– Откуда у вас появилась эта грация?
– Стащил с бельевой веревки в Портленде пару лет назад. Хотя нет, подождите. Может, она принадлежала моей жене. У меня их много, всего не упомнишь.
– Вы держали тело Карен у себя несколько дней – как Джен Уитни?
Брудос покачал головой:
– Нет. Я подождал, пока жена и детишки улягутся спать, а часа в два ночи поехал на реку Лонг-Том. Привязал к телу головку блока цилиндров от машины. И бросил в воду.
– Откуда у вас была головка блока?
– Да у меня куча запчастей, я же часто ремонтирую машины.
– А где фотографии Карен, которые вы сделали?
Брудос улыбнулся, уверенный, что может рассчитывать на послушание Дарси.
– Их больше нет. Все уничтожены.
Двое мужчин уже долго сидели в тесной допросной; они не курили, но воздух все равно был тяжелым – возможно, от произнесенных признаний. Снаружи бушевала весна; на гигантских магнолиях во дворе здания суда распускались восковые белые цветы. Люди устраивали пикники в парках по всему Салему и на берегу реки Уилламет. Но в тюрьме времена года как будто не сменяли друг друга, и уж точно там не было ощущения праздника.
Пора было сделать перерыв; продолжать дальше Стовал просто не мог. А вот Джерри Брудос стремился выложить все поскорее. Он не выражал ни малейших сожалений насчет того, что натворил, зато жаловался на свою камеру, на еду и просил встречи с женой. Вместо нее к нему пришел Дэйл Дрейк, адвокат. Содержание их беседы осталось для полицейских тайной, но из допросной Дрейк вышел белый как мел, с крепко стиснутыми зубами.
– Что у нас есть? – набросились на Стовала другие детективы, когда он появился в коридоре. Отмахнувшись от них, он прошел к своему рабочему столу, чтобы записать услышанное в желтом полицейском блокноте – страницу за страницей невообразимой жестокости. О жертвах, которым убийца не оставил шанса. Он нумеровал, систематизировал и видел, что фрагменты головоломки складываются в цельную картину. Оставалось последнее убийство – Линды Сейли.
О нем предстояло поговорить на следующем допросе.
Брудос поел. Стовал не смог. Час или два спустя они начали снова. Постепенно. Возобновляя осторожный диалог.
– Значит, теперь у нас апрель, Джерри, – обратился Стовал к Брудосу. – Можете вспомнить, чем занимались в апреле?
– Я все помню. У меня отличная память.
– Линда Сейли пропала двадцать третьего апреля, в среду. Это было ваше первое… действие в том месяце?
– Нет. Вы же знаете про девчонку на железнодорожных путях. Это было во вторник. А до того, в понедельник, я поехал в Портленд, в университет.
Неужели жертв было больше? Были еще девушки, которых предстоит найти? Вероятно. С учетом количества рек, протекающих через штат Орегон, где-нибудь вполне могли плавать другие тела, о которых следователи не знали. Стовал подождал.
– Я поехал туда поискать девушку. Увидел одну на парковке университета. Она была постарше, лет двадцати двух или двадцати четырех. Я прихватил с собой пистолет – модель, но она выглядела как настоящее оружие. Девушка стала отбиваться. Уцепилась за пистолет и пыталась вырвать его у меня из рук. Кричала, а потом укусила меня за палец и чуть его не сломала. Она привлекала внимание, и я понял, что надо убираться оттуда. Мне удалось вырваться, и я поднялся на следующий этаж паркинга, где стояла моя машина – я не бежал, потому что так люди меня бы заподозрили. Я сел за руль и уехал.
Оказывается, он еще и трус! Стоило жертве оказать ему сопротивление, и он сбежал, как заяц.
– Вы поехали домой?
– Ага. На следующий день я катался по Салему и увидел ту девчонку на Южно-Тихоокеанской железной дороге. Показал ей пластмассовый пистолет и сказал, чтобы шла со мной. Схватил ее за плечо и затолкал в проулок между домами. Она ответила, что никуда не пойдет. Я уже почти усадил ее в машину – в тот день я ездил на машине друга, – но она вдруг вырвалась. И бросилась бежать. Какая-то женщина работала у себя во дворе, и девчонка кинулась к ней. А я сел в машину и скрылся.
– Значит, вы выходили на охоту два дня подряд. Наверное, вы сильно злились. И были разочарованы.
– Пожалуй.
– А вы не боялись, что вас могли увидеть? Что кто-нибудь вас опознает?
– Нет. В обоих случаях мне ничего не угрожало. Я не волновался.
– Вы хорошо планируете. Вероятно, у вас был запасной план на случай, если что-то пойдет не так?
– Ну да. У меня всегда есть запасной план. На следующий день я снова поехал в Портленд.
– То есть двадцать третьего числа, верно?
– Верно. У меня был полицейский значок, в точности как настоящий – знаете, из сувенирного магазина. Я его прямо там и купил, в «Ллойд-Центре». Он был игрушечный, но, чтобы различить, надо было присмотреться. Я начал искать девушку.
– И нашли?
Брудос кивнул.
– Увидел ее на парковке. Она шла к своей машине, несла кучу пакетов с покупками. Я подошел к ней, показал значок и сказал, что арестую за кражу в магазине. Сказал, что я офицер особого отдела, приставленный к «Ллойду», и сейчас повезу ее в центр города. Она мне поверила, только стала говорить, что ничего не крала – у нее, мол, и чеки есть. Но она пошла за мной спокойно. Не сопротивлялась. Просто села в мою машину.
– А она не задавала вопросов, когда вы миновали центр Портленда и выехали на шоссе в Салем?
– Нет. Забавно – она как будто хотела поехать со мной. Никак не возражала. Просто сидела себе рядом.
– И вы довезли ее до Салема? Это же почти час езды…
– Вот именно. Я заехал к себе в гараж и закрыл двери. Сказал девушке идти за мной, и мы направились к дому. Я не знал, что моя жена там. Она показалась на заднем крыльце, когда я выходил из гаража. Я придержал девушку, и она остановилась. Моя жена ее не видела. Я велел Дарси возвращаться в дом и оставаться там. Мне вроде как надо закончить в гараже важное дело.
– Моя жена сказала, что ужин почти готов, а я ответил, что буду через минуту. Потом я связал девушку веревкой и пошел домой ужинать. Она ждала меня в гараже. Жена сказала, что вечером собирается в салон красоты, а к детям придет нянька. Я был не против – лишь бы она не мешала мне в мастерской.
– Вы хотите сказать, что Линда Сейли сидела в гараже одна, пока вы ужинали с семьей?
– Ага. Но она была связана. Кстати, еще кое-что забавное – когда я вернулся после ужина, она освободилась от веревки. Но даже не попыталась сбежать и не позвонила по телефону, хотя он там был. Просто дожидалась меня, и все.
И правда странно, подумал Стовал. Однако, возможно, она освободилась от веревки непосредственно перед возвращением Брудоса и просто не успела сбежать. Или, что более вероятно, не могла пошевелиться от ужаса. Словно мышь, которую гоняет кошка – когда у нее не остается сил убегать, она замирает, парализованная страхом и нерешительностью.
А может, Брудос выдавал желаемое за действительное. Может, примитивное эго преступника требовало, чтобы похищенные женщины считали его привлекательным и сами искали его компании.
Сейчас этого все равно уже не узнать.
– Я достал кожаный ремешок – тот же самый, который использовал для женщины с шоссе, – и надел ей на шею. Дернул, повалив ее с ног. Она была крошечная – невысокая и легкая. Она повернулась ко мне и спросила: «Почему вы делаете это со мной?»
– Я натянул ремень сильнее, и она обмякла. Она лежала на полу, и я лег на нее сверху. Думаю, я был у нее внутри, когда она умерла.
– Она просто ждала вас в мастерской? Совсем не пыталась сопротивляться? – спросил Стовал.
– Ну… После того как я вернулся, она немного отбивалась. Уж не знаю почему – она же так тихо сидела, пока мы ехали и когда я только ее привез. А тут начала брыкаться, и пришлось затянуть ремень у нее на шее. Она мне не понравилась – не понравилось, как она лягалась и царапалась, хоть я ей говорил этого не делать.
Ясно было, что Брудоса возмутила реакция Линды Сейли – девушки, оказавшей ему сопротивление. Она была первой – остальные подчинялись преступнику, но маленькая спортсменка попыталась выжить, применив силу против убийцы, многократно превосходящего ее размерами. Если бы она начала сопротивляться раньше!
Все еще разъяренный, Брудос решил наказать Линду Сейли уже после смерти. Но хотя бы это не причинило ей боли.
– Я повесил ее за шею на крюк в потолке, где вешал остальных. Я хотел провести один эксперимент с использованием электричества.
Стовал внутренне напрягся. На теле Линды Сейли остались странные отметины, кожа на ребрах была обожжена – это удивило и его, и Брэди, судмедэксперта.
– Эксперимент?
– Ну да. Повесив ее на крюк, я снял с нее одежду – на крюке раздевать и одевать их было гораздо проще. Потом взял две иглы от шприца и воткнул по обе стороны грудной клетки, а к иглам подключил провода. И пропустил ток, чтобы посмотреть, что будет – станет она дергаться или нет. Не сработало – я просто ее обжег.
– Вы держали ее у себя какое-то время?
– Один день и одну ночь. Я еще раз ее изнасиловал, но мне не понравилось ее тело. У нее груди были полностью розовые – соски не темные, как должны быть. Они сливались с кожей. Я не стал их отрезать, потому что они меня не привлекали. Я сделал из бумаги колпачки и надел ей на груди. Хотел сделать слепки из пластика, но он слишком быстро засох, и ничего не получилось. Ни с одной не вышло хороших слепков. Говорят, если засолить грудь и высушить, она сокращается почти на две трети от натуральной величины. Наверняка существует способ сделать это лучше, но я не смог.
Слава богу, больше у него попыток не будет.
– Когда вы увезли тело девушки из мастерской?
– На вторую ночь. Привязал к нему трансмиссию и сбросил в Лонг-Том.
Джим Стовал прошел с ним по всем убийствам еще несколько раз. Спрашивал снова, по-другому формулируя вопросы. Показания не менялись; подозреваемый отлично все помнил – как будто наслаждался, перебирая эти эпизоды в уме и проживая их заново во всех подробностях.