Вечером того же дня я сидел в лаборатории НИО, изучая схемы автоматического управления насосными станциями. На рабочем столе лежали справочники по электротехнике, номограммы для расчета параметров реле, образцы датчиков давления.
Задача была непростой. Шесть насосов должны включаться и выключаться автоматически в зависимости от давления в магистральной сети. При падении давления ниже трех атмосфер, включение, при превышении четырех с половиной атмосфер — отключение.
— Петр Васильевич, — обратился я к Кутузову, который сидел у противоположной стены за микроскопом, — а вы случайно в электронике не разбираетесь?
Лаборант поднял голову, поправил очки в металлической оправе:
— Немного разбираюсь, Виктор Алексеевич. В молодости радиолюбительством увлекался, даже радиоприемник на лампах собирал.
— Серьезно? — обрадовался я. — А в автоматике что-нибудь делали?
— Делал. Для инкубатора автоматический регулятор температуры собирал. На контактных реле и биметаллических датчиках.
Кутузов оказался настоящей находкой. Петр Васильевич Кутузов, пятьдесят два года, образование среднее техническое, окончил техникум связи в Барнауле по специальности «Техническая эксплуатация радиооборудования». После армии работал на почте, потом в геологоразведке, последние годы лаборантом в НИО.
— А что конкретно нужно? — поинтересовался он, отложив препарат с образцом почвы.
Я показал схему оросительной системы:
— Шесть насосов, один датчик давления в главной магистрали. Когда давление падает, должны включаться насосы по очереди, с интервалом в тридцать секунд. Когда давление восстанавливается — отключаться в обратном порядке.
— Задачка интересная, — признался Кутузов, изучая схему. — Нужны реле времени, реле давления, пускатели для двигателей. И логика переключений продумать.
На следующий день мы отправились в райцентр за компонентами. В магазине «Электротехника» на улице Ленина, дом 25, продавались реле, контакторы, датчики, все необходимое для сборки системы автоматики.
Продавец Мария Степановна, женщина лет сорока в белом халате поверх темного платья, с любопытством рассматривала наш список покупок:
— Реле времени РВ-100 — две штуки, реле давления РД-1 — одна штука, магнитные пускатели ПМЕ-211 — шесть штук… Это что, целую фабрику строите?
— Оросительную систему, — объяснил я. — Для автоматического полива полей.
— Ого! — восхитилась продавец. — А мы слышали, что у вас в совхозе чудеса творятся. Воду из-под земли добываете, технику всякую новую внедряете.
Компоненты стоили недешево. Двести восемьдесят рублей за весь комплект. Но без автоматики система орошения требовала бы постоянного присутствия операторов на каждой насосной станции.
Дома Кутузов развернул на кухонном столе настоящую электротехническую лабораторию. Паяльник ПД-25 мощностью двадцать пять ватт, припой ПОС-61, канифоль сосновая, монтажные провода разных цветов. Схему рисовал на листе миллиметровки карандашом-химиком.
— Логика такая, — объяснял он, чертя блоки реле. — Датчик давления РД-1 настроен на срабатывание при трех атмосферах. Его контакты включают реле времени РВ-100 номер один. Через тридцать секунд включается первый насос через пускатель ПМЕ-211.
Схема получалась сложной: шесть цепей управления насосами, система блокировок для предотвращения одновременного пуска, сигнальные лампы для индикации режимов работы.
— А если один насос сломается? — спросил я.
— Предусмотрен переключатель режимов, — ответил Кутузов, дорисовывая дополнительные элементы. — Можно будет исключать любой насос с автоматической работы и управлять вручную.
Монтаж схемы занял три дня. Использовали металлический щит ЩМП-60 размером 600×400×200 миллиметров, внутри которого размещались все реле и пускатели. Проводка выполнялась медным проводом ПВ-1 сечением 2,5 квадратных миллиметра, каждый провод маркировался цифровой биркой.
— Надо не перепутать соединения, — предупреждал Кутузов, припаивая контакты реле. — Одна ошибка, и вся система накроется.
Монтаж делали в теплом помещении конторы совхоза при свете настольной лампы с зеленым абажуром. Кутузов паял и подключал, я проверял соединения по схеме, записывая номера проводов в монтажный журнал.
Первые испытания системы провели на макете. Вместо реального датчика давления использовали переменный резистор, имитирующий изменение давления в сети. Вместо насосов подключили лампочки накаливания.
— Давление падает! — объявил Кутузов, поворачивая ручку резистора.
Первая лампочка загорелась через пять секунд после срабатывания датчика. Через тридцать секунд — вторая. Еще через полминуты — третья. Система работала точно по расчету.
— Теперь давление растет! — Кутузов повернул резистор в обратную сторону.
Лампочки начали гаснуть в обратном порядке: сначала третья, потом вторая, наконец первая. Автоматика функционировала безупречно.
— Завтра устанавливаем на первой насосной станции, — решил я. — Будем испытывать в реальных условиях.
Установка щита автоматики в павильоне насосной станции заняла полдня. Датчик давления врезали в нагнетательный трубопровод, сигнальные кабели проложили в металлических лотках, заземление подключили к контуру из стальной полосы.
— Подаем питание! — объявил Кутузов, включая автоматический выключатель.
Сигнальные лампы на щите загорелись: красная — «Система включена», зеленая — «Насос в работе», желтая — «Давление в норме».
— Теперь проверим автоматическое управление, — сказал я, закрывая задвижку на выходе из станции.
Давление в системе начало расти. При достижении четырех с половиной атмосфер реле давления сработало, насос автоматически отключился. Желтая лампа погасла, загорелась красная — «Превышение давления».
— Открываем задвижку! — скомандовал я.
Давление упало до трех атмосфер, реле сработало в обратную сторону, насос автоматически включился. Система работала идеально.
— Петр Васильевич, — сказал я Кутузову, пожимая ему руку, — вы настоящий мастер! Такую автоматику даже в институте не каждый соберет.
— Спасибо за доверие, Виктор Алексеевич, — смущенно ответил лаборант. — Приятно, когда знания пригодились для важного дела.
К концу недели автоматические системы управления были установлены на всех шести насосных станциях. Общая схема позволяла контролировать работу всей сети из центрального пункта, расположенного в конторе совхоза.
Первый полноценный пуск оросительной системы был назначен на понедельник. В воскресенье вечером я сидел дома за письменным столом, составляя программу испытаний. За окном бушевала метель, но в доме было тепло от печного отопления.
Система автоматики была готова. Шесть насосных станций общей производительностью тысяча двести кубометров в час могли обеспечить орошение трех тысяч гектаров. При любой погоде, в любое время года, без участия человека.
Глава 15Поющие радиаторы
В понедельник утром меня разбудил не звонок будильника, а стук в дверь. За порогом стоял взволнованный Железняков в расстегнутом полушубке.
— Виктор Алексеевич, — сказал он, снимая шапку-ушанку, — у нас в общежитии что-то странное происходит. Батареи… музыку играют.
— Какую музыку? — не понял я, быстро одеваясь.
— Самую обычную. Вчера вечером вальс играли, позавчера марш какой-то. Строители думают, радиопомехи, но звук точно от батарей идет.
Мы отправились в общежитие при МТМ, двухэтажное кирпичное здание с центральным отоплением, построенное в конце пятидесятых. В фойе нас встретила группа рабочих с озадаченными лицами.
— Товарищ Корнилов, — обратился ко мне монтажник Василий Сергеевич Крюков, — может, вы объясните, что с батареями творится? Вчера в семь вечера заиграли «На сопках Маньчжурии», сегодня утром что-то похожее на полонез.
Я приложил ухо к чугунному радиатору МС-140 в коридоре. Действительно, из него доносились мелодичные звуки, не очень громкие, но отчетливые. Словно кто-то играл на духовом инструменте в соседней комнате.
— А в какое время это происходит? — поинтересовался я.
— Строго по расписанию, — ответил сварщик Иван Николаевич Сидоров, который уже поправился после гриппа. — В семь утра, в час дня и в семь вечера. Минут по пятнадцать играет, потом замолкает.
Загадка становилась интереснее. Я обошел все этажи, прислушиваясь к радиаторам. Музыка была не везде, только в определенных точках системы отопления. И мелодии действительно менялись: где-то звучал вальс, где-то марш, а в одной комнате я отчетливо услышал «Катюшу».
— Нужно провести техническое обследование, — решил я. — Галя, можете организовать наблюдение? Пусть комсомольцы зафиксируют, когда и где именно играет музыка.
Галя, которая подошла к нам в сопровождении Кольки и Федьки, кивнула:
— Ребята будут дежурить посменно с блокнотами и часами. Вести подробный журнал наблюдений.
К обеду картина стала проясняться. Колька доложил результаты:
— Виктор Алексеевич, музыка начинается именно тогда, когда включается циркуляционный насос в котельной. И заканчивается, когда он выключается.
— А мелодии откуда берутся? — спросил Железняков.
— Вот тут интересно, — Галя показала записи в блокноте. — Разные участки системы играют разные мелодии. Как будто каждый радиатор настроен на свою ноту.
Я задумался. Система отопления как музыкальный инструмент? Трубы разного диаметра, разное давление теплоносителя, возможность резонанса…
— А кто у нас слесарь-сантехник? — поинтересовался я.
— Дядя Гриша, Григорий Иванович Малышев, — ответил Железняков. — Опытный мастер, всю жизнь с трубами работает.
Дяди Гришу нашли в котельной, мужчина лет шестидесяти с добродушным лицом и умелыми руками. На нем была роба синего цвета, валенки и шапка-ушанка. При нашем появлении он как-то странно засуетился.
— Григорий Иванович, — обратился я к нему, — расскажите про систему отопления. Может, есть какие-то особенности, которые объясняют звуки в радиаторах?