— Правда, мне пора. Завтра рано на работу.
Я помог ей одеться, застегнул пуговицы пальто. У двери мы снова поцеловались на прощание.
— Спокойной ночи, — прошептала она.
— До свидания, Галя. Увидимся завтра.
Я проводил ее до поселка из своего отшиба, убедившись, что она благополучно дошла до своего дома. Вернувшись, долго не мог заснуть, прокручивая в памяти каждое мгновение нашей близости.
Еще я думал об итогах моего недолгого пребывания в прошлой реальности.
Год завершался на мажорной ноте. Программа освоения неудобных земель получила официальное признание, совхоз стал базовым предприятием области, открывались перспективы для научной работы. И в личной жизни тоже происходили важные изменения.
Засыпая в ту ночь, я думал о том, как изменилась моя жизнь за этот год. Из обычного агронома я превратился в заведующего научным отделом, из практика в потенциального ученого. Рядом появилась девушка, которая разделяла мои интересы и стремления.
А где-то далеко, в параллельной реальности, остался политтехнолог из будущего года со всеми его проблемами и заботами. Здесь же, в 1972 году, жил Виктор Корнилов, человек, который нашел свое призвание в борьбе за каждый клочок земли, за право превратить пустошь в цветущий сад.
И это было только начало большого пути.
Глава 8Засушливые прогнозы
Утренняя планерка началась как обычно, с докладов о состоянии техники и планах на день. Громов сидел за своим массивным столом, покрытым зеленым сукном, перед ним лежали привычные папки с отчетами.
Я устроился в кресле для посетителей, держа в руках блокнот с записями по НИО. За окном моросил мелкий октябрьский дождь, и ничто не предвещало получения известий, которые заставят пересмотреть все планы на будущий год.
— Ну что, Виктор Алексеевич, — сказал директор, открывая очередную папку, — как дела у науки? Готовы к зиме?
— Готовы, Михаил Михайлович, — ответил я. — Анализы почв завершены, отчеты по программе освоения неудобных земель подготовлены. Планируем зимой систематизировать материалы для научных публикаций.
Громов кивнул и потянулся к телефону, который зазвонил на его столе. Разговор был коротким, но по лицу директора я понял, что новости неприятные.
— Слушаю… Да, это Громов… Что? Повторите, пожалуйста… — Он взял авторучку и начал записывать. — Понял. Спасибо за информацию.
Положив трубку, Громов посмотрел на меня с озабоченным видом:
— Звонили из гидрометеослужбы области. Долгосрочный прогноз на следующий год неутешительный. Ожидается засушливое лето, осадков может быть на сорок процентов меньше нормы.
Я почувствовал, как напряглись мышцы. Сорок процентов — это катастрофа для неполивного земледелия. При такой засухе урожаи могут упасть вдвое, а вся наша работа по освоению новых земель окажется под угрозой.
— А насколько достоверны эти прогнозы? — спросил я, хотя в душе уже знал ответ.
— Метеослужба дает им высокую степень вероятности, — ответил Громов, перечитывая записи. — Связано с особенностями циркуляции атмосферы над Сибирью. Антициклон будет преобладать над циклонами.
Я быстро прикинул в уме последствия. Наши террасированные участки особенно уязвимы — на склонах влага испаряется быстрее. Растения-очистители на бывшей территории завода тоже могут погибнуть без достаточного увлажнения. А ведь программа только набирает обороты, нам присвоили статус базового предприятия.
— Михаил Михайлович, — сказал я, закрывая блокнот, — нужно срочно рассмотреть варианты создания искусственного орошения. Иначе все наши достижения могут пойти прахом.
— Орошение? — Громов поднял брови. — А это не слишком дорого? И сложно?
— Дорого, да. Но альтернатива — потеря урожая на всех освоенных землях. А это уже не сотни тысяч, а миллионы рублей убытков.
Громов задумался, барабаня пальцами по столешнице. За окном усилился дождь, и я невольно подумал: вот сейчас влаги хватает, а летом каждая капля будет на вес золота.
— Хорошо, — решил директор. — Изучите вопрос подробно. Какие варианты, сколько будет стоить, где взять средства. К концу недели хочу видеть предварительные расчеты.
После планерки я отправился в НИО, где Кутузов и Ефимов уже работали над утренними анализами. В лаборатории пахло химическими реактивами и свежезаваренным чаем.
— Петр Васильевич, Сергей Михайлович, — обратился я к сотрудникам, — отложите текущие дела. У нас новая задача. Нужно срочно просчитать потребности в воде для всех наших участков.
Я рассказал о прогнозах засухи. Кутузов поправил очки и покачал головой:
— Плохо дело, Виктор Алексеевич. Растения-фиторемедиаторы очень требовательны к влаге. Без полива они не только не будут очищать почву, но и сами погибнут.
— А террасированные участки? — поинтересовался Ефимов.
— Там еще хуже, — признался я. — На склонах влага быстро стекает вниз и испаряется. Если дождей не будет, урожайность упадет до нуля.
Мы разложили на столе карты района, достали справочники по агрометеорологии, начали считать. Цифры получались внушительными: для гарантированного обеспечения двух тысяч гектаров освоенных земель потребуется не менее двух миллионов кубометров воды за сезон.
— А где такой объем взять? — задался вопросом Кутузов.
— Вариантов несколько, — ответил я, записывая в блокнот. — Артезианские скважины, водохранилище на реке, система каналов. Или комбинация всех методов.
В этот момент в НИО заглянула Галя с папкой комсомольских документов. Девушка была в светло-голубой блузке и темной юбке, волосы аккуратно уложены, на лице легкий румянец от утренней прохлады.
— Виктор Алексеевич, — сказала она, — извините, что отвлекаю. Но у нас в теплице странная история приключилась. Огурцы пропадают.
— Огурцы? — я отвлекся от расчетов. — Какие огурцы?
— Отборные, для семян. Тетя Маша, агроном теплицы, в панике. Говорит, каждую ночь пропадает по несколько штук самых лучших огурцов. Подозревает дядю Митю, сторожа.
Ефимов хихикнул:
— Может, дядя Митя на диете сидит? Огурцы продукт диетический.
— Не смейтесь, — серьезно сказала Галя. — Дядя Митя обижается. Говорит, что всю жизнь честно служит, а тут на него подозрение пало. Даже заявление написать хотел.
Я посмотрел на часы. До обеда оставалось два часа, а водную проблему нужно решать немедленно. Но игнорировать социальные конфликты в коллективе тоже нельзя.
— Галя, — сказал я, — а что предлагаете?
— Комсомольцы хотят провести расследование. Караулы организовать, улики собрать. Как в детективном романе.
— А знаете что, — сказал я, отложив счеты, — давайте проведем это расследование вместе. Мне тоже интересно, кто наш таинственный похититель огурцов.
Галя удивленно подняла брови:
— Серьезно? Вы же занятой человеком, а тут какая-то мелочь…
— Никакая не мелочь, — возразил я. — Во-первых, семенной материал — это серьезно. Во-вторых, в коллективе не должно быть подозрений и недоверия. А в-третьих, — я улыбнулся, — давно не занимался детективными расследованиями.
Девушка улыбнулась.
— Почему бы и нет?
После ухода Гали мы продолжили расчеты.
К обеду предварительные цифры были готовы. Потребность в воде два миллиона кубометров, стоимость системы орошения — от трехсот тысяч до полумиллиона рублей в зависимости от варианта. Деньги огромные, но без орошения потери будут еще больше.
Вечером я решил прогуляться по поселку, обдумать варианты решения водной проблемы. Октябрьский воздух был свежим и прохладным, пах опавшей листвой и дымом из печных труб. В окнах домов горел свет, где-то играло радио, лаяли собаки.
Проходя мимо радиоузла, небольшого домика с антенной на крыше, я услышал взволнованные голоса. У крыльца стояли Колька и Федька, что-то горячо обсуждая.
— Виктор Алексеич! — окликнул меня Колька. — А как вы думаете, можно через радио девушке признание передать?
— Признание? — удивился я. — В чем?
— Да в любви, конечно! — покраснел парень. — Есть тут одна… Наташа из бухгалтерии. А подойти я стесняюсь.
Федька подхватил:
— Мы тете Клаве, радистке, объяснили ситуацию. Она согласилась помочь. Завтра утром в программе «Пионерская зорька» передаст музыкальную открытку «от секретного поклонника».
— Интересное решение, — улыбнулся я. — А что передавать будете?
— Вот тут и проблема, — озабоченно сказал Колька. — Тетя Клава пластинок романтических не нашла. Только «Катюша», «Синий платочек» да марш трактористов.
— Марш трактористов? — я слегка улыбнулся. — Это, пожалуй, слишком оригинально для признания в любви.
— А что делать? — развел руками Федька. — Выбор небогатый.
В этот момент из радиоузла выглянула тетя Клава, пожилая женщина в вязаном платке и домашнем халате:
— Мальчики, решили уже? А то программа завтра с утра, готовиться надо.
— Тетя Клава, — попросил Колька, — может, «Синий платочек» поставите? Он хоть мелодичный.
— Ставлю, — согласилась радистка. — Только помните: в восемь утра передача. Вся честная компания услышит.
Парни разошлись по домам, а я продолжил прогулку, размышляя об услышанном. Около половины одиннадцатого я встретился с Галей и мы отправились к теплице. Девушка была закутана в теплое пальто и шерстяной платок, в руках держала термос с горячим чаем. Я прихватил электрический фонарик и блокнот для записей.
— А вдруг никто не придет? — прошептала Галя, когда мы устроились в засаде за стеллажом с рассадой.
— Придет, — уверенно ответил я. — По словам тети Маши, огурцы пропадают каждую ночь в одно и то же время.
Теплица была тихой и темной, пахло землей, удобрениями и огуречной ботвой. Где-то капала вода, поскрипывал под ветром каркас. Мы сидели рядом на ящиках из-под рассады, и я чувствовал тепло Галиного плеча.
— Виктор Алексеевич, — тихо прошептала она, — а вы не боитесь, что это действительно человек? Вдруг кто-то из наших…
— Не думаю, — ответил я так же тихо. — У нас коллектив дружный, все друг друга знают. Скорее всего, объяснение будет простым. Я даже примерно знаю, кто это.