— Не, Пална, не пойду. — Бабка даже руками замахала, отметая столь дикое предположение. — Мне шваброй пол помыть не в тягость, а воду Петя меняет. — Из служебного туалета в конце коридора действительно показался рыхлый лохматый подросток в продырявленных по последней моде джинсах и толстовке с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Толстовку Лелька привезла в прошлом году из этого самого Нью-Йорка специально для Пети.
Во внуке баба Валя души не чаяла, а Лелька была привязана к полной одышливой уборщице, которую отказывалась увольнять, несмотря на некоторое несоответствие ее внешнего облика статусу заведения.
— Любовь Павловна, нам давно нужно клининговую фирму нанять, — твердила главбух Зоя. — Девочки шустрые в два раза быстрее все вымоют, чем бабка наша. Это ж позор салону, честное слово! Каменный век.
— Баба Валя будет здесь работать столько, сколько пожелает, — упорно отвечала Лелька. Так было нужно и правильно. Ведь старуха была первой работницей, устроившейся в ее только что открытый салон десять лет назад. И Лелька искренне считала ее чем-то вроде талисмана.
— Привет, Петя. Бабушке помогаешь или школу прогуливаешь? — дружелюбно поинтересовалась она у подростка, который со стуком поставил ведро с водой, заставив небольшой фонтанчик выплеснуться на до блеска отдраенный пол.
— Не, не прогуливаю, сейчас поеду, — ответил Петя, приняв независимый вид. — Ба, я пошел, да?
— Иди-иди, Петенька, — засуетилась старушка. — Я уже заканчиваю тут. Вы не волнуйтесь, Любовь Пална.
— Я и не волнуюсь. — Лелька пожала плечами и скрылась за дверью своего кабинета с витой единичкой внутри красного яблока. — Когда закончите, идите к Аркадию в кабинет на массаж, — прокричала она уже оттуда. — Слышите, баба Валя? Я распоряжусь сейчас.
— Спасибо, — благодарно произнесла в ответ уборщица. — Дай бог здоровья вам, Любовь Пална! Хороший вы человек. С пониманием к рабочему классу.
— А я, по-вашему, кто? — Лелька снова появилась на пороге, насмешливо глядя на засуетившуюся бабку. — Проклятый капиталист?
— Да что вы, вечно я ляпну! — Баба Валя в отчаянии всплеснула руками. — Я ж знаю, как вы работаете. Я ж не в попрек. Я ж любя. Я ж к вам как к дочери.
— Ладно, проехали. — Лелька засмеялась и пошла натягивать блестящий халат, в котором всегда работала с клиентами. Финансовая чиновница отличалась пунктуальностью и должна была появиться с минуты на минуту, поэтому, заперев дверь директорского кабинета, Лелька устремилась в парикмахерский зал.
Ее кресло всегда было свободно. Помимо него в женском зале имелись еще четыре рабочих места. Плюс мужской зал на два кресла. Кабинет для маникюра на два стола, педикюрный кабинет с одним креслом. Массажный кабинет. Комната для гидромассажа. Так на данный момент выглядело безраздельное царство Любови Молодцовой.
Летом она купила соседнее помещение, чтобы открыть там косметический салон и зал лечебной гимнастики. Успешный бизнес требовал расширения, клиентки становились все взыскательнее, а рынок услуг по поддержанию красоты и молодости все изощреннее, поэтому, немного подумав, Лелька взяла довольно крупный кредит и сейчас доделывала на новой площади ремонт. По ее плану, а свои планы Лелька воплощала в жизнь всегда и при любых обстоятельствах, новые направления «Молодильных яблок» должны были заработать сразу после Нового года.
— Доброе утро, — приветливо поздоровалась она с двумя работающими с утра мастерицами и их клиентками. Те радостно заулыбались в ответ.
— Здравствуйте, Любовь Павловна. — Одна из работающих девочек была новенькой. Лелька высмотрела ее в училище, на конкурсе профмастерства, куда всегда ходила в поисках таких вот неограненных алмазов, а потом несколько месяцев ставила ей руку и обучала разным хитростям. Девочка была талантливой и многообещающей. — Любовь Павловна, а вам не нужна собака?
— Что? Какая собака? — удивилась Лелька.
— Хорошая собака. Лабрадор. — Девочка, которую звали Лена, прижала к груди руку с блестящими ножницами. Ножницы для салона Лелька закупала у японской фирмы «Мизутани», и стоили они целое состояние. — Моя подруга неделю назад подобрала на улице бездомного лабрадора. Он потерялся, наверное. Мы с ней объявления расклеили по всему городу, и в Интернете написали, но хозяин так и не нашелся. А она не может его у себя держать, у нее ребенок годовалый, а мужа нет, гулять некому, на улице ребенку холодно, а одного его дома не оставишь. В общем, она собаку в приют сдала. Для бездомных животных. Но он там пропадет. А пес хороший. Породистый. Взрослый уже. В приюте сказали, больше года ему. И ласковый очень. Жалко.
— Лен, ну какая мне собака, я на работе с утра до вечера! — махнула рукой Лелька. Правда, рассказ не оставил ее равнодушной. Максим уже год просил именно лабрадора, а она все откладывала покупку, пока парень еще немного подрастет и наберется ответственности, позволяющей воспитать щенка. А тут взрослая чужая собака.
День потек своим чередом. После укладки финансистке Лелька сделала две стрижки и одно многослойное окрашивание, после чего уединилась в директорском кабинете, чтобы заняться организационными вопросами. Салон забирал у нее все время без остатка. Закупка препаратов, расчеты с налоговой, поставка оборудования, обучение нового персонала, получение лицензии для косметологических услуг — дела не кончались никогда.
Вынырнуть из этой круговерти ее заставил звонок любимой подруги — шебутной звезды журналистики Инны Полянской, ваяющей свои острые материалы под псевдонимом Инесса Перцева.
— Причешешь? — без лишних вступлений закричала та в трубку.
— Повод какой или для поднятия настроения? — поинтересовалась Лелька. Своих подруг, которых у нее было четыре, она обожала и прически им делала в любое время и в любом состоянии. Не беря денег, разумеется.
— В областном УВД нового генерала представляют, — доложилась Полянская. — Ты ж понимаешь, я должна быть вся неземная.
— Ты всегда неземная, — засмеялась Лелька. — Приезжай, конечно, сто лет не виделись. Ты ж появляешься только тогда, когда тебе от меня что-то надо.
— Ну не свисти, подруга, — возмутилась трубка. — Сегодня среда, а в субботу ты на моей кухне прекрасно уплетала рулет с маком. Конечно, никто не считал, но куска три ты точно слопала.
— Четыре. А не надо так вкусно готовить, если не хочешь, чтобы тебя объедали. Давай, двигай сюда. А то я еще планировала сегодня съездить мебель заказать.
— Одна нога в редакции, другая уже у тебя, — заверила ее Инна и действительно минут через десять огненно-рыжим вихрем ворвалась в салон, несмотря на маленькую хрупкую фигурку, заполнив его собой до отказа.
— У тебя сколько времени? — поинтересовалась Лелька, усадив подругу в кресло. — Я бы тебе заодно концы бы подровняла. Линия стрижки уже немного нарушилась.
— Давай, — охотно согласилась Инна. — Мне на брифинг только через два часа, я ж специально заранее позвонила. Понимаю, что ты можешь быть занята.
— Все вы у меня понимающие, подруги дорогие. — Лелька споро защелкала своими удивительными ножницами, ее пальцы летали над рыжей головой подруги, снимая по миллиметру, не больше. — Ездите вы на мне. А вот не была бы я у вас известный парикмахер, что бы вы делали?
— Пропали! Как есть, пропали бы, — закивала Инна. — Мы ж тебя знаешь как любим и ценим!
— Во-первых, не вертись, а во-вторых, не подлизывайся, — приказала Лелька. — Расскажи лучше, какой очередной шедевр готовишь. Я ж в жизнь не поверю, что ты не припасла какого-нибудь очередного «гвоздя», чтобы не воткнуть его в задницу своих редакционных конкурентов!
— Да каких там конкурентов, я тебя умоляю! — вздохнула Инна, картинно наморщив острый носик. — Как Стародуб по пьяни уволился, так совсем тухло стало. На мои темы теперь никто даже не зарится. Так что сижу я, как королева, одна в отдельном кабинете и «гвозди» от номера в номер заколачиваю. По самую шляпку. А если серьезно, то я с тобой поговорить хотела. — Она немного понизила голос, чтобы не привлекать внимания других клиентов: — Лель, не хочу тебя пугать, но в городе опять активизировался митинский маньяк. Ты проинструктируй Максима, чтобы поосторожней был.
— Кто активизировался? — не поняла Лелька.
— Маньяк, который на пустыре в Митине молодежь убивает. Ну, два года назад там студента первого курса убили, и до этого около пяти лет назад пацана там нашли. Неужели не помнишь?
— Смутно, — призналась Лелька, у которой похолодело под ложечкой. — И что, опять погиб кто-то?
— Да в том-то и дело. Нашли тело молодого парня. Только-только восемнадцать исполнилось. И картина та же самая — удушили его чем-то. Посреди белого дня. Митинский пустырь, конечно, место безлюдное, но чтобы вообще никто ничего не видел, такое редко бывает.
— А вроде писали, что поймали этого упыря? — припомнила Лелька.
— Не следишь ты, Молодцова, за творческим путем подруги! — с укором ответила Инна. — Там прошлым летом девчонку молодую изнасиловали и убили, и довольно быстро преступника нашли, который на себя и остальные убийства взял. Он даже до суда не дожил, в камере тихо удавили. Но я тогда в своей статье писала, что он к митинскому маньяку никаким боком. Почерк другой совсем. И вот, пожалуйста, и полугода не прошло, как новое убийство подтвердило мою правоту.
— Ты так говоришь, как будто тебя это радует! — в сердцах воскликнула Лелька.
— Я это говорю для того, чтобы ты провела с сыном воспитательную работу. Ему, конечно, на Митинском пустыре делать нечего, у него лицей совсем в другом районе, но все-таки береженого бог бережет. А насчет того, что меня это радует… Нет, конечно, но мой профессиональный цинизм позволяет мне испытывать легкое удовлетворение, когда я оказываюсь более правой, чем правоохранительные органы. Уж извини за тавтологию.
— Иногда мне кажется, что ты — моральный урод, — дрожащим голосом произнесла Лелька.
— Тебе не удастся меня этим обидеть, тем более что Алиска тоже всегда так говорит. — Инна повертела головой и с удовольствием посмотрела на свое прекрасное отражение в зеркале. — О, надо ей тоже позвонить, предупредить. У нее Сережке тоже месяц назад восемнадцать стукнуло. Правда, он не такой ботаник, как твой, нормальный пацан, спортом занимается, но маньяк — дело серьезное. А надежд, что его поймают, лично у меня никаких. За пять лет ни одной зацепки. Да и Наташке тоже надо сказать, чтобы за Ромчиком следила. Он младше, конечно, но на всякий случай.