Галя удивленно посмотрела на меня. Как она не пыталась узнать, я не поддавался.
Время тянулось медленно. Галя налила чаю из термоса, мы пили его маленькими глотками, стараясь не шуметь. В какой-то момент она тихо засмеялась:
— Представляете, если кто-то узнает, что заведующий НИО и секретарь комсомольской организации сидят ночью в засаде в теплице? Подумают, что мы…
— Что мы? — поинтересовался я, повернувшись к ней.
— Ну… встречаемся, — смущенно ответила она.
В полумраке теплицы я видел ее лицо, освещенное слабым лунным светом, проникающим через стеклянную крышу. Карие глаза блестели, на щеках играл румянец от волнения.
— А это было бы так плохо? — тихо спросил я.
Галя на мгновение замерла, потом тихо ответила:
— Нет, не плохо…
В это время снаружи послышался шум, что-то скребется у двери теплицы. Мы замерли, прислушиваясь.
— Слышите? — прошептала Галя.
Скрежет повторился, затем раздался характерный звук открывающейся щеколды. Дверь теплицы скрипнула.
— Приготовьтесь, — шепнул я, взяв фонарик.
В теплицу вошла темная фигура. В лунном свете было видно, что она движется на четырех ногах, направляясь прямо к грядкам с огурцами.
— Три, два, один… — отсчитал я и включил фонарик.
В ярком луче света застыла рыжая коза с повисшими ушами, во рту у которой торчал здоровенный огурец. Животное удивленно таращилось на нас, не понимая, что происходит.
— Машка! — узнала Галю козу. — Так это ты, негодница!
Коза, видимо, решив, что ее разоблачили, попыталась быстро сжевать улику. Хруст огурца в ночной тишине звучал особенно громко.
— Вот тебе и таинственный похититель, — засмеялся я. — Так я и думал. Преступник установлен. Коза Машка, принадлежность неизвестна.
— Она же умная какая! — восхищенно сказала Галя, подходя к козе. — Научилась щеколду открывать!
Машка дожевала огурец и блеянием выразила свое мнение о качестве ночного угощения. Затем, видимо решив, что одного огурца мало, направилась к следующей грядке.
— Ах ты, обжора! — возмутилась Галя, преграждая козе путь. — Довольно тебе безобразничать!
Мы аккуратно вывели Машку из теплицы и тщательно закрыли дверь. Коза постояла немного, обиженно фыркнула и побрела восвояси.
— Надо завтра выяснить, чья она, — сказал я, провожая взглядом удаляющуюся фигуру.
— Это коза дяди Кости из соседнего двора, — ответила Галя. — Он недавно купил ее для молока. Видимо, не рассчитал аппетиты.
Мы шли обратно по тихому поселку, и я чувствовал особую близость с Галей после совместного «расследования». Она шла рядом, иногда случайно задевая меня рукой, и эти прикосновения отзывались теплом в груди.
— Спасибо, что согласились помочь, — сказала она, когда мы дошли до развилки дорог. — Было очень интересно. И… приятно.
— Мне тоже, — признался я. — Галя, а может, мы еще когда-нибудь займемся детективными расследованиями?
Она улыбнулась:
— Обязательно. Главное, чтобы преступники нашлись.
На следующее утро Галя пришла в НИО с докладом о результатах нашего расследования:
— Виктор Алексеевич! — торжествующе объявила она. — Как и планировали, дядю Митю реабилитировали! Более того, он предложил переделать щеколду, чтобы коза не могла ее открыть. А Машку решили назвать Шерлок и оставить в совхозном зоопарке как достопримечательность.
Кстати, атмосфера планерки испортила радиопостановка. В восемь утра по поселковому радио прозвучало: «Музыкальная открытка от секретного поклонника для Наташи из бухгалтерии», а затем грянул марш трактористов.
Очевидно, тетя Клава перепутала пластинки. Весь поселок гудел от обсуждений: кто же этот загадочный романтик с такими необычными музыкальными предпочтениями?
Впрочем, мне было не до музыки.
— Михаил Михайлович, — сказал я Громову, когда мы остались в кабинете одни, — вчера я просчитал варианты орошения. Ситуация серьезная, но решаемая.
Я разложил на столе карты и расчеты:
— Самый оптимальный вариант — комбинированная система. Несколько артезианских скважин в разных точках, магистральные трубопроводы, насосные станции и дождевальные машины.
Громов внимательно изучал схемы:
— А сколько это будет стоить?
— Предварительно четыреста пятьдесят тысяч рублей, — ответил я. — Много, но окупится за два года при нормальных урожаях.
— А где такие деньги взять?
— Вариантов несколько. Во-первых, дополнительное финансирование как базовому предприятию. Во-вторых, кредит сельхозбанка. В-третьих, частично собственные средства из прибыли НИО.
Директор задумался, постукивая карандашом по столешнице:
— Рискованно. Если что-то пойдет не так, ответственность на мне.
— Михаил Михайлович, — убеждал я, — без орошения мы рискуем потерять все, что создавали. Представьте: засуха, урожай погиб, статус базового предприятия отобрали, финансирование прекратили. А с орошением мы гарантированно получаем высокие урожаи независимо от погоды.
За окном моросил дождь, подтверждая мои слова. Сейчас влаги хватает, но летом ситуация может кардинально измениться.
— Хорошо, — решил Громов. — Готовьте детальный проект. Поедете в область, согласовывать с Савельевым. Но учтите: если проект провалится, отвечать будем оба.
После обеда я зашел в НИО, где застал Кутузова и Ефимова за составлением списка необходимого оборудования. На доске висели схемы размещения скважин и трубопроводов.
— Как дела с расчетами? — поинтересовался я.
— Почти готово, — ответил Ефимов, откладывая счеты. — Потребуется двенадцать скважин глубиной до ста метров, тридцать километров труб, шесть насосных станций, двадцать дождевальных машин.
— Впечатляет, — признался я. — А где будем брать технику для земляных работ?
— Зимой освободятся экскаваторы и бульдозеры, — подсказал Кутузов. — Полевые работы закончатся, можно использовать для строительства.
В кабинет заглянула Галя, принесла отчеты по деятельности ячейки комсомола. Осталась и спросила:
— А вы чем занимаетесь? Что-то серьезное, судя по схемам.
Я рассказал о проблеме засухи и планах создания оросительной системы. Галя слушала внимательно, время от времени задавая вопросы.
— Получается, всю осень и зиму будете строить? — уточнила она.
— Если удастся получить финансирование, то да. Иначе к лету не успеем.
— А комсомольцы могут помочь?
— Конечно! Будет много работы для молодых рук и светлых голов.
Галя улыбнулась:
— Тогда считайте, что комсомольская организация уже мобилизована.
Мы поговорили еще немного, а затем я вызвался проводить Галю. Помог донести документы. И успел заметить, как мои сотрудники обменялись многозначительными взглядами.
На прощание мы только быстро поцеловались. Затем Галя убежала домой. Я тоже отправился к себе.
Вечером я сидел за письменным столом, составляя план работ на зиму.
Зазвонил телефон. Я снял трубку.
— Виктор Алексеевич, — знакомый голос Гали прорезал вечернюю тишину, — вы говорили, рассказать о таинственных происшествиях. Так вот, люди говорят, что у нас ездил неизвестный человек на велосипеде «Урал»!
— В каком смысле? — поинтересовался я, откладывая ручку.
— В прямом. Очень подозрительный тип, никто его не знает. Мне нужна ваша помощь.
Глава 9Поиск воды
Утро началось с неприятного разговора. Громов сидел за дубовым столом, перед которым лежала свежая телефонограмма из областного управления водного хозяйства. Бумага была напечатана на машинке «Москва» фиолетовой лентой, что придавало тексту официальный и несколько зловещий вид.
— Виктор Алексеевич, — сказал директор, снимая очки и протирая стекла чистым платком, — есть проблемы с водопользованием. Оказывается, все источники в радиусе пятнадцати километров уже распределены между хозяйствами района.
Я взял телефонограмму и пробежал глазами машинописный текст. Суть сводилась к тому, что районное управление водного хозяйства не может выдать нам лицензию на забор воды из существующих источников без согласия других пользователей.
— А что предлагают? — поинтересовался я, складывая документ.
— Искать собственные источники. Бурить артезианские скважины на территории совхоза. За собственный счет, разумеется.
За окном моросил мелкий дождь, капли стекали по стеклу, размывая контуры построек центральной усадьбы. Ирония ситуации была очевидной, сейчас воды хватало, а к лету может начаться засуха.
— Михаил Михайлович, — сказал я, поднимаясь с кресла для посетителей, — нужно срочно организовать геологическую разведку. Пригласить специалистов из области, найти водоносные горизонты.
— А сколько это будет стоить?
— Разведка тысяч десять. Но если найдем воду, то сэкономим на лицензионных платежах другим хозяйствам.
Громов задумался, барабаня пальцами по столешнице, покрытой зеленым сукном:
— Хорошо. Звоните в геологоразведку. Но учтите, если ничего не найдем, деньги потратим зря.
После планерки я отправился в НИО, где Кутузов и Ефимов уже работали с утренними анализами почв. В лаборатории пахло химическими реактивами и свежезаваренным чаем из граненых стаканов.
— Товарищи, — объявил я, входя в помещение, — у нас новая задача. Нужно найти воду на территории совхоза. Много воды.
Ефимов поднял голову от микроскопа МБИ-6:
— А где искать будем? Совхоз большой, двадцать тысяч гектаров.
— Вот это и предстоит выяснить, — ответил я, разворачивая на столе топографическую карту в масштабе 1:25000. — Но есть косвенные признаки. Посмотрите, где растут влаголюбивые растения, где весной дольше стоят лужи.
Кутузов подошел к карте, поправляя очки в металлической оправе:
— Вот здесь, в низине за старым кладбищем, всегда сыро. Даже в засушливые годы трава зеленая. И родничок небольшой есть.
— А здесь, — Ефимов указал на другую точку, — возле бывшей мельницы, тоже признаки близких грунтовых вод.
Я записывал координаты предполагаемых водоносных участков в полевой дневник. К обеду список насчитывал семь потенциальных точек для разведочного бурения.