Атака Лаптева была отбита, более того, мы получили ценного агента в его лагере. Но расслабляться нельзя, противник наверняка попытается найти другие способы навредить.
Борьба за мертвые земли продолжалась не только в полях, но и в кабинетах, лабораториях, человеческих сердцах. Каждая победа доставалась нелегко, но опыт научил предвидеть удары и своевременно парировать их.
Глава 25Технический прорыв
Утром я проснулся от громкого стука в дверь. За окном еще серело предрассветное небо, но кто-то настойчиво барабанил кулаком по деревянной створке. Я накинул телогрейку цвета хаки и босиком прошел к двери.
— Виктор Алексеич! — взволнованный голос Кольки прорезал утреннюю тишину. — Беда! Террасообразователь сломался!
Я быстро оделся и выбежал во двор. Колька стоял возле своего мотоцикла «Минск», еще дымящегося от быстрой езды. Лицо парня было перепачкано машинным маслом, глаза блестели от волнения.
— Что случилось? — спросил я, застегивая пуговицы рубашки.
— Рама треснула! — выпалил Колька, размахивая руками. — Прямо пополам! Семеныч говорит, работать нельзя, развалится окончательно!
Мы помчались к западному склону на мотоциклах, Колька на своем, а я на «Урале». Ветер хлестал по лицу, но я торопился увидеть масштабы бедствия. Террасообразователь стоял посреди недоделанной террасы, а вокруг него собралась вся бригада.
Картина была удручающей. Основная рама машины, сварная конструкция из стального швеллера, дала трещину длиной почти в полметра. Металл разошелся от точки крепления гидроцилиндра каменодробилки до переднего узла навески. Еще немного, и вся конструкция развалится пополам.
— Вот, гляди, — мрачно сказал дядя Вася, указывая на трещину толстым пальцем в машинном масле. — Железо не выдержало. Я же говорил, что нагрузка большая.
Семеныч стоял рядом, снимая замасленную кепку и почесывая затылок:
— За ночь еще на сантиметр разошлась. К обеду совсем пополам развалится.
Я присел на корточки, внимательно осматривая повреждение. Трещина шла по линии максимального напряжения, там, где рама испытывала наибольшие нагрузки от ударов каменодробилки. Сварной шов не выдержал динамических нагрузок.
— А заварить нельзя? — спросил Федька, крутивший в руках электрод от сварочного аппарата.
— Заварить можно, — ответил я, поднимаясь с колен. — Но без усиления опять лопнет. Нужна принципиально другая конструкция.
Володя Семенов, молодой инженер с техническим образованием, внимательно изучал поломку. В руках у него был блокнот в твердой обложке, куда он зарисовывал схему повреждений.
— Виктор Алексеевич, — сказал он, не отрываясь от записей, — а что если сделать раму не цельной, а составной? Из нескольких секций, соединенных болтами?
— Объясни подробнее.
— Ну смотрите, — Володя начал чертить палочкой на утоптанной земле. — Вместо одной длинной балки делаем три коротких. Если одна сломается, остальные выдержат. А при ремонте можно заменить только поврежденную секцию.
Идея показалась здравой. Модульная конструкция действительно была надежнее монолитной, особенно в полевых условиях.
— Интересно, — согласился я. — А материал где возьмем?
— В мастерской лежит швеллер от списанного крана, — подсказал Федька. — Новый, только погнутый. Выправим, нарежем по размеру.
— Тогда за работу, — решил я. — Тащите машину в мастерскую. Будем не просто чинить, а модернизировать.
К полудню террасообразователь с помощью трактора доставили в совхозную мастерскую. Помещение, построенное еще давно, из красного кирпича, гудело от работы станков и сварочных аппаратов. Пахло машинным маслом, металлической стружкой и электросваркой.
В углу мастерской действительно лежала куча швеллера номер двенадцать, остатки от разборки башенного крана. Металл хорошего качества, только покоробился при транспортировке.
— Сначала выправим, — сказал Колька, примеряя трехметровую балку к верстаку. — Потом нарежем по полтора метра.
Федька разжег горн, кирпичную печь с мехами для разогрева металла. Уголь загорелся ярким пламенем, мехи захрипели под рукой кузнеца-любителя.
— Греть будем докрасна, — пояснил он, загружая уголь в горн. — Потом на наковальне молотом выправлять.
Работа закипела. Володя Семенов чертил на листе ватмана схему новой модульной рамы. Колька с Федькой выправляли покоробленный швеллер. Семеныч готовил сварочный аппарат, генератор переменного тока на базе трактора ДТ-54.
Дядя Вася курил в сторонке, время от времени подавая дельные советы:
— Болты ставь не меньше шестнадцатого размера. И шайбы гроверные не забудь, чтоб не раскручивались.
К вечеру заготовки были готовы. Три секции рамы, каждая длиной полтора метра, лежали на верстаке. Металл блестел свежими срезами, пах горячим железом и машинным маслом.
— Завтра начнем сборку, — сказал Володя, складывая чертежи в планшет из искусственной кожи. — А пока пусть металл остынет.
После ужина в столовой вся бригада собралась в мастерской. Работы на сегодня закончились, но никто не торопился домой. Федька принес радиоприемник «Океан» в потертом кожаном чехле и настроил на Всесоюзное радио.
— Сейчас спектакль будет, — объявил он, поворачивая круглую ручку настройки. — «Поднятая целина» по Шолохову. Мне нравится. Вы тоже послушайте, приобщайтесь к культуре.
Из динамика полились знакомые голоса артистов Малого театра, рассказывающие о коллективизации и освоении донских степей. Дядя Вася прикурил папиросу «Север» от горящей спички, Колька строгал деревянную ручку для слесарного молотка, Семеныч чинил электрическую дрель «Рубин» с красным корпусом.
— Слушай, Виктор Алексеич, — тихо сказал дядя Вася во время музыкальной паузы, выпуская дым через ноздри, — а ведь мы то же самое делаем, что и в радиоспектакле. Землю мертвую оживляем, технику новую придумываем.
— Только у нас без раскулачивания обходится, — добавил Володя Семенов, не отрываясь от чертежа модульной рамы, который дорабатывал при свете настольной лампы.
— Время другое, — философски заметил Семеныч, продувая стружку из разобранной дрели. — Теперь можно наукой заниматься, а не только классовой борьбой.
— А что, было время, когда нельзя было? — поинтересовался Колька, который не помнил довоенную жизнь.
— Было, сынок, было, — вздохнул дядя Вася. — Агрономов за буржуйское мышление сажали, если что не по-нашему предлагали.
Радиоспектакль создавал особую атмосферу. Голоса московских актеров смешивались со стуком молотков, скрипом напильников, тихими разговорами о прошлом и будущем. За окнами мастерской стояла прохладная, даже холодная летняя ночь, уже предвещающая осень с первыми заморозками, а внутри горела единственная лампочка под самодельным жестяным абажуром, освещая лица людей, увлеченных общим делом.
— А вы знаете, — сказал Володя, откладывая карандаш, — что сейчас в Америке фермеры тоже самодельные машины мастерят? Читал в журнале «Техника молодежи». Только у них это хобби, а у нас производственная необходимость.
— Да что американцы, — отмахнулся Федька. — У нас в деревне каждый мужик что-нибудь да изобретет. Вон дед Архип плуг улучшил, теетя Дуся доильный аппарат усовершенствовала.
Из радиоприемника доносились слова о том, как герои Шолохова поднимали целинные земли, и я невольно проводил параллели с нашей работой. Да, мы тоже боролись с мертвой землей, только не с дикой степью, а с промышленными отравами.
Спектакль закончился поздно, около одиннадцати вечера. Все стали расходиться по домам, но Володя задержался, дорабатывая чертежи при свете керосиновой лампы, электричество в мастерской отключали в десять.
— Завтра к обеду управимся, — пообещал он, сворачивая ватман в трубку. — Рама будет крепче прежней в два раза.
На следующее утро я пришел пораньше. Никого еще не было. Только у ворот послышался шум. Я выглянул посмотреть, кого принесло спозаранку.
Оказывается, к мастерской подъехал старенький «Москвич-412» пыльно-зеленого цвета с помятым крылом и треснувшим лобовым стеклом. Из машины с трудом выбрался мой коллега и можно сказать, начальник, пожилой мужчина в потертом синем костюме и кепке с кожаным козырьком, Михаил Семенович Токарев, главный агроном района.
— Здравствуйте, Виктор Алексеевич, — поздоровался старик, поправляя очки в тонкой железной оправе. В этот раз он разговаривал со мной гораздо лучше, чем во время первого знакомства. — Как у вас тут дела? Наслышан о ваших технических новшествах. Можно поглядеть?
Я показал ему сломанную раму и новые заготовки. Токарев обошел разложенные детали, время от времени что-то бормоча себе под нос и качая седой головой с проплешиной на макушке.
— А знаете, — сказал он наконец, доставая из нагрудного кармана другие очки, для чтения, — в тридцать седьмом году мне довелось работать с первыми тракторами ЧТЗ. Тоже все ломались, запчастей не было. Приходилось выкручиваться, как и вам сейчас.
Старый агроном достал из внутреннего кармана пиджака потертый блокнот в клеенчатой обложке и химический карандаш, начал набрасывать схему.
— Видите, здесь нагрузка максимальная, — он указал на место излома старой рамы. — В те времена мы делали так, ставили не одну толстую балку, а несколько тонких. Если одна лопнет, остальные выдержат.
— Интересная идея, — согласился я, изучая набросок, сделанный дрожащей, но твердой рукой. — Мы пошли примерно таким же путем.
— Это не идея, это опыт, — улыбнулся Токарев, обнажив золотые коронки на передних зубах. — Тридцать пять лет в агрономии. Я видел, как техника развивалась от деревянной сохи до комбайна «Нива». Надо просто не бояться экспериментировать и учиться на чужих ошибках.
Он направился к своему «Москвичу», покопался в багажнике среди мешков с картошкой и банок с вареньем, достал толстую папку, перевязанную тесемкой, с пожелтевшими от времени чертежами.
— Вот, возьмите, — сказал он, протягивая мне папку. — Чертежи самодельных орудий времен войны и сразу после нее. Может пригодится. Там и культиваторы из танковых траков, и сеялки из пулеметных лент. Все проверено практикой.