– Итак, Энцино? – спросил граф, когда они выехали в поле, уже побелевшее от созревших зерен. – Твой брат обладает способностью издалека различать ту пользу, что может принести белый флаг. А ты? Кем ты видишь себя в будущем?
Мысль, что брат может стать депутатом, никогда не приходила ему в голову, но теперь он понимал, что такое тяжелая ноша выбора.
– Мне нравятся машины, мне нравятся газеты и журналы, – признался он. – Поэтому иногда мне кажется, что я стану спортивным журналистом.
– Весьма современное ремесло, – оценил Леонид. – И кто знает, сколько еще новых ремесел появится в будущем.
Грунтовая дорога, по которой они ехали, заканчивалась Т-образным перекрестком. Граф весело свернул направо и, когда «Дьятто» подпрыгнул на рытвине, удовлетворенно не то фыркнул, не то заржал, как конь.
– Когда-нибудь здесь будет асфальт, как в Милане, – небрежно бросил он. – Прогресс теперь двигает сила, которую невозможно остановить, – добавил он, выруливая снова на прямую дорогу. – Да и сама планета под воздействием этой силы будто уменьшается на глазах.
Энцо кивнул, не понимая, куда приведет этот разговор.
– А ты никогда не думал заняться торговлей на Дальнем Востоке? – вдруг резко сменил тему граф. – Сейчас эта перспектива удачна, как никогда.
Энцо растерянно уставился на графа, пока тот входил в очередной крутой вираж на дороге, а потом услышал:
– Если бы сидящий рядом с тобой безбашенный старик снова помолодел, он инвестировал бы в международный рынок. Это было бы классное помещение, прекрасно освещенное, как Галерея Лафайета в Париже, и там можно было бы найти и специи с Суматры, и кофе из Бразилии, и лаки из Китая, и алмазы из Конго.
– Это было бы здорово, – согласился Энцо, впечатленный такой фантасмагорией. – Но ты же вовсе не старый, Леонид. Ты вполне сам можешь открыть такой рынок.
– Боюсь, что мой администратор мне отсоветует, – убитым голосом произнес Леонид. – Я с детства мечтал сделать из своей жизни произведение искусства, и это потребовало крупных затрат.
Энцо никогда не слышал, чтобы граф говорил о таких вещах и в такой манере. Он вспомнил роскошные подарки, которые он сделал Дино, и подумал, что, наверное, он старается сейчас привлечь к себе внимание, чтобы потом подготовить его к подаркам, гораздо более скромным.
– Теперь, молодежь, настала ваша очередь принять на себя командование, – со вздохом продолжил Леонид. – Я уже миновал тот возраст, когда хочется штурмовать любую преграду в поисках новых приключений.
С Фредо они были ровесниками, и для отца время порывов тоже уже кончилось. Леонид мог позволить себе любой крутой вираж, любой каприз, а Фредо шел по жизни прямо. И Энцо спросил себя, кто из них двоих в глубине души был более счастлив.
– У мужчины к пятидесяти годам места лучших друзей занимают его собственные демоны, – продолжал Леонид.
Он явно уже слишком разговорился, и Энцо был очень удивлен, когда услышал:
– Не исключено, что, достигнув этого возраста, пора обзавестись женой.
Миновав еще один крутой поворот, они вернулись на дорогу к траттории. Если Энцо хотел, чтобы разговор повернул в нужную ему сторону, нельзя было терять ни минуты.
– Послушай, – ринулся он очертя голову в пустоту. – У меня в школе есть друг, его зовут Рубен…
Леонид вел машину очень сосредоточенно, словно позабыв, что на пассажирском месте кто-то сидит.
– Может, он это и придумал, – снова начал Энцо, понизив голос, – но его мать…
– Хватит! – крикнул граф, резко нажав на тормоз, и «Дьятто» застыл как вкопанный, подняв тучу пыли. – Ни слова больше!
Энцо едва успел вытянуть вперед ладони и упереться в приборную панель, и его без предупреждения кто-то сильно встряхнул за плечи.
– Я видел, как ты родился! – крикнул Леонид, и лицо его исказил гнев. – Как могут эти мошенники настраивать тебя против меня?
Мотор замолчал, машина стояла на месте, и в наступившей тишине Энцо пробормотал:
– Меня никто не настраивал, я сам…
– Эта гарпия будет вечно меня преследовать! – прервал его граф, сдержанным движением сняв руки с его плеч и опустив их на руль.
– Я даже нашел ей мужа, чтобы наладить ее жизнь, но ей всегда будет мало.
Итак, все это было правдой.
Пыль, поднятая резким торможением, неосязаемо оседала на нем, и он задумался, какие еще тайны хранит Модена.
– А теперь скажи мне, – вздохнул Леонид, подняв лицо к солнцу, как будто с закрытыми глазами старался вобрать в себя дар тепла и спокойствия. – Эту историю уже знает вся школа?
Голос его напрягся, поднявшись до фальцета.
– Я сам узнал об этом всего пару дней назад, – попытался оправдаться Энцо.
– И никогда бы ничего не узнал, если бы тогда эта мерзавка меня послушалась, – раздраженно проворчал Леонид. – Но она пожелала родить ребенка, чтобы потом всю жизнь меня шантажировать.
Мысль о том, чтобы организовать встречу, теперь казалась чистым безумием, но Энцо нашел в себе мужество возразить:
– Рубен просто хотел с тобой поговорить.
– Кто ж его знает, что ему от меня нужно, – с сарказмом ответил граф, не отрывая от него мрачного взгляда. – Гляди, милый мой сорвиголова, упаси тебя Боже привести ко мне в дом этого попрошайку. У меня и без того достаточно обязанностей, не хватало еще заниматься детьми служанок.
Когда Дино узнал об этом разговоре, он спустил с цепи всех фурий. Да понимает ли его бестолковый младший брат, что граф обладает редкостным душевным даром предвидения и что он не станет пачкать себе руки всякими грязными сплетнями?
Энцо послал его куда подальше. Если он так предан Леониду, то только потому, что тот сделал его своим преемником в кружке националистов и теперь задабривает роскошными подарками. Дино его выслушал и на несколько недель занял позицию высокомерия, неуважения и всяческих недобрых подколов.
Тайное стало явным в ту неделю, когда семья поехала отдыхать в Римини, где Фредо арендовал небольшой домик в двух шагах от моря.
Однажды вечером братья, одетые во все белое, шли по бокам от родителей по променаду. И вдруг Фредо с довольным видом заметил:
– Мы должны бы почаще есть рыбное жаркое.
– А как его готовят? – спросила Джиза, на которой было то самое зеленое платье, сшитое по выкройке из венского журнала. – В Модену оно обычно приходит готовым и уже испорченным.
Он сдвинул на спину соломенную шляпу, словно собрался освежить лоб вечерним бризом, и весело объявил:
– Когда Энцо станет инженером, он об этом позаботится. – Он с надеждой взглянул на Энцо и предложил: – В тот день, когда ты получишь патент на грузовик-рефрижератор, чтобы снабжать город свежей рыбой, ты будешь грести деньги лопатой.
Идея была хороша, но Энцо кивнул без особого убеждения.
– Чтобы запатентовать грузовик, не надо быть инженером. Почему бы нам вместе над этим не поработать?
– В нашей мастерской нет нужного оборудования, – пояснил Фредо, не скрывая сожаления, снова нахлобучил шляпу и фыркнул:
– Я вам преподношу удобный случай на серебряном блюде, а вы этим случаем пренебрегаете.
– Не говори так, ворчун, – запротестовала Джиза, и в это время мимо них прошли две дамы, обмахиваясь веерами. Как только дамы остались позади, она тоже вытащила из сумочки веер и, раскрыв его, заметила:
– В конце концов, мы вырастили двоих замечательных парней.
– И один хочет заняться юриспруденцией, а второму на университет вообще наплевать, – снова принялся жаловаться Фредо. – И оба не понимают, что при наличии инженера мастерская сделает качественный скачок.
– Пощади! – взмолился Дино. – Мы уже в миллионный раз затеваем этот разговор!
В ресторане он напустил на себя такой вид, словно ему все поперек горла, потому что, по его мнению, обслуживание было слишком «домашним». Джиза заметила:
– Ты сегодня явно встал не с той ноги, Диди.
– Ты можешь быть спокоен, папа, – напал на отца Дино, – у тебя один сын родился под знаком Аполлона, а другой – под знаком Вулкана. Позволь первому жить среди муз, а Энцо держи при себе: даже если он такой осел, что не сможет получить диплом об образовании, то в мастерской он очень пригодится.
Такая тирада ошеломила родителей, и только Энцо нашел в себе силы что-то ответить.
– Погоди, погоди, философ-недоучка, – обиделся он. – Осел – это с чьей точки зрения? Для кого?
Брат посмотрел на него с издевкой и прямо на глазах у стоящих в очереди туристов проскандировал:
– А скажи мне, ослиный глаз, кто из нас двоих умудрился провалиться на экзамене в школе для малолеток?
Оплеуха прилетела ему в тот же миг, и Энцо опомнился, только когда увидел Дино, держащегося за щеку.
– Что это на тебя нашло? – прикрикнула на сына Джиза и, чтобы смягчить впечатление отдыхающих от двух высоких парней, гневно глядящих друг на друга, встала между ними и приказала:
– Немедленно проси прощения у брата, дикарь ты этакий!
Для задыхающегося Энцо, который осуществил наконец свое давнее желание и дал брату сдачи, ошеломленная физиономия Дино была лучшей наградой.
– Сам напросился, – сказал он, поставив на этом точку.
Дино пришел в себя и в ярости уставился на брата, дрожа от досады.
– Кривобокий кузнец богов, сидящий во тьме своей кузницы! Тебя все ненавидят и презирают!
– Придурки! – прорычал Фредо и громко, чтобы все слышали, объявил: – А с вами обоими, невежи, мы разберемся дома!
Казалось, эта сцена открыла сосуд со всеми бедами.
Вернувшись домой, братья ссориться не прекратили, и когда вышла наружу история с тайным сыном Леонида, лед тронулся.
Оказалось, что Фредо всегда об этом знал, в то время как Джиза ни разу об этом даже не слышала, и это вызвало споры.
Она назвала Леонида «разложившимся» и «бессердечным», а Фредо, вполне допуская, что граф – эгоист, принялся отстаивать право мужчин растить только тех детей, которых они действительно хотели.
– И ты туда же, в эти новшества? – протестовала Джиза. – Я всегда полагала, что есть вопросы, касающиеся только двоих!