Столетний старик?
Не встречались такие...
С ушедшим навеки —
Простился живой,
А скоро ли встретиться
Смогут живые?
Быть может, к закату
Мы будем вдвоем,
Храни же себя,
Да исполнятся сроки.
Я слезы смахнул
Перед дальним путем,
И кисть начертала
Печальные строки.
Вновь посвящаю Дин И
Дорогие друзья, —
Нам нечасто встречаться дано, —
Собрались за столом,
И хмельное нам ставят вино.
Разве мог бы вести
Я беседу с чужими людьми?
Мы пируем в тиши,
За прикрытыми плотно дверьми.
Много яств на столе,
Но не тянется к блюду рука,
А зато уж вина
Не осталось у нас ни глотка.
Муж высокого долга
Жемчужине в море сродни;[61]
Это яркое чувство
Ты навеки в себе сохрани.
Лишь ничтожный душой
Добродетелей всяких лишен.
Совершивший добро, —
Даже этим ты вознагражден.
Муж высокого долга
Это гордое чувство постиг.
А от взлета — увы! —
До падения жалкого — миг.
Не стесняться велит
Примирившийся с подлостью век,
Но блюдет чистоту
Совершенной души человек.
«Помогли дракону тучи...»
Помогли дракону тучи
Взвиться над водою;
Обопрись на царедворца,
Делая карьеру.
Можно золото расплавить
Злобной клеветою, —
Даже в сына
Мать теряет веру.[62]
Ложь в почете —
Вот какие нравы!
Я раскрыть желаю душу,
Взглядом мир окинув.
На широких реках
Смыло переправы, —
Путь бескрайний[63]
К дому господина.
Поднимаюсь в небо
Я взошел на носилки:[64]
Небожителей видеть желаю,
На горе их обитель,
На далеком-далеком Пэнлае.
Там живая вода
Неумолчным потоком струится,
Орхидеи — до неба,
И до неба деревья корицы.
Черный барс[65] под горою,
Над вершиною цапля резвится.
Подгоняемый ветром,
Полетел я в мгновение ока,
И обитель бессмертных
Я как будто узрел издалека.
Над глубоким ущельем
Простираются ветви Фусана,[66]
От корней до макушки
Высота его тысячи чжанов.
Два могучих ствола
В голубые уходят просторы,
И широкие листья
Край небес закрывают от взора.
Поднимается солнце
По Фусана восточному краю,
А на западных ветках
Угасает оно, умирая.
Мне б Си Хэ колесницу —
Изменил бы немедля природу
И заставил бы солнце
Повернуть, не угаснув, к восходу.
Путешествие к небожителям
К столетию
Едва ль мне подойти,
Проходят дни,
А радость так ничтожна.
О, если б крылья,
Крылья обрести
И ввысь умчаться
Было бы возможно!
Отбросив прочь
Земную шелуху,
Пронзив туман,
Я устремился в небо:
Летаю я
Над озером Динху,
Спешу туда,
Где я вовеки не был.
Фусана блеск
В восточной стороне,
Жэшуя воды
В западной округе;
Бессмертные
В пути явились мне,
Живущие
На Севере и Юге.
Летящий дракон
Спешу на Тайшаньские горы,
Едва наступает утро.
Окутаны дали туманом,
Нависли тучи густые.
И вдруг незнакомцев встретил —
Сверкали глаза их мудро,
Окрасил румянец лица,
Чистые и молодые.
Едут спокойно и важно
Куда-то на тиграх белых,[67]
В руках у отроков юных
Линчжи — волшебные травы.[68]
Я сразу узнал бессмертных,
Остановить успел их
И, преклонив колени,
Спросил о великом «дао».[69]
Дворец на западе вижу
Прелести необычайной,
Вот насыпная дорога;[70]
А рядом — башни и стены,
Здесь, у ворот дворцовых,
Снадобье мне вручают —
Его приготовил искусно
Сам император священный.
За грань Девяти провинций
Недаром мечта улетала —
Мой ум и душа возродятся
Уже не в простом человеке.
Я стану подобен камню,
Я буду крепче металла —
Они никогда не стареют,
Не умирают вовеки.
Бессмертие
Открыты мне
Небесные врата,
Из перьев птиц
Я надеваю платье;
Взнуздав дракона,
Мчусь я неспроста
Туда, где ждут меня
Мои собратья.
Я линчжи рву
В восточной стороне,
В краю бессмертных,
У границ Пэнлая;[71]
Ты снадобье прими,
Сказали мне,
И будешь вечно жить,
Не умирая.
На краю облаков
На краю облаков
Небожителей вижу,
К чистоте неземной
Быть хотел бы я ближе.
Я хотел бы взлететь —
В небеса предо мною дорога,
Взять бы молнию-плеть —
Гнать летящего единорога.
Мелодии кунхоу[72]
Я вино приготовил
Во дворцовых покоях,
Все друзья и родные
Веселятся со мною.
Угощение скоро
Принесут повара нам,
Режут тушу коровью,
Жарят жирных баранов.
Как взволнованы струны
Мелодичного чжэна,
А звучание гуслей
Так протяжно и грустно,
И причудливо-дивны
Танцовщицы движенья,
И певицы Лояна
Несравненно искусны.
По три кубка и больше
Я гостям наливаю —
Пояса распустили,
Всю еду уничтожив.
Я друзьям благородным
Долголетья желаю,
И веселые гости
Мне желают того же.
Настоящая дружба —
Это дружба святая!
Не подумай: мол, гостю
Уходить не пора ли?
Я того, кто уступчив,
Совершенным считаю, —
У старинного цина
Он учился морали.[73]
Но порывистый ветер
Налетает внезапно —
И горячее солнце
Убегает на запад.
Нет, цветущая юность
Не является дважды,
Ведь себя исчерпает
И столетье однажды.
Во дворцовых покоях
Незнакомы страданья,
Но могильным курганом
Все живые кончали.
Кто из предков не умер?
Кто не знал увяданья?
Этот путь неизбежен —
И не надо печали.