Я поднялся с кресла, взволнованный новостью:
— Михаил Михайлович, а транспорт для перевозки готов?
— Семеныча уже предупредил, — кивнул Громов. — Он готовит тяжелую технику. Говорит, каждая машина весит пятнадцать тонн, обычным грузовиком не перевезешь.
Кутузов отложил микроскоп и присоединился к нашему разговору:
— А разгружать кто будет? Там же кран нужен грузоподъемностью не меньше двадцати тонн.
— На станции есть козловой кран КК-20, — ответил Громов, — но оператора нужно нашего. Чужие боятся ответственность брать за такой дорогой груз.
Я быстро прикинул логистику операции. Двести километров до Барнаула, четыре машины весом по пятнадцать тонн каждая, плюс запчасти и техническая документация. Потребуется целый день на разгрузку и еще день на транспортировку.
— Михаил Михайлович, — сказал я, надевая телогрейку цвета хаки, — собираю бригаду. Нужны Семеныч с экскаватором, Железняков с прорабской бригадой, электрик Светлов для проверки электрооборудования.
— А кто поедет за документацией? — спросил директор. — Там же приемка по актам, печати, подписи.
— Поеду сам, — решил я. — Кутузов останется следить за системой орошения, а Володя Семенов поможет с технической частью на станции.
Через час у здания конторы была готова внушительная колонна техники. Семеныч привел тягач МАЗ-537 военного образца с полуприцепом-тяжеловозом, способным перевозить грузы до сорока тонн. Мощная машина болотного цвета с восемью ведущими колесами выглядела как танк без башни.
— Виктор Алексеич, — доложил экскаваторщик, хлопая рукавицей по броневой кабине тягача, — эту технику в стройбате освоил. Что хотите, то и довезем!
За МАЗом выстроились два ЗИЛ-130 с бортовыми платформами, УАЗ-469 для перевозки людей и мой мотоцикл «Урал» с коляской для оперативных поездок по станции.
Володя Семенов появился с толстой папкой технических документов и инструментальной сумкой. Молодой инженер был в рабочем комбинезоне синего цвета и ботинках на толстой подошве. Лицо выражало смесь волнения и профессионального интереса.
— Виктор Алексеевич, — сказал он, укладывая папки в УАЗ, — изучил всю доступную документацию по машинам «Фрегат». Но есть проблема, схемы электрооборудования только на немецком языке.
— А переводчика где найти? — озадачился Железняков, подходя к нам в ватной куртке и каске желтого цвета. — В районе вроде никого такого нет.
Громов почесал затылок под каракулевой шапкой:
— А постойте… Дядя Миша же в войну был, в Германии. Говорил, что язык знает. Может, поможет?
Михаил Иванович Воронцов, которого все звали дядя Миша, работал сторожем на складе ГСМ и слыл человеком бывалым. Ветеран лет шестидесяти пяти с орденской планкой на выцветшей гимнастерке, прошедший войну от Сталинграда до Берлина и два года немецкого плена.
— Попробуем, — согласился я. — Володя, съездите за дядей Мишей. Объясните ситуацию.
Через полчаса к нашей колонне присоединился еще один участник экспедиции. Дядя Миша сидел в кабине УАЗа в гимнастерке с орденскими планками и пилотке военного образца. На коленях держал потертую кожаную папку с документами военного времени.
— Товарищ Корнилов, — отрапортовал он с военной выправкой, — к переводческой работе готов! На войне все документы переводил, опыт имеется!
— Отлично, Михаил Иванович, — поблагодарил я ветерана. — Ваши знания очень пригодятся.
В половине седьмого утра наша колонна выехала из совхоза по направлению к Барнаулу. Дорога шла через степные просторы, которые начинали зеленеть после схода снега. Тягач МАЗ-537 громыхал на неровностях асфальта, создавая облака дизельного дыма.
Я ехал в кабине УАЗа рядом с Железняковым за рулем, изучая по дороге технические характеристики ожидаемого груза. Дождевальная машина ДМ-100 «Фрегат» представляла собой многопролетную ферму на колесах, способную орошать круговой участок площадью до ста двадцати пяти гектаров за один оборот.
— Степан Кузьмич, — обратился я к прорабу, — а на наших полях места хватит для таких машин? Радиус работы четыреста метров, значит, нужен участок диаметром почти километр.
— Места предостаточно, — ответил Железняков, объезжая выбоину на дороге. — На освоенных «мертвых» землях как раз участки такого размера получились. Специально под дождевалки планировали.
К восьми утра мы прибыли на товарную станцию Барнаул-Восточный, крупный железнодорожный узел с десятками путей и складских помещений. На одном из путей стоял специальный поезд из платформ, накрытых брезентом защитного цвета.
Начальник станции Петр Семенович Кравчук, мужчина лет пятидесяти в железнодорожной форме и фуражке с кокардой, встретил нас у служебного вагона.
— Товарищ Корнилов? — уточнил он, сверяя мою фамилию с накладными. — Груз готов к выдаче. Четыре дождевальные машины ДМ-100, запчасти и техническая документация. Общий вес восемьдесят семь тонн.
Мы прошли к составу, где под брезентом скрывались контуры сложных технических конструкций. Железняков вместе с бригадой рабочих начал снимать укрытие с первой платформы.
— Ого! — воскликнул Володя Семенов, когда открылась консольная секция дождевальной машины. — Длина почти сорок метров! А сколько таких секций в одной машине?
— Пять секций по сорок метров, — ответил я, изучая маркировку на металлических конструкциях. — Плюс центральная опора высотой шесть метров.
Дядя Миша тем временем обнаружил ящик с технической документацией и принялся изучать содержимое. Ветеран надел очки в металлической оправе и сосредоточенно перелистывал толстые папки с немецкими текстами.
— Товарищ Корнилов, — обратился он ко мне через несколько минут, — документация серьезная! Инструкции по сборке, схемы электрооборудования, регламенты технического обслуживания. Все на немецком языке.
— А переводить сможете, Михаил Иванович? — поинтересовался я.
— Попробую, — неуверенно ответил дядя Миша, вглядываясь в текст. — Правда, лексика какая-то непривычная. Мы с немцами больше по-простому общались.
Он открыл первую инструкцию и начал медленно переводить, водя пальцем по строчкам готического шрифта:
— «Wasserspreizungsanlage…» это машина для разбрызгивания воды. «Aufstellung und Montage…» установка и монтаж. «Achtung! Gefahr!» внимание, опасность!
Пока дядя Миша осваивался с документацией, мы принялись за разгрузку первой машины. Козловой кран КК-20 под управлением опытного крановщика Ивана Григорьевича Полушкина аккуратно поднимал секции с платформы и укладывал на полуприцеп МАЗа.
— Осторожнее! — командовал Железняков, направляя операции разгрузки. — Каждая секция стоит как автомобиль!
Центральная опора весом в три тонны требовала особой аккуратности. Стальная башня высотой шесть метров с редуктором и электродвигателем наверху выглядела внушительно.
— А это что за коробка? — спросил Володя, указывая на металлический ящик с надписями на немецком языке.
Дядя Миша придвинулся ближе и прочитал:
— «Steuerungskasten…» это ящик управления. «Elektrische Ausrüstung…» электрическое оборудование. «Nur für Fachkräfte!» только для специалистов!
К полудню первая машина была полностью разгружена и уложена на транспорт. Дядя Миша продолжал штудировать инструкции, но его переводы вызывали все больше вопросов.
— Михаил Иванович, — обратился к нему Володя, — а что означает «Druckregulierung»?
Ветеран сосредоточенно изучил контекст:
— «Druckregulierung…» это регулировка давления. Но здесь написано странно. «Artilleristische Vorbereitung für Wasserangriff».
— Как это понимать? — удивился я.
— Артиллерийская подготовка для водной атаки, — растерянно перевел дядя Миша. — Может, немцы военные термины используют?
Железняков почесал затылок под каской:
— Странная формулировка для поливочной машины. Может, в переводе ошибка?
Володя Семенов взял инструкцию и попытался сам разобрать текст:
— А здесь что написано про скорость работы?
Дядя Миша перевел:
— «Bewegungsgeschwindigkeit…» скорость движения. «Marschgeschwindigkeit des Angriffs…» маршевая скорость наступления.
— Наступления? — переспросил Железняков. — Это же дождевальная машина, а не танк!
Ветеран смущенно поправил очки:
— Я же говорил, лексика непривычная. С немцами про технику мало разговаривали. Больше про еду да про дом.
Семеныч, который слушал наш разговор, хмыкнул:
— Дядя Миша, а может, вы военный немецкий переводите? А тут техническая документация, совсем другие слова.
— Может быть, — согласился ветеран. — Я больше команды запомнил. «Айнс, цвай, драй, марш!» А тут про краны, редукторы, электричество.
Я понял, что с переводом возникла серьезная проблема. Без правильного понимания инструкций смонтировать и запустить сложные машины будет крайне сложно.
— Товарищи, — сказал я, — нужен профессиональный переводчик. Дядя Миша знает разговорный немецкий, а нам нужен технический.
— А где такого найти? — поинтересовался Володя. — В нашем районе преподавателей немецкого языка нет.
Дядя Миша вдруг оживился:
— А постойте! В соседнем районе есть школа, где немецкий язык преподают. Учительница там работает, говорят, очень грамотная. Может, к ней обратиться?
— Как ее зовут? — спросил я.
— Елена Карловна Миллер, — ответил ветеран. — Я слышал, хорошо немецкий знает.
Железняков поддержал идею:
— Стоит попробовать. А то с такими переводами машины вместо полива поля атаковать начнут!
Мы продолжили разгрузку, а дядя Миша тем временем изучал остальную документацию. Его переводы становились все более фантастическими.
— Вот тут про форсунки написано, — сообщил он, указывая на схему. — «Geschützrohre für Wasserfeuer…» орудийные стволы для водного огня.
— Дядя Миша, — мягко сказал я, — может быть, просто «трубки для распыления воды»?
— Может быть, — смущенно согласился ветеран. — Я же не техник, простой солдат был.
К четырем часам дня все четыре машины были разгружены и уложены на транспорт. Документооборот оформлен, акты приемки подписаны, печати поставлены. Оставалось решить проблему с переводом технической документации.