Мы втроем вышли в коридор, пересекли холл, Соня толкнула одну из дверей.
– Ох, и ни фига себе, – не сдержала я возгласа.
Конечно, взрослой женщине не подобает так реагировать, но я не ожидала увидеть гардеробную столь гигантских размеров. Поверьте, здесь легко мог разместить одежду сам Гаргантюа, и еще бы место осталось для вещей Пантагрюэля.[20] От пола до потолка шли полки, забитые трикотажными вещами. На специальных колодках «сидело» не менее ста пар туфель, и это лишь тех, которые имели каблук. Сапоги, балетки, ботильоны, ботиночки, кроссовки занимали отдельные подставки. Кронштейны с вещами стояли шеренгами. Чего на них только не было! Коктейльные и вечерние наряды, повседневная одежда, джинсы, брюки, юбки… Где-то вдали висели шубы, дубленки…
– Понимаете, почему Лизок не помнит тот шарф? – спросила Соня.
– Да, – кивнула я и не удержалась от шутки: – В этом раю нужен путеводитель или, на худой конец, каталог, как в библиотеке!
Софья не улыбнулась, она похлопала рукой по высокому узкому комоду с многочисленными ящиками.
– Верно. Вот он. Здесь на карточках есть полнейшая информация.
– Ну и ну! – поразилась я.
Соня выдвинула один ящик.
– Это очень удобно. Вот, например. Костюм. Модель – Клео Роберто Умвалли. Цвет – розовый. Дата покупки. К нему сумка, пояс и брошь. Место на вешалке: третья «а», плечики двенадцать. Дата сдачи в комиссионку.
Я попыталась выдвинуть другой ящичек, ощутила боль в пальце и воскликнула:
– Опять ноготь сломала.
– Ой, это больно! – неожиданно проявила сострадание Елизавета. – Сейчас пилочку принесу.
Она вихрем куда-то слетала и сунула мне странную полоску, похоже, из ластика.
– Никогда таких не видела, – удивилась я.
– Она для акриловых ногтей. Если у тебя гель, тоже подходит, – пояснила Лиза.
– У меня нормальные ногти, – сказала я, – их надо приводить в порядок простой железной пилочкой. Как назло, на днях свою потеряла.
– Отстой! – скривилась Лиза. – Железо портит покрытие. У меня нету инструментов такого качества. Не пользуйся дерьмом, купи себе нормальную, дорогую пилку. Фу! Железная! Ты птеродактиль из пещеры! Небось косметику мылом смываешь, а не молочком.
Соня укоризненно покачала головой.
– Железные пилки вовсе не плохие. Вот, Виола, возьмите мою, у меня всегда при себе маникюрный набор, ногти тоже свои. Осторожно, пилка очень острая.
Я с благодарностью взглянула на Соню, ликвидировала неприятность, вернула пилку и продолжила беседу.
– Зачем сохранять сведения о вещах, которых уже нет?
Соня с Лизой переглянулись и засмеялись, Ласкина снисходительно пояснила:
– Чтобы не купить еще раз такую же. Иногда войдешь в бутик и схватишь вещицу, а она у тебя уже раньше была. Некоторые модели шьют постоянно. Например, костюмы Шанель, они практически не меняются, или пальто от Саваньи. Хоть умри, а они будут широкими, с накладными карманами и белыми пуговицами.
Я ощутила себя бродячей кошкой с помойки, которую случайно позвали в гости две элитные ангорские киски в ошейниках с изумрудами.
– Отличная штука, кстати, – щебетала Соня, – значит, розовый шарф? С неоновыми полосками и стразами? Зеленые помпоны?
Я кивнула. Жена Константина Львовича вытащила другой ящик и начала перебирать карточки.
– Вот! – провозгласила она спустя минут пять. – Длинный шарф от Сержа Контэ, цвет – нежно-розовый, украшен кристаллами от Сваровски и светоотражательной тесьмой с шарами из кожи цвета травы. Стеллаж три, место восемь «а», четвертая полка. Личное клеймо.
Лиза пошла в глубь гардеробной.
– Что такое «личное клеймо»? – промямлила я.
Соня усмехнулась.
– Это примочка Кости. Смотри.
Жена Ерофеева приподняла край своего кардигана из шерсти. Я увидела вензель «СЕ», вышитый тонкой золотой нитью.
– Костя вызывает золотошвейку, и та метит все приобретения, – продолжала Соня. – Когда Лиза с отцом жила, на ее одежде тоже было личное клеймо.
– Зачем? – впала я в недоумение.
– Для красоты, – удивилась собеседница, – и еще, это оригинально.
Мне оставалось лишь молчать, я поняла: мы с женами олигархов живем не просто в разных районах, а в параллельных реальностях.
– Его тут нет! – закричала Лиза.
Я обошла кронштейны и увидела Ласкину, указывающую пальцем на «гнездо» в стеллаже.
– Пусто, – подтвердила Соня.
– Но он был! – подчеркнула я.
– Угу, – кивнула Лиза, – теперь я вспомнила! Папа этот шарф осенью купил, я ваще-то шею обматывать не люблю, но тот розовый совсем не кусался. Я таскала его не снимая, а потом он вроде пропал… Не знаю, куда подевался.
– Интересно. Кстати, ты упомянула ранее, что костюм на Хеллоуин оказался неудачным, шапочка женщины-кошки не налезала на буйные кудри. И Соня, намотав тебе на шею шарф, объявила «Барби в черном», – протянула я, – а еще с кровати Кати исчезла простыня. Горничная видела, как хозяйка несла ее в руках.
Лиза прижалась к Соне, та фыркнула.
– Можешь назвать имя поломойки?
– Нет, – уперлась я.
Соня пошла к выходу из гардеробной.
– А и не надо. Я и без того знаю. Женя Матихина. Угадала?
Я постаралась не измениться в лице, Соня засмеялась:
– Больше некому. Женька Лизу ненавидела, вечно ей в спину рожи корчила.
– Я папе пожаловалась, – вступила в разговор Лиза, – она перчатки сперла!
– Не верьте уволенной прислуге, – заявила Соня, – Женя решила Лизе отомстить. Кстати, из того чулана, где она сидела, ничего не видно. Можем прямо сейчас поехать в Ворокино и посмотреть. Вы, похоже, подозреваете Лизу в причастности к исчезновению Кати?
Я призвала на помощь все актерские способности.
– Я пишу план детектива. Перед самой смертью Виктор Михайлович…
– Знаю, вы подрядились написать для Лизки книгу, – опередила меня Соня.
– Откуда знаешь? – ахнула Лиза. – Это страшный секрет!
– Алиска написала, – пояснила Соня, – е-mail скинула.
– Ты ей адрес дала, а мне сказала, что в тех краях почта не работает! – надулась Лизавета. – Некрасиво лучшую подругу обманывать! Вот ты какая!
Покраснев, Лиза сбросила с ближайшего кронштейна платье и унеслась. Соня укоризненно протянула:
– Петарда! Не дослушает и взрывается. Я изо всех сил стараюсь изменить отношение Алиски к мачехе. Поэтому и поддерживала с девочкой контакт, нарушив приказ мужа. Костя требует, чтобы во время путешествий у нас не было связи с внешним миром, он полностью погружается в атмосферу первозданной природы. Но ноутбуки и спутниковые телефоны на всякий случай лежат в багаже. Мало ли что случится… Змея укусит, прихваченный антидот плохо сработает. Когда муж засыпал, я общалась с Алисой, хотела знать, как у них дела. Прочитаю сообщение вроде «Лизка, сволочь, мои фигурки из папиной спальни выкинула, свои горшки поставила. Цветочница, блин!» и начинаю психотерапевтом работать. О! Совсем забыла! Алиска попросила… пошли со мной.
Я покорно последовала за Соней. Наверное, подруга Лизы побаивалась временно оставить меня в доме без присмотра. Литераторы, знаете ли, вороваты, с гонорарами нынче туго, а в богатом доме полно дорогих цацек – сопрет детективщица эксклюзивную шкатулку и купит себе машину.
Соня привела меня в спальню Виктора Михайловича. По пути она трещала как сорока.
– Алиса обожает разные фигурки, она их собирает, постоянно покупала отцу симпатичных зверушек из стекла. Виктор же ставил собачек-кошечек на подоконник, забывал о них, ронял на пол, злился. Алиска очень переживала. Не так давно Лизка увлеклась цветами, начала горшки десятками скупать, везде их насовала, добралась и до спальни мужа. Сняла с подоконников фигурки и водрузила свои кактусы. Витя жену обожал, поэтому хвалил ее «оранжерею» без устали, демонстрировал к ней интерес. И как себя после этого чувствовала Алиса?
Я выпалила:
– Обиженной и никому не нужной!
Соня кивнула.
– Верно. Я пыталась хоть что-нибудь объяснить Лизе, но она человек увлекающийся. Она уже коллекционировала книги, картины, пыталась петь на эстраде и все бросила. Елизавета – фейерверк, взлетает, рассыпается на короткое время искрами, и все, остаются одни головешки. Я подумала, что кактусы ее очередной бзик, и была права, теперь она мечтает о славе литератора. Тебе заплатили?
– Дали аванс, – подтвердила я.
Соня отодвинула портьеру с вытканными сценами охоты.
– Алиса временно переезжает ко мне. Боюсь, если она тут останется, отношения с Лизаветой превратятся в открытую войну. Пусть пока побудет под моим наблюдением. Кстати, завтра похороны Виктора.
Я постаралась не измениться в лице. Вдова не очень опечалена предстоящей церемонией, впрочем, Соня тоже не демонстрирует скорби, говорит спокойно.
– Девочка просила забрать фигурки, которые здесь остались! Черт!
Я подошла к Соне и увидела, что та пытается сдвинуть горшок с фиалкой, очень похожей на ту, которую я купила в цветочном магазине на рынке.
– Мужегон! – вырвалось у меня.
– Что? – не поняла Соня. – Ну надо же было мокрое кашпо сюда поставить! Теперь оно прилипло, не оторвать! Кто такой мужегон?
– Цветок, который выгоняет из дома опостылевшего супруга. Еще его именуют «Тещин подарок», – уточнила я. – Говорят, после того как растение внесут в квартиру, муж убегает или заболевает, может даже умереть.
– И ты в это веришь? – деловито осведомилась Соня, осторожно собирая стеклянный зоопарк. – Как насчет черной кошки, рассыпанной соли, тринадцатого числа и упавших ложек?
Я подошла ко второму окну, третьему. Везде за роскошными драпировками прятались кактусы. Их было много и не все имели колючки, какие-то оказались лысыми, другие походили на тонкие, сплетенные между собой сосиски. Фиалка же пребывала в гордом одиночестве. Я еще раз внимательно осмотрела цветы – их все, похоже, купили в одной лавке, на каждом горшочке имелся фирменный знак: роза в стакане и название фирмы «Жизнь в цвету». А вот фиалка сидела в обычном кашпо из глины, оно выбивалось из общего ряда.