том начал душить женщин, потом насиловать, а потом убивать.
Убийство Линды Слоусон, по словам Брудоса, не сопровождалось изнасилованием – он только одевал и переодевал ее труп. Тело Джен Уитни он изнасиловал несколько раз после смерти. Казалось, будто навязчивая перверсия разрасталась у него внутри подобно раковой опухоли, требуя все новых ужасов для удовлетворения извращенной похоти.
При каждом громком убийстве появляется с десяток человек, которые признаются в нем. Они хотят внимания к себе, хотят почувствовать свою значимость, пусть даже на короткое мгновение – или получить эротическую стимуляцию от обсуждения деталей преступлений, которых не совершали.
На тот момент Стовалу приходилось относиться к двум признаниям, сделанным Брудосом, с некоторым подозрением. На девяносто процентов он был уверен, что поймал нужного человека, и совершенно точно знал, что Брудос угрожал Лиэн Брамли и пытался похитить ее. Однако рассказы про Уитни и Слоусон следовало воспринимать с осторожностью. Оставалась вероятность, что Брудос – психопат, увлекающийся газетными статьями о преступлениях на сексуальной почве и уверовавший в собственные фантазии.
Каждую деталь, сообщенную Брудосом в ходе допроса, тщательно проверяли. Всякий раз, выходя из кабинета, Стовал передавал свои записи Фрейзеру и другим членам команды для разбора.
Брудос сказал, что машина Джен Уитни сломалась на шоссе I‐5 вечером 26 ноября. Фрейзер позвонил в полицию Олбани и попросил проверить записи в журналах за конец ноября для проверки полученной информации.
– Да, – ответили ему. – Один из наших патрульных заметил красно-белый «Нэш Рамблер», припаркованный на обочине I‐5 в десять минут одиннадцатого 26 ноября – на отметке две мили к югу от Олбани. Ни водителя, ни пассажиров рядом не было. Он сделал запись, чтобы патрульный в следующую смену распорядился об эвакуации, если машину не заберут. Но в следующую смену ее там не было.
Эти данные полностью подтверждали слова Брудоса. От указанной отметки было десять миль до парковки в Сантьяме, где машину впоследствии нашли. Кто-то действительно переставил ее под покровом ночи…
Фрейзер сам проверил все записи о дорожных авариях, произошедших в Салеме на День благодарения 1968 года. И нашел отчет о машине, которая потеряла управление на Сентер-стрит и врезалась в гараж при доме по адресу 3123, Сентер. Ущерб небольшой. Хозяев дома нет.
Фрейзер разыскал следователя дорожной полиции, который оставил свою карточку в небольшом сером доме и впоследствии опрашивал Джерри Брудоса. Да, в стене гаража осталась дыра – было проломано несколько досок обшивки. Расследование он провел в штатном порядке, никаких подозрений не возникло. Он увидел обычный семейный дом с детскими игрушками, разбросанными на заднем крыльце. Ничто не наводило на мысль, что в гараже находится бойня или камера пыток. Брудос постарался побыстрее заделать дыру, чтобы дождь не заливал внутрь. Детектив заходил в гараж, чтобы оценить ущерб изнутри, и тот выглядел обыкновенно – как у всех. Никаких трупов. Вообще ничего странного.
Но, конечно, к тому времени Брудос, по его собственным словам, уже перепрятал тело Джен Уитни в насосную.
Факты совпадали с невероятными признаниями подозреваемого.
Было еще кое-что, чего Брудос никак не мог узнать из сторонних источников. Черная грация на трупе Карен Спринкер. Упоминание о ней стало его первой оговоркой – трещиной в стене, которую подозреваемый воздвиг вокруг себя.
Если Брудос убил Карен Спринкер, она была его третьей жертвой. Убийства становились все более и более тяжелыми. У Джен Уитни он ампутировал одну грудь – Стовал знал, что у трупа Карен Спринкер обе груди были отрезаны.
Детектив боялся следующих признаний, которые ему предстояло выслушать. Но диалог между ними завязался, и его необходимо было продолжить. Менять офицера, ведущего допрос, было поздно.
Глава 16
– Это было в марте, – начал Стовал. – Карен Спринкер пропала…
– Двадцать седьмого числа.
– Да. В рабочий день. Они все пропадали в рабочие дни.
– Выходные я провожу с семьей, – сказал Брудос.
– Вы встречали Карен Спринкер раньше?
– Нет. Это была не та девушка, что привлекла меня. Она просто подвернулась под руку.
– Где?
– В «Мейере и Франке», конечно. Это все знают – в газетах же писали. У меня дома вырезки есть.
– Совершенно верно. Вы работали в тот день?
– Отпросился по болезни. У меня с утра разыгралась мигрень, и на работу я не пошел.
– Но и дома не остались…
– Не остался. Поехал прокатиться. Проезжал мимо «Мейера и Франка» и увидел ее.
– Карен?
– Да нет же! – Брудос опять дерзил. Кажется, он гордился тем фактом, что совершил преступление в разгар дня, посреди толпы покупателей.
– Я просто ехал мимо и увидел девушку возле «Мейера и Франка». На ней была мини-юбка и высокие каблуки. Было часов десять утра. Я посмотрел, как она заходит в магазин. От ее вида – от туфель в первую очередь – я сразу завелся. Решил, что хочу ее.
– Я заехал в многоуровневый паркинг и оставил машину на третьем этаже. Стал искать девушку в мини-юбке по магазину. Провел там около часа – но ее не было. Может, она вышла в другие двери. В общем, я ее не нашел и пошел обратно к машине. Я хочу сказать, я как раз шел по парковке, когда увидел другую девушку.
– Карен Спринкер?
– Ага. Я же не знал ее имя. Она была в зеленом свитере и юбке в цвет. Мне не понравились ее туфли, но она была хорошенькая, с длинными темными волосами. Я посмотрел, как она запирала свою машину, а потом спускалась по лестнице ко входу.
Описание показалось Стовалу удивительно знакомым. Ну конечно! Именно так они со следственной группой представляли себе похищение Карен. Стоя на пустой парковке, они словно воочию видели, как это произошло. Казалось, призраки убийцы и его жертвы витают в воздухе рядом с ними, почти осязаемые.
– Она протянула руку, чтобы открыть дверь, и я схватил ее за плечо. Она обернулась, вся такая изумленная, и увидела пистолет, направленный ей в лицо. Я сказал: «Не кричи, и я тебя не трону. Пойдем со мной, я тебе ничего не сделаю».
– Она кричала?
– Нет, конечно. Она сказала, что сделает все, что я скажу, только чтобы я не стрелял. Повторяла это раз за разом, словно пыталась меня уговорить. Я подвел ее к моей машине и усадил внутрь. На парковке никого не было.
Брудос продолжал свой монолог, горя желанием снова погрузиться в детали похищения, случившегося два месяца назад.
– Я повез ее к себе домой, в гараж.
– А ваша жена где была?
– У подруги. Она вечно там торчит. Эта девушка – Карен – все повторяла мне, что будет слушаться, лишь бы я не выстрелил в нее. Я спросил, были ли у нее раньше мужчины, и она сказала «нет». Сказала, у нее сейчас месячные. Это была правда; она использовала «Тампакс».
Стовал знал, что информация верна, и только члены следственной группы располагают этими сведениями.
– Я изнасиловал ее – прямо на полу у себя в мастерской.
– Она сопротивлялась?
– Нет, она боялась пистолета. Потом сказала, что ей надо в ванную, так что я отвел ее домой и проводил до ванной.
– Вы вывели ее через боковую дверь гаража и прошли под навесом до задних дверей дома?
– Ага. Она не пыталась сбежать, ничего такого. У меня же был пистолет. Потом я отвел ее назад в мастерскую. Хотел сфотографировать. Снял в ее одежде и в белье, а потом в белье, которое у меня было. Приказал надеть черные лаковые лодочки из моей коллекции, потому что ее туфли были ужасно унылые и без каблука. Я сделал много фото.
Стовал подумал об умной, талантливой девушке, пытающейся договориться с маньяком. Она верила, что он не убьет ее, если она будет ему подчиняться. Она была смертельно напугана, но все равно отчаянно надеялась, что он отпустит ее, удовлетворив свои желания. Начни она сопротивляться, что бы произошло? Был ли у нее шанс, когда он вел ее по парковке магазина или под навесом у себя во дворе, в двадцати метрах от оживленной улицы? Возможно, и нет. И все равно Стовал сомневался, что Брудосу хватило бы смелости выстрелить в нее, когда другие люди могли услышать.
Многие жертвы совершают эту ошибку – полагают, что разум может усмирить безумие. Шансы выжить гораздо выше, если жертва кричит, отбивается и привлекает к себе внимание в общественном месте. Если насильник или похититель готов применить к ней насилие, чтобы заставить следовать за собой, с какой стати ему быть милосердным, когда жертва оказывается в его власти, в каком-нибудь глухом углу? Пытки и мучения – вот чего он жаждет. Милосердию и состраданию нет места в душе сексуального убийцы.
Для Карен было слишком поздно.
– Я связал ей руки за спиной, сказав, что так надо, чтобы она не убежала. Она ответила, в этом нет необходимости, но я ей не доверял. Потом я набросил веревку ей на шею. К веревке был прикреплен подъемный блок.
– Я забросил веревку на крюк, и она туго натянулась вокруг ее шеи. Я спросил, не слишком ли давлю, и она сказала, что да.
Джерри Брудос, никогда не имевший власти над женщинами, полностью контролировал жизнь Карен Спринкер.
И решил положить ей конец.
– Я раза три потянул за веревку, блок сработал, и она оторвалась от земли. Чуток подергалась и умерла.
Пальцы Стовала, державшие ручку, побелели, но больше он никак не выдал своих чувств. Карен уже не помочь, но он сделает все, чтобы этого человека навсегда изолировали от общества, – нельзя, чтобы ему предоставился шанс снова осуществить свои дикие фантазии.
Брудос перешел к тому, что делал с телом после смерти. После того, как сходил в дом и провел время с семьей.
– Попозже я вернулся к ней и занялся сексом. Потом отрезал ей обе груди, чтобы сделать пластиковые отливки. Я опять неправильно рассчитал количество отвердителя, но все равно получилось немного лучше, чем с девушкой с шоссе.
– Джен Уитни.
– Да. С ней. Я переодел девушку из «Мейера и Франка» – Карен – в ее хлопковые трусы и в зеленый свитер с юбкой. Но взял большую грацию вместо ее бюстгальтера. Натолкал туда бумажных полотенец, чтобы выглядело нормально и чтобы она не запачкала кровью мою машину.