— Договаривайтесь, — решил я. — Простой обойдется дороже.
Железняков записал что-то в блокнот и поднялся с кресла:
— Еще одна новость. Бригада сварщиков из Новосибирска согласилась поработать у нас в феврале. Высококвалифицированные специалисты, могут варить трубы любого диаметра.
— Отлично. А как наш Колька?
— Колька молодец, но для ответственных стыков нужны сварщики высшего разряда. Зато он отлично справляется с ремонтными работами.
После ухода Железнякова я снова сел за изучение формальных претензий комиссии. Каждое замечание требовало конкретных действий:
«Пункт 7. Отсутствует проект производства работ, согласованный с Госгортехнадзором…»
Госгортехнадзор занимался промышленной безопасностью. При чем тут сельскохозяйственное строительство?
«Пункт 12. Не предусмотрена система экологического мониторинга воздействия на окружающую среду…»
Экологический мониторинг для оросительной системы? Мы же не химический завод строим.
«Пункт 18. Самодельная система отопления насосных станций не соответствует требованиям пожарной безопасности…»
Система отопления состояла из обычных электрических ТЭНов мощностью три кВт каждый. Какие могут быть претензии?
Я понял, что комиссия просто перенесла на наш объект требования, предъявляемые к крупным промышленным предприятиям. Формально они были правы, но по существу это абсурд.
За окном начало темнеть. Зимний день короткий, в четыре часа уже наступают сумерки. На стройке зажглись прожекторы ПЗС-45, освещая рабочие места яркими конусами света.
Зазвонил телефон. Я снял трубку:
— Корнилов слушает.
— Виктор Алексеевич, — знакомый голос Климова прозвучал в динамике, — как дела со строительством? Слышал, у вас комиссия была.
— Михаил Иванович, — осторожно ответил я, — комиссия выявила ряд формальных недостатков в документообороте. Работаем над устранением.
— А серьезные проблемы?
— Решаемые. Но потребуется время на оформление дополнительных согласований.
Климов помолчал:
— Виктор Алексеевич, у меня к вам просьба. Завтра приезжает делегация из обкома, хотят посмотреть на вашу систему орошения. Можете провести экскурсию?
Визит из обкома это серьезно. Областное руководство могло как поддержать проект, так и закрыть его одним решением.
— Конечно, Михаил Иванович. Во сколько ожидать?
— В одиннадцать утра. Будет заместитель секретаря обкома по сельскому хозяйству и представители плановой комиссии.
— Встретим достойно, — пообещал я.
После разговора с Климовым я долго сидел у окна, обдумывая ситуацию. С одной стороны, формальные претензии комиссии. С другой, интерес областного руководства. Где-то между этими полюсами лежал путь к успеху.
За окном в свете прожекторов мелькали фигуры рабочих второй смены. Семеныч на экскаваторе рыл котлован для шестой насосной станции. Сварщики соединяли очередную секцию трубопровода.
Около семи вечера в кабинет заглянула Галя в темном пальто с мутоновым воротником. На голове шерстяная шапочка, в руках кожаная сумка с документами.
— Витя, — сказала она, — у меня новости про снеговиков! Комсомольцы провели первые наблюдения.
— И что выяснили?
— Снеговиков делают рано утром, до начала рабочей смены. Федька видел следы в снегу, кто-то ходил возле четвертой насосной станции около шести утра.
— А самого строителя видели?
— Нет, но Колька нашел интересную улику. Рядом со снеговиком валялся огрызок химического карандаша, такие продают в канцелярском магазине на улице Ленина.
Улика была слабой. Такими карандашами пользовались все инженеры и техники в совхозе.
— А что изображено на чертежах? — поинтересовался я.
— Вот самое интересное! — Галя достала из сумки сложенный лист ватмана. — Схема дополнительной системы безопасности для насосных станций. Очень подробная, с указанием всех размеров и материалов.
Я развернул чертеж на столе. Действительно, профессиональная работа. Предохранительные клапаны, датчики аварийного отключения, резервные насосы, все, что требовалось для соответствия современным нормам безопасности.
— Знаете что странно? — сказала Галя, изучая схему. — Эти дополнения решают почти все замечания комиссии по технике безопасности.
Я внимательно сравнил чертеж с пунктами претензий. Действительно, загадочный автор снеговиков словно знал о проблемах заранее и готовил решения.
— Очень подозрительно, — согласился я. — Нужно вычислить этого таинственного помощника.
— Завтра организуем скрытое наблюдение с пяти утра, — улыбнулась Галя.
На следующее утро я проснулся в половине пятого от звонка самодельного будильника, который собрал из деталей старых часов «Янтарь» и электрического звонка. За окном стояла глубокая зимняя ночь, термометр показывал минус тридцать два градуса.
Быстро умывшись холодной водой из алюминиевого рукомойника, я надел ватную телогрейку темно-синего цвета, валенки с галошами и шапку-ушанку из искусственного меха. На улице воздух настолько морозный, что дыхание мгновенно превращалось в густые облака пара.
«Урал» завелся с трудом. Пришлось прогреть двигатель паяльной лампой и несколько раз нажать на кик-стартер, прежде чем мотор заработал неровным рокотом. Через десять минут я уже ехал по заснеженной дороге к месту тайного наблюдения.
Галя с тремя комсомольцами уже ждала меня возле склада строительных материалов, расположенного в двухстах метрах от четвертой насосной станции. Все были в теплой одежде, полушубках, валенках, с шерстяными шарфами, намотанными поверх шапок.
— Виктор Алексеевич, — тихо поздоровалась Галя, выдыхая белые облачка пара, — мы здесь уже полчаса. Пока никого не видели.
Рядом с ней стояли Колька в телогрейке цвета хаки и узорчатых валенках тети Груши, Федька в ватной куртке и армейских ботинках на войлочной подошве, и Наташа в длинном пальто из драпа с мутоновым воротником.
— А оборудование принесли? — поинтересовался я, потирая озябшие руки в рукавицах из овчины.
Колька показал армейский бинокль БПЦ 8×30 в кожаном футляре:
— Дядя Вася дал, еще военный. И термос с горячим чаем тетя Зина передала.
Мы расположились в засаде за штабелем досок, откуда хорошо просматривалась территория вокруг насосной станции номер четыре. Павильон размером три на четыре метра виднелся в предрассветных сумерках как темный прямоугольник на белом снегу.
— А если никто не придет? — шепотом спросила Наташа, кутаясь в шарф из ангорской шерсти.
— Тогда завтра повторим наблюдение, — ответил я так же тихо. — Рано или поздно поймаем нашего загадочного инженера.
Время тянулось медленно. Мороз пробирал даже через теплую одежду, ноги постепенно немели в валенках. Галя время от времени разливала горячий чай из термоса в алюминиевые кружки, но напиток быстро остывал на морозе.
В половине шестого утра на горизонте появилась тонкая полоска рассвета. Зимний день начинался медленно, солнце поднималось неохотно, окрашивая снежные поля в розоватые тона.
— Смотрите! — вдруг прошептал Колька, направляя бинокль в сторону насосной станции. — Кто-то идет!
Я взял у него бинокль и настроил резкость. Действительно, по снежной тропинке к павильону приближалась темная фигура. Человек двигался осторожно, часто останавливался, оглядывался по сторонам.
— Мужчина, — тихо доложил я. — В телогрейке и шапке-ушанке. Несет что-то в руках.
Фигура подошла к месту, где вчера стоял снеговик с техническими чертежами. Человек остановился, положил на снег какой-то предмет, начал что-то делать руками.
— Он лепит нового снеговика! — прошептала Галя, прильнувшая ко мне, чтобы разглядеть происходящее.
Через полчаса работы таинственный строитель выпрямился, несколько минут любовался результатом, затем осторожно воткнул в снежную фигуру свернутые листы бумаги. После этого быстрым шагом направился обратно по тропинке.
— Федька, следи за ним в бинокль! — скомандовал я. — Куда направляется?
— К поселку идет, — доложил парень, ведя наблюдение. — Сворачивает к центральной улице… Зашел за дома, не видно больше.
Мы подождали еще десять минут, убедились, что никого поблизости нет, и направились к новому снеговику. Фигура была вылеплена мастерски. Ровные пропорции, аккуратные детали, даже подобие лица с глазами из угольков.
Но главное, в руках снеговика были зажаты листы ватмана с техническими чертежами. Я осторожно извлек их, стараясь не повредить бумагу на морозе.
— Что там изображено? — с любопытством спросила Галя, заглядывая мне через плечо.
Развернув первый лист, я увидел подробную схему системы экологического мониторинга для оросительной системы. Датчики качества воды, автоматические анализаторы, система сбора и обработки данных, все было прорисовано с инженерной точностью.
— Не может быть! — воскликнул я, сравнивая чертеж с пунктами претензий комиссии. — Это же решение двенадцатого пункта замечаний!
Второй лист содержал схему автоматической системы пожаротушения для насосных станций. Датчики дыма, спринклеры, резервуары с огнетушащим составом, полный комплекс противопожарного оборудования.
— А это восемнадцатый пункт, — сказала Галя, изучая схему. — Кто же этот таинственный помощник?
На третьем листе была изображена система резервного электроснабжения с дизель-генераторами и автоматическим переключением при аварии основной сети.
— Все чертежи выполнены одним почерком, — заметил Колька, рассматривая надписи. — И химическим карандашом, судя по цвету линий.
— А время везде указано одинаковое, — добавил Федька.
Я внимательно изучил стиль чертежей. Четкие линии, аккуратные надписи, правильные проекции, работа опытного инженера. Но что-то в манере исполнения казалось знакомым.
— Наташа, — обратился я к девушке, — а вы не знаете, кто из наших сотрудников рано встает? Кто мог бы быть на улице в шесть утра?
— Дядя Вася всегда встает в половине шестого, — ответила она, кутаясь в пальто. — Но он в другую сторону идет, к фермам. А еще Семеныч рано встает, только он живет рядом с МТМ.