Я убрала визитку, шагнула вперед, споткнулась о какой-то ящик, боясь упасть и разбить горшок, схватилась рукой за какой-то предмет и чуть не заорала от боли.
Оцените мое «везение»: я ухитрилась почти содрать ноготь, уцепившись за железный штырь с объявлением: «Шью шапки из меха заказчика».
Неся на весу руку, я добралась до машины, позвонила в салон, где всегда делаю маникюр, и услышала:
– Конечно, приезжайте, у мастера Тани плотная запись, но для вас всегда найдется минутка.
С огромным трудом я дорулила до парикмахерской.
– Ой-ой-ой, – запричитала Танюша, – Вилочка, тебе, наверное, больно.
– Терпимо, но если случайно задеваешь пальцем что-либо, дергает как нерв в больном зубе, – произнесла я.
Танюша погладила меня по плечу, забинтовала пострадавший перст и сказала:
– Извини, клиентка сидит в лампе, я ей гель поменяла, отшлифую даме ногти и тобой займусь. Хочешь кофе?
– Лучше чай, – попросила я. – С лимоном.
– После перенесенного стресса рекомендую сладкое, – предложила Танюша, – обернись, там на полке халва, прянички. Угощайся на здоровье, Тоня принесет чай.
Вскоре красивая брюнетка внесла в кабинет поднос. Я осторожно наполнила чашку и начала изучать ассортимент сладостей. Халва, зефир в шоколаде и курабье были отвергнуты сразу. Выбор пал на крекеры, а еще я увидела на столике банку с нарисованной на крышке пчелой. Тут же захотелось меда.
Я повертела круглую пластмассовую тару. Товар, похоже, из Японии, на этикетке сплошные иероглифы и слово «Tokio». Никогда не пробовала мед из Страны восходящего солнца!
Крышечка снялась легко, я понюхала содержимое, оно пахло соответственно и на вкус оказалось восхитительным, и когда чайная ложечка начала скрести по дну, я опомнилась и стала укорять себя. Вилка, как тебе не стыдно! Слопала весь мед, разве можно так объедаться. В самый разгар самобичевания появилась Танюша и, как всегда, весело застрекотала.
– Ногти не зубы, новые отрастут. Сейчас запилю, отлично получится, нам вчера много лаков привезли, американских…
Танюшина речь превратилась в бормотание: меня стало клонить в сон, веки смежились, тело растеклось по мягкому креслу. Лишь желудок не дремал, в нем началась настоящая война, с применением конницы и ковровых бомбардировок.
– Хочешь куриную котлету? – внятно предложила Танюша.
– Спасибо, нет, – зевнула я.
– У тебя в животе ураган, – не успокоилась мастерица, – одна кишка другой на голод жалуется.
– Я съела целую банку меда, – призналась я, – шницель будет лишним.
Танюша отложила кисточку.
– Банку меда? Где ты ее взяла?
– На столике, – пояснила я, – вон, пустая упаковка.
Танюша моргнула, потом, не произнеся ни слова, развернулась и умчалась прочь. Я не удивилась, Танечка человек стремительный, не ходит, а летает, наверное, побежала за какими-то инструментами.
Глаза закрылись. Бульканье в животе не раздражало, зато очень хотелось спать.
– Вот, смотри! – заорала Таня.
Я подскочила в кресле, дрема улетела прочь.
– Вилочка, как самочувствие? – заботливо спросила маникюрша.
– Отлично, – заверила я, – только в сон клонит.
– Ой! – испугалась Таня. – Такое возможно?
Вошедшая вместе с ней девушка важно кивнула:
– Индивидуальная реакция.
– Она не помрет? – спросила Танюша.
Я выпрямилась.
– Ты о ком?
– Температура есть? – деловито осведомилась незнакомка. – Кашель, насморк?
– Нет, – удивилась я.
– Тяжесть в груди, онемение конечностей, кратковременная потеря сознания? – наседала девица.
Я повернулась к Тане.
– Кого ты привела?
– Нонну, она в аптеке работает, наша соседка, – представила незнакомку Таня, – все-все-всешеньки про лекарства знает, хороший врач, окончила институт.
– Захвалила меня, – смутилась Нонна. – Танюша всполошилась из-за вашего состояния.
– Не стоит беспокоиться, – улыбнулась я, – меня слегка разморило от меда.
Нонна деликатно кашлянула.
– Дайте поглядеть на банку.
Я подала провизорше пустую тару.
– Это не мед, – застонала Таня, – ой-ой-оюшки!
– А что? – всполошилась я.
– Состав для безболезненного удаления волос с тела, – она неожиданно хихикнула.
– Этикетка и крышка украшены изображением пчел, – возразила я.
– Верно, – кивнула Танюша, – мед часто в состав депилятора входит.
– Пахло вкусно, – невесть зачем уточнила я.
– Напихали отдушек, – объяснила маникюрша, – вон в туалете мыло стоит, у него цитрусовый аромат, закроешь глаза и словно в ящике с апельсинами сидишь. Химическая промышленность не стоит на месте.
До меня наконец-то дошел смысл сказанного Танюшей.
– Средство для депиляции! А почему оно оказалось рядом с едой?
Татьяна промокнула бумажной салфеткой глаза.
– Не знаю. Зефир и печенье слева от раковины стоят, депилятор справа. Может, кто-то не на то место сунул? У нас уборщица дура, вчера вваливается сюда с пылесосом и давай гудеть. Я ей замечание сделала: «Работаем до десяти, сейчас восемь, уходи». А она в ответ: «Чего сидеть без толку, людей-то нет». Моя клиентка разозлилась, я, говорит, что, нелюдь? Ну и ушла, педикюр делать не стала. Наверное, эта дурная баба опять все перепутала.
У меня похолодели ладони и затряслись руки и ноги.
– Не пугайтесь, – поморщилась Нонна, – здесь отравы нет.
– Вы знаете японский? – усомнилась я.
– Нет, – призналась Нонна, – но на упаковках с ядом рисуют череп с костями. Вечером температуру померяйте и, если будет тридцать семь, примите таблетку аспирина. Не стони, Танечка, от отравленного продукта сразу ласты склеивают. Могу вам парацетамол оставить.
– Спасибо, не надо, – поежилась я.
Танюша перешла из стадии отчаяния к стадии веселья:
– Надо же, слопала депилятор, хорошо что сегодня в салоне никто шоколадное обертывание не запланировал, там банка двухлитровая.
– Столько сладкого никому даже с отчаянной голодухи не осилить, – хихикнула Нонна, – проводи меня.
Таня и провизор убежали, маникюрша вернулась спустя минуту, а через мгновение в кабинет цепочкой потянулись сотрудники салона. Они робко стучали в дверь и произносили из коридора: «Извините, нужны ножницы, пилка, полотенце, мыло…» Получив разрешение войти, девушки влетали в кабинет, разглядывали меня и, прыснув, выскакивали назад, забыв прихватить ножницы, пилки, полотенце, мыло и прочие якобы понадобившиеся им предметы. Мне стало ясно: Танюша растрепала про клиентку, полакомившуюся составом для депиляции, и сотрудникам захотелось на меня полюбоваться. Одна из девах даже привела посетительницу, и та, под предлогом выбора лака, таращилась на меня, пока не устала.
Приняв решение более никогда не возвращаться на место моего позора, я расплатилась за услугу, села в машину и поехала к Стефе Миль.
Глава 10
– Баба пришла! – завопил в квартире детский голосок, едва мой палец нажал на звонок. – Баба!
Дверь распахнулась, из коридора высунулся круглощекий голубоглазый малыш.
– У-у-у, – разочарованно отреагировал он на меня, – у-у-у.
– Ваняша, бабушку надо любить просто так, а не за подарки, – донеслось из комнаты, – нехорошо выпрашивать сладости. Бабуля на пенсии, где ей лишние деньги брать?
– Лишних нет, а на машинку есть, – сказали сзади.
Я обернулась и увидела невысокую полную седую даму в старомодном драповом пальто с норковым воротником.
– Бабуленька! – заорал малыш. – Я тебя просто так люблю! Что ты мне принесла?
Старушка с заговорщицким видом вытащила из сумки небольшую коробочку, малыш вцепился в нее.
– Мама, – с укоризной произнесла стройная женщина в фартуке, выходя в прихожую, – не балуй Ванюшу, не надо ему постоянно игрушки таскать, ты же меня не заваливала куклами.
– Глупая была, – усмехнулась старушка, – строго тебя воспитывала. Теперь твой черед ребенка муштровать, а я буду получать удовольствие от Ваниного восторга!
– Вы к нам? – опомнилась молодая женщина, посмотрев на меня. Наверное, это и есть Стефа?
– Не подскажете, где найти Катю Яркину? – в лоб спросила я.
Стефа вытерла руки о передник, а ее мать перекрестилась.
– Катюша умерла, – ответила Стефа (конечно, это она и есть). – Давно…
– Она пропала, – поправила я, – тела ведь никто не видел.
– Катеньку убили, – влезла в разговор старушка, – совсем молодой. Моя бедная доченька! Ни слуху ни духу. Сгинула на улице.
– Мама! – покачала головой Стефа. – Нельзя так…
– Вы кто? – чуть вздернув голову, пробурчала бабушка.
– Виола Тараканова, – представилась я. – Ищу Катю Яркину. Она моя подруга со школьных лет.
– Меня зовут Ядвига Станиславовна, – церемонно представилась старуха и живо добавила: – ты старше Кати, не могла вместе с ней учиться.
Я растерялась: старуха ловко поймала меня на лжи.
Стефа ойкнула, ее мать выпрямила спину и коротко произнесла:
– Убирайтесь вон!
– Вы мне? – уточнила я.
Ядвига попыталась закрыть дверь, но я ей воспрепятствовала.
– Погодите, вы ошибаетесь. Я всего лишь Катю ищу, мне надо с ней поговорить.
Бабка выхватила из подставки длинный зонтик и с силой ударила меня по коленке. От боли к горлу подступила тошнота, я рефлекторно убрала ногу, а старуха, не растерявшись, захлопнула дверь. Я попыталась сделать шаг и поняла, что не могу ступить на ногу.
– Вон! – проорали из домофона. – Вон! Нахалка! Хамка! Сволочь! Дура!
На мой взгляд, все эпитеты следовало вернуть Ядвиге, но не затевать же с ней драку.
Кое-как доковыляв до лифта, я спустилась вниз, выбралась во двор и прислонилась коленом к железной трубе, выкрашенной в кислотно-желтый цвет. Раз могу худо-бедно двигаться, значит, перелома нет.
– Простите маму, – зашептали сзади, послышалось легкое шуршание, и я увидела Стефанию.
– Она хулиганка, – зло ответила я, – даже если тебе человек не нравится, нельзя его бить.
– Мама считала Катю своей дочерью, – пробормотала Стефания, – она очень переживала, когда та пропала. У мамы был нервный срыв, она до сих пор, услышав про Катю, теряет над собой контроль. Поймите, она не совсем стабильна психически. Нет, она нормальная, но, вспомнив про Катю, выдает истерическую реакцию. Может зарыдать или, как сейчас, впасть в необъяснимую агрессию. Мысли о Екатерине до сих пор выбивают ее из колеи.