помеченную черными крестиками.
— А, это наша главная головная боль, — Громов мрачно покачал головой. — Земли вокруг старого кожзавода. Его закрыли в шестьдесят втором году, а вот стоки в землю просочились. Говорят, там ничего не растет уже десять лет. Двести тридцать гектаров отравленной земли.
Я внимательно изучил карту, прикидывая возможности. Всего получалось около пятисот гектаров, именно столько, сколько требовала областная программа.