– А я верю ей, – задумчиво ответила Кристина.
– Ты правда веришь в то, что мальчик вернулся, а затем снова ушел?
– Нет, я верю, что она видела его.
– В таком случае мы должны поверить и в то, что остальные пропавшие тоже начнут возвращаться. Дай только время, и мне не придется их разыскивать, все явятся обратно сами. Нет, это все подстроено. За годы, что прошли с момента трагедии, ничего подобного не случалось. За этим волшебным «возвращением» стоит только цель – сбить меня с толку.
– Но это не значит, что оно – выдумка.
– Кажется, ты слишком увлеклась этой историей и отрываешься от реальности.
– Синьора Фини была искренна, разве ты не видел? И еще эта кепка…
– Я не обвиняю старушку в обмане, а говорю о том, что она, как и ты, выдает желаемое за действительное. Что насчет кепки, ее могла сохранить сама синьора Фини.
– Ты же видел надпись, это кепка Фабио, откуда она там взялась, да еще совсем новая!
– Откуда мне знать! Давай пойдем отсюда, слишком жарко.
– Есть дела поважнее, чем разбираться с каким-то глупым происшествием?
Они молча сели в машину, и Кристина обиженно повела ее по улицам города. Карло попросил отвезти его домой, к особняку графини, где они довольно сдержанно попрощались. Он все еще неважно себя чувствовал, к тому же эмоциональная сцена в доме Фини, казалось, выкачала последние силы. Вдобавок ко всему он не мог себе простить, что так и не продвинулся дальше сбора сведений и попросту топтался на месте.
Дома он незамеченным прошел в комнату и рухнул на кровать, обессиленный, словно только что пробежал длинный марафон. Прикрыл глаза и позволил покою разлиться по телу. Все мысли, которые донимали его, рассеялись, хотя он не прилагал для этого никаких усилий; казалось, голова ждала возможности коснуться подушки, чтобы погрузить хозяина в блаженный сон.
Проснулся он все в том же сумраке комнаты, в котором и заснул, поэтому не смог определить сразу, стояла ли за окном ночь, или все еще был день. Карло сел на кровати и поморгал, сгоняя сон и одновременно пытаясь понять, не разболелся ли он. Тело все еще казалось тяжелым, как после долгой физической нагрузки, но ему стало лучше. Он подошел к окну, распахнул ставни и увидел лучи закатного солнца, уносящего духоту августовского дня. Карло запоздало подумал, что не стоило так холодно прощаться с Кристиной, но эта мысль не пошла дальше. Вернувшись к кровати, он сел и задумался, стряхивая остатки дневного сна.
Теперь, наедине с собой, когда ничто не отвлекало, он почувствовал, что способен концентрироваться. Все сведения, что он добыл, были разрозненными и, казалось, не имели ничего общего. Словно обрывки висящего на стене объявления, дающие лишь часть информации, но самый важный кусок отсутствовал. Карло просто необходимо найти что-то ощутимое, способное подвести все имеющиеся данные под один знаменатель. Как же это сделать?
И тут его осенило. Туннель! «Я ведь толком и не осмотрел его», – подумал он, и эта мысль заставила вскочить на ноги так быстро, что голова пошла кругом. Он уже не обращал внимания на сигналы тела; мозг заработал в ускоренном режиме, кровь застучала в висках. Карло собрался за две минуты и, выглянув в коридор, крикнул служанке, чтобы та вызвала такси.
Путь его лежал на станцию. Там он проверил расписание. Поезд из Ланцио в Рим отправился полчаса назад и должен был вернуться обратно в 22:35. Это означало, что сейчас пути свободны, и если он доберется до туннеля меньше чем за полчаса, то в запасе будет около полутора часов на осмотр без опасности быть сбитым поездом. И только когда он добрался до Клыка, его пронзила мысль, что он не подумал о темноте внутри туннеля.
Как оказалось, он зря ругал себя за непредусмотрительность. Внутри, вопреки его ожиданиям, горело несколько тусклых светильников, через равный промежуток высвечивающих каменные внутренности туннеля. Карло внимательно осмотрелся вокруг, прислушался к едва уловимому шелесту колосьев снаружи, мимолетному шуму проезжающих вдали машин и шагнул внутрь.
Первые несколько секунд он постоял, ощущая кожей прохладный сырой воздух, затем направился вглубь. С каждым сделанным шагом Карло чувствовал, как уплотняется атмосфера, как сгущается ощущение тревоги, становясь осязаемым и как будто живым. Казалось, воздух хочет не то задержать незваного гостя, не то вытолкнуть прочь.
Кое-где вода стекала по стенам, образовывая лужицы. Карло продолжал двигаться и приглядывался к поверхности стен, надеясь увидеть хоть какой-нибудь потаенный лаз или отверстие, которое говорило бы о том, что к туннелю проведены дополнительные ходы. Но каменная твердь, насколько он мог судить, была монолитной. Узкий настил скрипнул под его ногами, и он прижался к стене, боясь коснуться рельсов и толстых проводов, похожих на откормленных змей. Он поднял голову и вгляделся в рытвины на потолке. Свод казался сильно деформированным, а его поверхность тускло поблескивала от невесть откуда просочившейся воды, капавшей на голову. Затем Карло присел, рассматривая свободную часть пола, не скрытую настилом, и разглядел плотно утоптанный слой осколков породы.
Карло прикинул в голове время и ускорил шаг в надежде найти укрытие на случай непредвиденного появления поезда. И вскоре нашел небольшое углубление в стене, напоминавшее каменный гроб, установленный вертикально. На боковом пристенке Карло различил цифру 23, написанную белой краской. Он шагнул внутрь, стараясь не касаться спиной холодной и мокрой поверхности, и высунулся, бросив взгляд поочередно вправо и влево. От входа он отошел уже довольно прилично, с другой же стороны туннель сужался в неопределенную точку, и невозможно было на глаз определить его длину. Темные участки мозаикой смешивались со светлыми, и, даже глядя вдаль, насколько возможно, Карло не видел выхода. Он повернул голову влево, ко входу, где был несколькими минутами ранее. Но проход исчез, словно его стерли гигантским ластиком, на его месте зияла чернота, слившаяся со стенами. У Карло заколотилось в груди. Он потряс головой, пытаясь избавиться от темных пятен, мельтешивших перед глазами. В ушах звенело эхо. Он не мог разобрать, где оно рождалось, куда ударялось, он лишь ощущал, что оно приближалось. Все сильнее и сильнее. Неосязаемые бестелесные обрывки, укравшие у него путь к спасению. «Эхо ведь появляется в ответ на звук», – только и успел подумать Карло перед тем, как без чувств упал на землю, а его рука оказалась прямо на рельсах.
Ланцио, Италия. 1909–1910 годы
После прибытия рабочих Франко погрузился в дела. Предстояло сделать многое, но в первую очередь замаскировать активность вокруг Клыка, обставив ее как обычные работы по добыче известняка, не вызывающие подозрения ни у кого в Ланцио.
Просторное полутораэтажное строение для работы соорудили на скорую руку нарочито неказистым. Лишь массивная железная дверь и отсутствие окон могли смутить слишком внимательного наблюдателя. Внутри все оборудовали для нужд специалиста по драгоценным металлам, которого нанял Франко. Геолог, синьор Сарто, взяв на пробу грунт и сверившись с показаниями Франко о находках меди, высказал предположения о возможных запасах, дав тем самым еще большую надежду. Но для точного ответа необходимо в первую очередь отделить золото от руды – разумеется, лишь в случае его обнаружения. Начался долгий и затратный процесс добычи и измельчения пластов грунта, для чего требовалась бесперебойная подача большого количества воды, а также цианистый раствор для смешивания и выделения примесей золота. Франко разыскал цианид через знакомого аптекаря, и тут ему снова пригодились обширные связи в городе.
Франко теперь ежедневно ранним утром приезжал на разработки и наблюдал, как постепенно меняется скальный ландшафт, с видимым удовольствием строил планы, способные привести бизнес к процветанию. Его подчиненные крепко уяснили, что под началом Франко прохлаждаться не получится, и, хотя напрямую управлял ими Николо, каждый старался выслужиться перед непосредственным начальником. Николо же рьяно приступал к своим обязанностям и появлялся спозаранку, подчас раньше самого Франко. В обед он обычно уезжал, чтобы следить за работами на собственных карьерах. Довольно быстро мужчины вошли в колею, поиск золота сблизил их, и теперь каждое утро начиналось с вопроса: «Есть ли новости?» Но ответом пока было молчание.
Франко, несмотря на занятость и преданность работе, все же умел разделять личную жизнь и служебные дела, сохраняя определенный баланс. Поэтому он, желая наверстать упущенный шанс, решил отпраздновать Новый год с друзьями. Утром за завтраком Виктория, страдавшая от нехватки общения, предложила провести праздник в доме Франко, и он с радостью дал на это согласие, отметив, что собрать всех вместе будет отличной идеей.
На слабые протесты Николо Франко решительно возразил местной поговоркой:
– Это Рождество отмечай дома, а Новый год – с кем хочешь! – и добавил, что будет рад видеть Марио, брата Донаты, который планировал приехать с женой и детьми.
Виктория, обретя цель, запорхала по дому. Занимаясь приготовлениями, она включила энергию на полную мощность, продумывая каждую мелочь в оформлении интерьера, стола и блюд. Утомленные непривычной нагрузкой слуги исполняли приказы, в порыве вдохновения слетавшие с алых губ. В доме был отмыт каждый угол, почищено столовое серебро и натерты бокалы, закуплены мясо и рыба, овощи, фрукты и вино, составлено обширное меню из первого, второго, третьего и вдобавок двух видов десерта. К торжеству все было готово в срок, и 31 декабря к дому Франко стали съезжаться приглашенные.
Хозяин встречал гостей на пороге. В его нагрудный карман Виктория угнездила красный шелковый платок, символ удачи и хорошего настроения в наступающем году. Первым на празднование прибыл отставной генерал Эрнесто Балди вместе с супругой Анной. Немногословная женщина, почти не поднимая глаз, вышла из экипажа. Франко с трудом мог различить черты ее бледного лица, когда она шла позади мужа. Полной противоположностью жене являлся Эрнесто, облаченный в парадную военную форму. Его голос заглушал все иные звуки, а крупный нос выдавал натуру властную и бескомпромиссную. Следом за четой Балди в просторном экипаже прибыли Николо с Донатой. Графиня Партичини, увидев дом Франко впервые, с любопытством оглядывалась, в это же время ее брат, Марио, ловко спрыгнул с подножки и засеменил навстречу Франко, а затем, спохватившись, бросился назад к распахнутой дверце, чтобы подать жене руку. Та повела себя так, словно подобное недоразумение ей не впервой. Приняла руку и, грациозно спустившись, пошла рядом с мужем. Франко попросил прибывших пройти в гостиную и передал их на попечение расторопных слуг, а сам остался снаружи в ожидании остальных. Николо решил составить ему компанию, и разговор зашел о делах: