Я оглядываю комнату: где же они спрятали мою палочку?
Комната похожа на трактирную: грубо сколоченный стул, скамья, рогатая люстра под потолком, ну и маготафон с громадными динамиками. На столе остатки еды и недопитое пиво. В углу несколько тюфяков.
Холостяцкое логово.
Присаживаюсь на скамью и мечтаю скорей найти палочку. А то вконец провоняю этим кислым запахом и испорчу платье.
— Итак, уважаемые господа Ырр и Рыр, — лёгким наклоном головы обозначаю вежливость, — прежде, чем получить П.И.Л., его надо заслужить.
— Служить? Не хотим…
— Так нечестно, верно…
Развожу руками:
— Ничего не могу поделать. Поцелуй Истинной Любви — магия. А магия никогда не даётся даром.
Ляна, присевшая рядышком, горько вздыхает.
— Лучше согласитесь. Я однажды не согласилась поиграть с феей, и вот, двуногая.
Любопытство и похоть в этих гадких созданиях борются с ленью и, наконец, побеждают.
— Говори, что нужно делать?
— Верно, скорей!
— Всё просто, принесите мне мою волшебную палочку. И каждый из вас получит по поцелую.
И тут начинается.
Ырр и Рыр мечутся туда-сюда, заглядывают в углы. Развивают бурную деятельность.
Мы с Ляной обнимается и держим кулачки, чтобы скорее нашлась. Говорю ей на ухо:
— Как только у меня будет палочка, я оглушу этих олухов, и мы сбежим. Будь наготове.
Ляна делает очень серьёзное лицо:
— Поняла, уж что-то, а бегать я умею.
Отвлёкшись на разговор, мы не замечаем, как на сцене появляется третье действующее лицо, вернее, его огромные лапы с крючковатыми когтями.
Дружно вскидываем головы и видим громадного (даже по человеческим меркам) крысора. Кроме пёстрых штанов — у этого алых — на нём длинный кожаный плащ.
Редкие серые волосёнки сосульками висят с обеих сторон заострённой, тронутой шерстью морды.
Он гогочет и держит обоих наших спасителей за шиворот. Потом со всего маху ударяет их лбами и разбрасывает в разные стороны.
Вытаскивает из кармана мою палочку и крутит передо мной:
— Не это ищешь, фея?
Голос грубый, рокочет.
Чувствую, как Ляночка сильнее прижимается ко мне и дрожит.
Я и сама к такому повороту не готова.
— Да, её, господин Ырыр. — Помню, что на ускоренных курсах практической магии нам говорили, что с маньяками нужно говорить спокойно и вежливо. — И очень прошу вас быть настолько любезным, чтобы вернуть эту вещь мне. Она весьма ценная.
— Му-ха-ха, фея! — Он наклоняется близко-близко и обдаёт смрадным дыханием. — Так и отдал. Не уж! Ты мешаешь нашему плану?
— Да-да, — дружно подхватывают синий и зелёный. — Скоро всё тут будет нашим! Мы уже к вам и лазутчика заслали!
Ырыр ухмыляется:
— Что? Не распознали нашего в Галете?
Вот так поворот! Выходит, Галет за крысоров? И, значит, не просто так в академии. Ох, как же мне надо на свободу! К Злобинде — надеюсь, она поцеловала Галета и теперь держит его в ежовых рукавицах? — и Хмурусу? Академии грозит невероятная опасность.
— Галет — мой друг, — говорю я, пытаясь улыбнуться в наглую ехидную морду. — Он не одобрит ваше поведение!
— Какая же ты глупая, хоть и фея! — грохочет Ырыр. — Галета мы науськали, и он расставил те ловушки, через которые вы с рыжей сюда свалились.
Ну, Галет! Ну, гад! Доберусь я до тебя, хвостатый.
— Поэтому, — ухмыляется Ырыр, — я должен уничтожить твоё оружие у тебя на глазах.
Он зажимает волшебную палочку в передних лапах и начинает с силой сгибать.
Палочка звенит тонко и надрывно. И у меня всё сжимается внутри, как будто ломают меня.
Когда рождается фея, рождается и её волшебная палочка. И тут же сама прилетает и ложится в руку. С тех пор наша связь становится неразрывной. Я не знаю ни одной феи, которая бы лишилась своей палочки. Должно быть, они погибали бесславно.
— Пожалуйста, не нужно этого делать, — я встаю и осторожно подхожу к громадному крысору. — Вас обманули, господин Ырыр, это всего лишь кусочек дерева. Он дорог мне, как память. Моя мама подарила мне эту вещь при рождении.
Ырыр лишь ухмыляется ещё гаже и продолжает гнуть.
За моей спиной ахает Ляна, но мне сейчас не до неё.
Ближе.
Ещё ближе.
Почувствуй меня. Иди ко мне.
Палочка у меня — умничка. Чувствует, рвётся.
Ну же, постарайся.
И она пружинисто выстреливает и вонзается крысору прямо в нос.
Ырыр верещит совсем не по-мужски, пытается выдрать занозу.
Но моя палочка на то и волшебная, так просто её не возьмешь! Она ещё и всверливается.
Ырыр орёт:
— Убери-убери от меня эту гадость. Немедленно.
— Не могу, — кричу я. — Ты слишком высокий.
— У тебя же крылья! Подлети!
Полетаю, вытаскиваю палочку, стряхиваю с неё грязную кровь.
Привожу в порядок себя, потом Ляну (негоже белочке быть такой грязнулей), и лишь после — оказываю помощь Ырыру. Но всё равно он ещё некоторое время по-звериному трёт лапой нос.
— Как бы мне тебя наказать? — говорю, приложив к губам ту самую палочку, и с удовольствием наблюдаю, как огромный монстр трясётся, будто смородиновое желе.
Кстати, почему именно смородиновое? Люблю его и давно не ела.
— Не надо, феечка, хорошая! — канючит он и бухается на колени.
— О, придумала, ты уж очень хорош в роли стонущего и унижаемого, поэтому я сделаю тебя… сделаю тебя… — прислужником у самой вредной и капризной принцессы всей Сказочной страны.
— Нет! — вопит он.
— Да и ещё как! — улыбаюсь я. — И ещё, ты будешь в неё по уши влюблён. Точно.
Его долгое «нееет» исчезает в мерцающих искрах моей магии.
Вот теперь я смеюсь. Любовная магия — то, что удавалось мне всегда и лучше всего. Каждый раз на курсах повышения квалификации получала «отлично» по амурным чарам. Знаю, что такое заклятье продержится долго и не снимется ничем.
Но радость моя оказывается преждевременной — синий и зелёный приходят в себя.
— Держи их!
— Хватай!
Они начинают носиться за нами с Ляной, а мы никак не найдём выход.
И вот нас загоняют в угол.
— Она убила Ырыра!
— Верно, наш брат погиб!
— Разорвём их на кусочки!
— На мелкие, верно!
— И на рагу!
— Будет нам ужин!
Надвигаются всё неотвратимее. Вон уже в лапах переливаются зелёные комки магических фаерболов.
Никогда не сталкивалась с магией крысоров. Могу и не отбить.
Ляна скулит жалобно и обречённо.
И тут — раздаётся рык и скрежет когтей.
Является наш избавитель!
Глава 11, в которой я познакомилась…
Рычание и скрежет усиливаются. Теперь уже дрожат не только крысоры, но и белочка рядом со мной.
— Там чудовище! Оно ещё страшнее, оно нас съест! — испугано лепечет она, прижимается ко мне и вся трепещет.
А по стене, между тем, ползёт огромная тень. И голос, низкий, рыкающий, заполняет пространство:
— Отпустите этих женщин! Не то падальщики будут глодать ваши кости!
— Кто ты, чудовище? — дуэтом спрашивают крысоры. Они уже забыли о своей магии, и, кажется, сами усиленно ищут выход из этой комнаты.
Слежу за ними — так и есть, пятятся в сторону шкафа. Удачная маскировка, неудивительно, что я сразу не догадалось.
— Я, — отвечает голос, и раскатистое эхо вторит ему, — Великий-И-Ужасный-Злобно-Когстистый-Зверь. И я порву вас в клочья.
— Ой, мамочка наша Первокрыса! — тонко взвизгивают наши тюремщики, открывают дверь шкафа и с воплем улепетывают, вмиг исчезая в темноте тоннеля.
И лишь тогда, с противоположной стороны, где, казалось, нагромождены сундуки и коробки, — а на деле лишь голограмма, — вернее, прямо через них выплывает гордый и весьма довольный собой Мурчелло.
Опирается на один из громадных динамиков и, облизывая лапу, стреляя в нас самодовольным взглядом, он заявляет:
— Мур-дамы, ждали?
Гад! Во мне борется желание убить и затискать.
Ведь даже я подумала, что явился по нашу душу ещё какой-то подземный житель.
А вот Ляна не колеблется, бросается и сжимает в объятиях так, что мяв-куну самому скоро нужна будет помощь:
— Мурчеллочко, хороший мой! — лепечет она и трётся личиком о его мягкую шерсть. — Как же ты смог? Храбрый! Замечательный!
— Элемявентарная физика, мур, — гордо заявляет котяра. — Резонанс, оптическая иллюзия, мур… IQ у меня высокий.
Ляночка прям млеет вся.
— Да-да, ты очень умный, Мурчелло. И пушистый.
Мяв-кун на всякий случай отходит подальше, видимо, одного сеанса обнимашек ему хватило.
Удалившись на обнимательно-безопасное расстояние, Мурчелло переводит взгляд на меня. И в его радужных глазах заметно возмущение.
— А ты, Айсель, скажи мне, что вы со Злобиндой сделали с моим дорогим другом Галетом?
— Да, кстати, что с Галетом? — надеюсь, я хлопаю ресницами достаточно невинно. — Он проснулся?
— Пррроснулся! — раздражённо отзывается Мурчелло. — Но уже не тот, мяв!
А хвост делает стойку и шипит. Тоже не в духе.
Хвост не в духе! Как вам это понравится? Хорошо, что у Ляны хвост как хвост.
— Что ты имеешь в виду? — с трудом ловлю нить разговора.
Ох уж эти хвосты!
— Лучше покажу, мур!
Он зависает в воздухе — глаза прикрыты, сосредоточен, лоб наморщен, рога, кажется, чуть вибрируют. Как антенны, улавливающие волны.
Затем прикладывает лапу к моему лбу, и я вижу. Зрелище незабываемое.
По главному коридору академии несётся Злобинда, за ней — с видом крысы, увидевшей сыр, мчится Галет с воплем:
— Любовь моя! Ну куда же ты! Свет моих очей!
Видение идёт рябью и исчезает.
Мурчелло возвращает себе всё тоже ехидное выражение лица.
— Видишь, что вы натворили, мяв?! Хорошо, у Хмуруса нашлись нужные зелья. Кое-как отпоили беднягу Галета. А тогда уже стали искать мявас. И Галет вспомнил про магические дыры, которые сам же и сделал. И сказал, что вы, наверное, могли упасть туда. Я нашёл дыру, взял след и пошёл. Но чем ближе я был, тем сильнее было ОНО!