х девушек становились толще и толще. Дела, которые детективы между собой называют «проигрышами», всегда толще, чем «победы»; но даже если о них больше не пишут в прессе, их никогда, никогда не забывают люди, упорно отрабатывающие одну ложную зацепку за другой.
Четверг, 27 марта 1969 года, был обычным для ранней весны днем в Салеме, Орегон; вокруг здания суда благоухали нарциссы, цвели ранние рододендроны и азалии, которые то трепал ветер с дождем, то заливало бледное солнышко, согревая прохладный воздух.
Карен Спринкер, девятнадцатилетняя первокурсница Университета Орегона в Корваллисе, наслаждалась короткими каникулами между семестрами. В Салем она приехала навестить родителей. Ее отец был в городе известным ветеринаром, и Карен собиралась последовать за ним по медицинской стезе – но лечить не животных, а людей. Она прилежно училась и получала отличные оценки.
Карен была красивой, хоть и неброской – воплощение очарования и чистоты невинной молоденькой девушки. Во времена, когда невинность считалась старомодной, Карен Спринкер хранила девственность, верная собственным принципам. У нее были густые темные волосы, ниспадавшие до плеч и обрамлявшие лоб каскадом завитков. Кареглазая, она широко и доверчиво улыбалась миру.
У нее не было причин ему не доверять.
Карен окончила старшую школу Святого Сердца в Салеме в 1968-м. Была старостой класса, членом Национального общества почета, лауреатом национальной стипендии и премии общества «Салемские лоси», а также членом Молодежного совета округа Марион. С ее умом и стремлением помогать людям выбор медицины в качестве профессии казался совершенно естественным. Сложись все по-другому, к 1979 году она стала бы практикующим врачом – еще не достигнув и тридцати лет.
Вскоре после полудня 27 марта Карен Спринкер отправилась в универсальный магазин «Мейер и Франк» в Салеме. Она должна была пообедать с матерью в ресторане магазина, а потом они собирались купить Карен весенние вещи, чтобы та взяла их с собой в университет после каникул.
«Мейер и Франк» – самый большой универсам в Салеме – расположен в центре города. В 1969 году всего полтора квартала отделяли его от департамента полиции и еще полтора квартала – от офиса шерифа округа Марион, расположенного в здании суда. В магазине имелся собственный пристроенный паркинг – большое преимущество для покупателей, которым не приходилось бежать до дверей под дождем, грозящим начаться в любой момент в период с ноября по июнь.
Миссис Спринкер в ресторане ждала Карен, которая должна была приехать на своей машине. Они договорились на двенадцать часов, а Карен никогда не опаздывала. В четверть первого мать девушки недоуменно посмотрела на часы. Отказалась от меню и попросила чашку кофе, пытаясь сосредоточиться на манекенщицах, демонстрировавших модные наряды в людном ресторанном зале.
В половине первого она начала коситься на двери, рассчитывая увидеть в них дочь. Посетители за соседними столиками заканчивали обед и вставали; другие занимали их место. А Карен все не появлялась. Мать уже начинала думать, что та перепутала время. Хотя вроде бы Карен правильно ее поняла.
Миссис Спринкер вышла из ресторана и направилась к телефону-автомату. Позвонила домой, но никто не отвечал. Она вернулась за столик; Карен до сих пор не пришла. В конце концов она оставила хостес сообщение – сказать Карен, что мать отправилась домой и будет ждать там ее звонка.
Дома Карен не было. Все говорило о том, что в отсутствие миссис Спринкер она там не показывалась. Не было ее и в клинике отца, она не заезжала и не звонила.
Родители Карен Спринкер сделали все, что обычно делают обеспокоенные родители, когда не могут отыскать своего послушного и примерного ребенка. Будь Карен проблемной и непредсказуемой, они испугались бы куда меньше. Но она всегда была той дочерью, которая звонит домой, даже если задерживается всего на четверть часа. Она была довольна своей жизнью и счастлива в семье. Обожала колледж и мечтала пойти с матерью за покупками – да и просто поболтать.
Спринкеры обзвонили всех друзей Карен – никто ее не видел и не получал от нее звонков. Друзья недоумевали вместе с родителями: у Карен не было никаких проблем, о которых Спринкеры бы не знали.
Мать была в курсе, что у Карен началась менструация; она предположила, что у дочери могли возникнуть сильные спазмы – возможно, та даже упала в обморок. Обычно месячные проходили у нее спокойно, но всегда оставалась вероятность, что девушка может плохо себя почувствовать. Родители обзвонили больницы Салема, чтобы проверить, не поступала ли она туда.
Ни в одной из больниц не было пациентки Карен Спринкер. Она не заболела. И не попала в аварию.
Неохотно обратившись в полицию – этот шаг казался признанием того, что с Карен произошло что-то ужасное, – Спринкеры подали заявление о пропаже человека.
Полицейские постарались успокоить родителей Карен; они-то навидались «пропавших», которые возвращались со вполне разумными объяснениями своего исчезновения. Тинейджеры так и вообще были склонны сбегать, когда им вздумается. Они хранили секреты, о которых родители не подозревали, или заводили романы, которые родители, по их мнению, не одобрили бы. Поскольку они сами родителями никогда не были, дети не понимали, какой переполох вызывает их опоздание с возвращением домой.
Офицер, принимавший заявление, попросил Спринкеров вспомнить, не упоминала ли Карен – хотя бы вскользь – о своих намерениях куда-нибудь сходить или что-то сделать.
– Не могла она вернуться в общежитие в университете?
– Нет, – нетерпеливо ответила ее мать. – Я уже туда звонила. С конца семестра она там не появлялась. Ее комната заперта на замок.
Когда родители описали привычки дочери и ее внимательность к другим людям, у офицера по спине пробежал холодок. Эта девушка совсем не походила на беглянку. Или на сумасбродку, которая запросто могла выскочить замуж либо сбежать с бойфрендом.
Практически во всех полицейских департаментах Америки действует правило не принимать официальное заявление о пропаже взрослого человека в первые двадцать четыре часа – просто потому, что большинство пропавших за это время успевают вернуться. Но если ситуация вызывает серьезные опасения, поиски начинаются немедленно. Причина для двадцатичетырехчасовой отсрочки сугубо прагматическая. Даже в большом полицейском департаменте недостаточно сотрудников, чтобы всех искать – у них не останется времени на прочую работу. Детективы, занимающиеся исчезновениями, сосредотачиваются в первую очередь на случаях, похожих на настоящую пропажу. Если пропадает ребенок или есть подозрения на преступление, двадцатичетырехчасовой лимит не соблюдается.
У Спринкеров приняли заявление и зафиксировали, что «Карен Элена Спринкер считается пропавшей с 12:30 27 марта 1969 года, из универсама «Мейер и Франк» (?)». После этого родители отправились домой – сидеть у телефона и ждать, не появится ли Карен в дверях.
Они прождали всю ночь, но от Карен не было ни слуху ни духу.
Полиция Салема отправилась на парковку «Мейера и Франка», чтобы проверить, не могла ли Карен доехать до магазина, но потом по какой-то причине не дойти до ресторана. Полицейские обыскали все уровни паркинга и никаких следов пропавшей девушки не нашли. Не было их и на темной спиральной рампе, поднимающейся до верхнего этажа.
А вот на крыше – да. Там полицейские нашли машину Карен Спринкер, аккуратно припаркованную между диагональными линиями разметки и запертую. Невозможно было сказать, сколько она там простояла; «Мейер и Франк» не ограничивал своих посетителей по времени стоянки.
Как и в машине Джен Уитни, в ней не нашли ничего необычного. На сиденье лежало несколько учебников Карен, не более того. Когда машину доставили в криминологическую лабораторию на осмотр, техники не обнаружили там следов крови или спермы – ни на сиденьях, ни на дверных панелях. В пепельнице не было окурков, а полустертые отпечатки на руле, приборной доске и других поверхностях принадлежали только членам семьи Спринкер.
Если с Карен Спринкер что-то и случилось, то не в машине.
На крыше ежедневно парковались десятки покупателей магазина; им оставалось только спуститься по цементной лесенке и войти непосредственно в торговый зал. На это требовалась всего-то пара минут. Карен приехала в магазин в разгар дня – они договорились встретиться с матерью в полдень. Магазин в такое время был чуть ли не самым безопасным местом в Салеме.
Однако криминалисты, возглавляемые Джимом Стовалом, ползая на коленях, проверили весь путь девушки от места парковки, вниз по лестнице, и до дверей в поисках чего-нибудь, что она могла уронить – включая капли крови.
Ночью на парковке было пусто, и пока они работали, их голоса эхом отражались от серых стен, превращая совершенно нормальное, безопасное место в призрачный жуткий лабиринт.
– Знаете, – медленно сказал один из детективов, – хотя лестница и находится рядом со входом, если спускаться по ней в одиночку, оказываешься в очень невыигрышном положении. Дверь в магазин тяжелая – требуется усилие, чтобы ее открыть. Девушка в такой момент крайне уязвима.
– Ну да, – согласился другой. – И кричать не имеет смысла. Внизу шумит дорога, а внутри – магазин, никто не услышит ни с улицы, ни из зала. Если, конечно, на крыше не будет кого-нибудь, кто придет на помощь…
От этих рассуждений волосы у детективов встали дыбом – всем вспомнилась фотография миниатюрной улыбающейся девчушки.
Исчезновение Карен Спринкер стало делом первостепенной важности для Джима Стовала и его коллег. Собственной дочери Стовала было всего на два года больше, чем Карен, и он прекрасно понимал, через что проходит ее семья.
Салемские газеты «Кэпитал Джорнэл» и «Стейтсмен» опубликовали фотографии Карен Спринкер с подписью «Вы видели эту девушку?!». Начали поступать обычные дурацкие сообщения от обычных информантов, которые в действительности ничего не знали, но очень хотели поделиться своими теориями. Большинство наводок было совершенно бесполезно, но их все следовало проверить, потому что одна могла оказаться жизненно важной.