Думать о том, что творил Джерри Брудос, было настолько отвратительно, что Стовал с трудом подавлял тошноту. Он не сомневался, что, если бы Брудоса не поймали, тот продолжил бы убивать, месяц за месяцем, пока не состарился бы и не умер.
Брудоса отвели назад в камеру, а Стовалу пришлось пройти через кордон репортеров, столпившихся перед тюрьмой. Они караулили там все выходные, ожидая темы для громких заголовков. «Асошиэйтед Пресс» опубликовала сообщение об аресте в общежитии в Корваллисе. Однако там не было ни имени подозреваемого, ни каких-либо подробностей; они знали только, что происходит нечто важное. Устраивать пресс-конференцию было пока рано.
Стовал вышел на улицу и вдохнул свежий прохладный воздух. Он был предельно измотан после трех дней интенсивных допросов – самых жутких из всех, что ему выпадало проводить.
И все равно он не был уверен, что сможет заснуть этой ночью.
Глава 17
В понедельник утром газеты вышли с громкими заголовками, но информации в выпусках от 2 июня 1969 года было совсем мало:
Окружной прокурор округа Марион Гэри Гортмейкер этим утром сообщил, что Джером Генри Брудос, тридцати лет, электрик из Салема, обвиняется в убийстве первой степени, повлекшем смерть жительницы Орегона. Жертва – Карен Спринкер, девятнадцати лет, из Салема.
Окружной прокурор Гортмейкер решил больше ни о чем прессе не заявлять. Также он не сказал, где содержат Брудоса: обстановка в округе была накаленная, и люди жаждали мести. В былые времена, когда Орегон являлся независимой территорией[3], человека, подозреваемого в таких преступлениях, какие совершил Брудос, наверняка линчевали бы. Но теперь Орегон был цивилизованным государством, и обвиняемых там проводили через полноценный судебный процесс. И тем не менее… Власти опасались того, что могло произойти, если местонахождение Брудоса будет раскрыто.
«Полноценный судебный процесс» означал выполнение множества юридических и следственных процедур. Обыски в доме и мастерской Брудоса, в его машинах, проверка фактов, которые Стовал узнал на допросах, а затем официальное обвинение. Для противостояния жестокому безумию следовало предпринимать разумные взвешенные шаги.
Детективы обратились в полицию Портленда с просьбой проверить, подавалось ли в 1967 году заявление об изнасиловании при обстоятельствах, схожих с описанными Брудосом – попытка удушения и действия сексуального характера. Заявление нашлось. В полиции Портленда делу присвоили номер 67–351444. Нападение было совершено 18 мая 1967-го. Жертва, Джойс Линн Кассель, описывала его практически теми же словами, что и сам Джерри Брудос.
Она лишилась трех пар туфель и черной грации. Когда она пришла в себя, то увидела, что сетчатый экран с ее окна снят и отставлен в сторону. Она жила в квартире на юго-восточной Пайн-стрит. Нападавшего не видела, потому что крепко спала, а в комнате было темно.
Не могла ли и Джанет Шэнахан быть одной из жертв Брудоса? Стовал считал, что нет. Он спрашивал Брудоса про женщину, убитую в Юджине и брошенную в кузове пикапа, и Брудос ответил, что понятия об этом не имеет. Поскольку он охотно признался в четырех других убийствах, не было причин считать, что этот случай он предпочтет опустить. Точно так же он отреагировал на упоминание о Стефани Вилко.
Брудос отказывался давать показания в письменной форме, как будто думал, что слова ничего не значат и не могут ему навредить, пока они не записаны и не оформлены в официальное заявление.
Теперь у следствия были основания затребовать ордер на обыск. Это весьма непростой документ, в котором требуется перечислить все, что следствие рассчитывает найти. Гражданские права в Америке не позволяют правоохранительным органам вторгаться в частную жизнь людей в поисках неизвестно чего – детективы должны перечислить улики, которые ищут, чтобы получить ордер на обыск. И если они найдут что-то, не включенное в список, то должны будут запросить новый ордер, а до его получения прервать поиск и охранять территорию.
Стовал на тот момент мог перечислить немало улик, которые собирался найти в доме Брудоса: фотографии, белье, туфли, запчасти к автомобилям, медную проволоку, веревку, крюк на потолке в мастерской, подъемный блок, кожаный ремешок, вещи жертв – а возможно, даже слепки с их грудей. Брудос явно не подозревал, что его могут арестовать так скоро, и вряд ли успел избавиться от своих причудливых и страшных коллекций.
Первые два элемента «крепкого» дела уже были в наличии: косвенные доказательства и признание. Требовался третий: вещественные доказательства.
И снова Стовал вспомнил о карточке с девизом у себя на столе: «ДЛЯ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ НАУЧНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ТРЕБУЮТСЯ НАУЧНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА».
Судья окружного суда округа Марион Вал Д. Слопер выдал ордер на обыск в доме Брудоса рано утром во вторник, 3 июня. Вооружившись ордером, в сопровождении адвоката обвиняемого Дэйла Дрейка и Ларри Брудоса, брата Джерри, детективы отправились на Сентер-стрит. Ларри Брудос отпер двери, и Стовал, Фрейзер, окружной прокурор Гортмейкер и лейтенант Роберт У. Пинник из криминологической лаборатории штата с ассистентами зашли внутрь.
Внутри все сохранилось, как было. Дарси Брудос не исполнила приказание мужа – впервые за время их брака. И в руках следствия оказались кошмарные инструменты преступлений, совершенных Брудосом.
Криминалисты работали очень осторожно, медленно продвигаясь вперед по пустому жилищу. По футу за раз, и еще, и еще – когда убеждались, что ничего не пропустили. Они не могли рисковать уничтожением даже крошечной улики. Они постоянно делали фотографии, запечатлевая изначальный вид дома и мастерской.
При других обстоятельствах большинство инструментов и оборудования считалось бы совершенно обычным. При данных обстоятельствах каждый приобретал зловещее значение.
В потолке мастерской действительно имелся крюк; там же нашлись и тридцатиметровый моток веревки, и подъемный блок. Нашелся кожаный ремешок с пряжкой. Нейлоновый шнур. Запертый ящик для инструментов. Сотни ключей, в том числе связка в коричневом футляре с ключами от машин и дверных замков.
Маска и ласты для подводного плавания и устройство для перезарядки патронов. Большая коробка с женской обувью – включая кожаные лодочки на шпильках и другие туфли на каблуках, а также пару ботинок со шнуровкой на плоском ходу. Пепел в зеленом пластиковом мусорном ведре, похожий на сожженную фотопленку.
На полу мастерской лежал большой потрепанный синий ковер, казавшийся там не на своем месте. Криминалисты переместились в дом и поднялись на пыльный чердак: он пропах нагретым на солнце деревом, а на сквозняке, протянувшемся от двери, когда ее открыли, трепетала паутина.
Большая часть коллекции Джерри Брудоса хранилась на чердаке. Там было сорок пар туфель на высоких каблуках, всех размеров, от тридцать пятого до сорок первого. Белые туфли. Коричневые туфли. Красные туфли. Кожаные. Замшевые. Лаковые. С открытой пяткой. Лодочки. Все немного ношенные, принявшие форму стоп владелиц.
И конечно, целые кучи белья, наворованного Брудосом за годы его тайных рейдов, когда наваждение брало над ним верх. Они нашли пятнадцать бюстгальтеров – нарядных, из кружев и шелка, и простых, из черного нейлона, а также более утилитарные хлопковые лифчики. Размеры варьировались от 75А до 100D. Некоторые до сих пор слабо пахли духами; некоторые были свежевыстиранные.
Они обнаружили кружевные трусики и комбинации. Десятки поясов для чулок, все маленьких размеров.
Кое-где на чердаке пыль была не тронута, но в глаза сразу бросались места, где крупный мужчина устраивался, чтобы предаваться своим фантазиям и мастурбировать. Чердак служил Брудосу укрытием, чтобы вести свою тайную сексуальную жизнь.
Сам дом выглядел обыкновенным жилищем молодой семьи; детские игрушки до сих пор валялись там, где оставила их Дарси, уезжая к родителям. Кухня была аккуратная и прибранная, в холодильнике так и стояла еда. Но на столешнице криминалистам попался рулон коричневых бумажных полотенец – при анализе их состав окажется таким же, как у полотенец, которыми набили грацию на Карен Спринкер.
В гостиной Пинник провел рукой по высокой полке над камином. Нащупал какой-то предмет и снял его.
Это была металлическая отливка – точная копия женской груди. Полной и округлой, идеальной формы. Такую не вылепишь из глины.
Грудь была настоящая.
На полке нашлись и фото – Брудос в черной кружевной комбинации.
Когда дальнейший обыск в доме новых результатов не принес, криминалисты вернулись в мастерскую. Заглянули в темный угол, и увидели там на верстаке еще один слепок груди. Эта грудь была маленькой; она определенно происходила из другого источника, чем та, что попалась им в гостиной.
И тоже выглядела реальной. Человеческую плоть покрыли массой для лепки, и та приняла ее форму.
Они вскрыли шкафчик с инструментами. В нижнем отделении действительно лежали отвертки и молотки. А в верхнем – толстый пакет с фотографиями. Пинник осторожно вытащил их.
– О господи…
Детективы увидели глянцевые черно-белые снимки, фотоальбом безумца. Джен Уитни и Карен Спринкер – беспомощные в объективе похитителя.
В мастерской повисла смертельная тишина. Пинник по одной поднимал фотографии, держа их за края, чтобы не оставлять отпечатков. Мужчины смотрели на них, и им казалось, будто они посмертно вторгаются в самую интимную сферу похищенных девушек. Никто не произнес ни слова; с таким они еще никогда не сталкивались и очень надеялись больше не столкнуться.
Там была фотография обнаженной женщины, подвешенной к потолку на том самом проклятом крюке с помощью хитроумной системы блоков. Ее лицо закрывал темный капюшон. Позднее выяснится, что это тело Джен Уитни.
У них появилось доказательство в поддержку устного признания, зафиксированного Стовалом. Джен Уитни не вышла живой из машины Брудоса; она действительно умерла в ней, задушенная кожаным ремешком.