Второй пучок имел листья треугольной формы с белесым налетом, словно припорошенные мукой.
— Животинка эту траву охотно ест, — продолжала Матрена. — Овцы особенно любят, от нее молоко жирнее становится. А еще лебеда соль из земли вытягивает, за два-три года почву почистит.
— А еще какие травы знаешь?
— Житняк солончаковый есть, пырей солонцеватый. Они как будто для соленой земли созданы. — Старуха вернулась к столу, достала из шкатулки с медными уголками еще несколько засушенных образцов. — А из деревьев лох серебристый подходит. Его еще джидой называют. Красивое дерево, листочки серебристые, плоды сладкие.
Я внимательно рассматривал растения, записывая названия в блокнот с твердой обложкой. Народная мудрость опять подсказывала научное решение.
— А где семена этих трав взять можно? — спросил я.
— В степи они растут, кое-где по солончакам. — Матрена указала рукой в сторону озера Горького. — Вон за холмом, возле соленых озерков, полно их. Только собирать надо вовремя, когда семечко созреет.
— А когда это бывает?
— У солянки в августе-сентябре, у лебеды чуть раньше. Житняк и пырей по осени семена дают. — Старуха налила мне еще чаю, добавила меда из глиняного горшочка. — Только помни, сынок, не все семечки всходят. Соленая земля привередливая, не каждое растеньице примет.
Я поблагодарил Матрену за советы и отправился в обратный путь, везя с собой образцы засушенных растений. Дома достал справочники по ботанике, стал искать научные названия трав, которые показала знахарка.
Солянка содоносная — Salsola soda, семейство амарантовых. Действительно, типичный галофит, способный расти при засолении почвы до трех процентов. Накапливает соли в тканях, снижая их концентрацию в почве.
Лебеда солончаковая — Atriplex tatarica, семейство амарантовых. Кормовое растение, хорошо поедается овцами и козами. Корневая система проникает на глубину до полутора метров, извлекая соли из нижних горизонтов.
Житняк солончаковый — Agropyron elongatum, злаковая трава. Многолетник, образует плотную дернину. Засухоустойчив, солестоек, дает неплохое сено.
— Вот это да, — пробормотал я, сверяя описания с образцами. — Матрена лучше любого профессора ботаники разбирается в галофитах.
Галофиты — растения, приспособленные к жизни на засоленных почвах. Они выработали различные механизмы защиты от избытка солей. Одни накапливают соли в специальных клетках, другие выделяют их через листья, третьи разбавляют сочной мякотью.
В справочнике по кормопроизводству я нашел еще больше полезной информации. Многие галофиты не только съедобны для скота, но и питательны. Солянки содержат много протеина и витаминов, лебеда богата каротином, злаковые дают хорошее сено.
На следующий день я поехал на солончаки вместе с Семенычем и Колькой, чтобы найти естественные заросли галофитов и собрать семена для эксперимента. УАЗик ехал по степной дороге, вздымая облачка пыли, пахнущей полынью и сухой травой.
— А где искать будем? — поинтересовался Семеныч, ведя машину между выбоинами. — Солончаков в округе много.
— Матрена говорила, за холмом есть соленые озерки, — ответил я, сверяясь с картой. — Там должны расти нужные нам травы.
За холмом действительно обнаружились три небольших озерца, каждое размером с футбольное поле. Вода в них мутно-зеленая, берега покрыты белесой солевой коркой. Воздух пах сероводородом и чем-то металлическим.
— Фу, какая вонь, — поморщился Колька, выходя из машины. — И как здесь что-то растет?
Но растения росли. По берегам озерков зеленели заросли мясистых трав серо-зеленого оттенка. Я достал определитель растений, начал сравнивать находки с рисунками.
— Вот она, солянка содоносная, — сказал я, указывая на кустики высотой по колено с толстыми стеблями и мелкими листочками. — Видите, какие мясистые листья? Это приспособление для запасания воды.
Семена солянки оказались мелкими, размером с просяное зерно, заключенными в пленчатые околоплодники. Мы собрали их в холщовые мешочки, тщательно подписав каждый.
— А это что за трава? — спросил Колька, указывая на растения с треугольными листьями, покрытыми белым налетом.
— Лебеда солончаковая, — определил я по справочнику. — Видите белесый налет на листьях? Это кристаллики соли, которые растение выделяет через поры.
Лебеды росло много, целые заросли по берегам озерков. Семена крупнее, чем у солянки, черного цвета, сплюснутые с боков. Собрали несколько килограммов в отдельные мешки.
— А злаки где? — поинтересовался Семеныч, оглядывая окрестности.
Житняк и пырей нашлись чуть дальше от воды, на участках с менее сильным засолением. Высокие травы с узкими листьями и колосовидными соцветиями. Семена продолговатые, желтоватого цвета, с заостренными концами.
— Отличный урожай, — подытожил я, укладывая мешки с семенами в кузов УАЗика. — Теперь можно экспериментировать.
На обратном пути заехали к зоотехнику Семену Кузьмичу. Приземистый мужчина с густыми бровями и настороженным взглядом встретил нас у входа в контору животноводческого отделения.
— Что за семена привезли? — поинтересовался он, заглядывая в мешки. — И зачем они нужны?
Я рассказал о планах засеять солончаки галофитами и организовать там выпас овец. Семен Кузьмич слушал внимательно, время от времени кивая.
— Идея толковая, — согласился он, поглаживая густые брови. — У нас овцы летом на дальних пастбищах пасутся, а зимой сено подвозить приходится. А если свои угодья будут…
— Именно, — подхватил я. — Галофиты дают неплохой корм, особенно для овец и коз. А заодно землю от соли очищают.
— А сколько овец туда поставить можно? — прикидывал зоотехник.
— При урожайности галофитов десять центнеров с гектара можно содержать две-три овцы на гектар, — подсчитал я по справочным данным. — На семидесяти гектарах солончаков получится стадо голов в двести.
Семен Кузьмич оживился. Дополнительное поголовье означало больше мяса и шерсти, а значит, выполнение плана и премии.
— А породу какую лучше использовать? — спросил он.
— Романовскую или эдильбаевскую, — ответил я. — Они неприхотливые, хорошо переносят засоленные корма.
— Романовские у нас есть, маточное стадо голов на пятьдесят, — сообщил зоотехник. — Можно попробовать на опытном участке.
Мы договорились начать с небольшого эксперимента. Засеять галофитами пять гектаров солончака, а следующей весной выпустить туда пробное стадо из двадцати овцематок с ягнятами.
В тот же день мы приступили к подготовке опытного участка. Выбрали площадку возле озера Горького, где засоление было наиболее сильным. Почва здесь покрывалась толстой солевой коркой, растрескавшейся от засухи.
— Как сеять будем? — спросил Семеныч, выгружая мешки с семенами. — Сеялкой не пройдешь, земля как камень.
— Вручную, — ответил я, доставая грабли с деревянными зубьями. — Сначала разрыхлим корку, потом разбросаем семена и заборонуем.
Работа оказалась тяжелой. Солевая корка толщиной в палец с трудом поддавалась граблям, приходилось применять кирки и ломы. Пыль поднималась едкая, щипала глаза и першила в горле.
— А ведь растет же что-то на такой земле, — удивлялся Колька, рыхля очередной участок. — Как они умудряются?
— Природа мудрее нас, — философски заметил Семеныч. — Миллионы лет приспосабливалась, вот и приспособилась.
К вечеру участок в пять гектаров был подготовлен и засеян. Семена солянки и лебеды сеяли густо, по двадцать килограммов на гектар. Житняк и пырей более экономно, по десять килограммов.
— А поливать будем? — поинтересовался Колька, оглядывая засеянную площадь.
— Не стоит, — я покачал головой. — Галофиты должны привыкать к местным условиям. Поливка может только навредить.
Через две недели появились первые всходы. Сначала проклюнулась лебеда, мелкие ростки с красноватыми стебельками. Потом солянка, толстенькие всходы серо-зеленого цвета. Злаки показались последними, тонкие травинки, пробивающиеся сквозь солевую корку.
— Растет! — обрадованно воскликнул Семеныч, осматривая всходы. — А я думал, ничего не выйдет на такой земле.
— Выживаемость процентов тридцать, — подсчитал я, обходя участок с блокнотом. — Для первого опыта неплохо.
Вскоре галофиты поднялись на двадцать-тридцать сантиметров. Лебеда образовала густые кустики с мясистыми листьями, солянка расползлась ковром, злаки дали неплохую поросль.
— А теперь можно пускать овец? — спросил Семен Кузьмич, изучая результаты эксперимента.
— Можно, но понемногу, — ответил я. — Штук десять на пробу. Посмотрим, как будут поедать.
Мы выпустили первую группу романовских овец на опытный участок. Животные осторожно принюхались к незнакомым растениям, потом начали щипать лебеду и солянку. Злаки поедались хуже, но тоже шли в дело.
— Едят! — констатировал зоотехник через неделю наблюдений. — И молоко у маток прибавилось, и шерсть блестящая стала.
— Галофиты богаты минералами, — пояснил я. — Естественная подкормка для овец.
Вскоре овцы очистили участок почти полностью, оставив только огрызки стеблей и корни растений. Земля заметно изменилась. Солевая корка стала тоньше, кое-где появились трещины, через которые пробивались новые всходы.
— Работает система, — подвел итоги Семеныч. — Овцы траву едят, землю удобряют, а растения соль вытягивают.
— Следующей весной засеем еще десять гектаров, — планировал я. — А через три-четыре года солончаки превратятся в нормальные пастбища.
Семьдесят гектаров мертвой соленой земли получили шанс на новую жизнь. Эксперимент с галофитами открывал путь к освоению огромных площадей засоленных земель, которые раньше считались безнадежными.
Однако, времени осталось мало, потому что в мои эксперименты опять вмешались политические интриги.
Глава 22Попытка удара в спину
Утром я приехал на солончаки проверить, как приживаются овцы на новом пастбище. Семен Кузьмич уже стоял у загона, облокотившись на жердевую изгородь и наблюдал за романовскими овцематками, которые с аппетитом щипали лебеду и солянку.