Элла побледнела, сгорбилась и ушла, Рая упала на кровать и прорыдала сутки в подушку.
Через три дня в почтовом ящике она нашла письмо от Трубецкой. Сначала Рая хотела разорвать послание, но на конверте было написано: «Ради светлой памяти Настеньки, прочтите», и мать прочла. Записка оказалась не очень длинной. Элла сообщала, что она после похорон Насти начала искать ее похитителей. Трубецкая обнаружила ниточку и потянула за нее. Но в азарте доморощенный детектив, очевидно, допустила оплошность. Преступник понял, что Элла подобралась слишком близко, и решил нейтрализовать слишком активную девушку. Он позвонил Рае и возвел на Эллу напраслину. Письмо заканчивалось фразой: «Понимаю, что вы мне не верите, но никакой моей вины в случившемся нет. Остается один способ доказать свою непричастность к убийству Настеньки. Перед смертью не лгут. Когда это письмо попадет к вам в руки, я уже буду мертва. Какой смысл мне врать перед тем, как прыгнуть вниз с подоконника? Мертвым все равно, что о них думают живые. Но я хочу, чтобы вы знали: я невиновна, настоящий преступник разгуливает на свободе. Я очень вас любила. Я хочу, чтобы Господь простил вам злые слова в мой адрес. Надеюсь, что эти проклятия никак не повлияют на вашу судьбу. Стану молиться за вас на небесах. Я найду там Настю и возьму ее под свое крыло».
Испуганная Раиса бросилась звонить Трубецкой. Трубку снял оперативник, Элла упала с шестого этажа, ей пришла в голову дикая мысль помыть накануне Нового года окна.
Смерть Эллы, как и кончина Насти, была признана несчастным случаем. Рая попала в больницу, а после выхода из клиники стала часто посещать могилу дочери.
Зинаида Семеновна примолкла, потом поинтересовалась:
– Ну и как вам эта история? Чистый Шекспир! Разве какой-нибудь экскурсовод подобное вам расскажет? Он пробежит мимо памятника Настеньки, потянет вас к Высоцкому. А о нем давным-давно все известно. Я же могу много интересных историй поведать.
Я поежилась от порыва холодного ветра.
– Ужасная история. Она правдива?
Старуха вскинула подбородок, протянула мне полученные деньги.
– Заберите.
– Оставьте себе, – попросила я, – вы их честно заработали, рассказав о Насте.
– Никто никогда не упрекал меня во лжи, – с достоинством сказала пенсионерка, – я летописец Ваганькова. Вон там, за серой оградкой, могила Куприяновых, это…
– Кто вам рассказал про Настю? – бесцеремонно прервала я старуху.
Зинаида Семеновна подняла воротник шубки.
– Дует. На календаре конец марта, а по погоде, будто февраль студеный. Плохая теперь экология, то тепло, то зябко. Раиса мне рассказала, а кто ж еще?
– Мать Насти? – уточнила я.
Зинаида Семеновна с достоинством кивнула.
– Заприметила я ее давно, женщина сюда часто приходила, сядет на скамеечку и замрет. Сначала тут обычный памятник стоял, простой камень с буквами. Потом мрамор водрузили, я обратила внимание, что рабочие под пьедестал мало цемента залили, и сказала Раисе про халтурщиков, посоветовала ей наших, ваганьковских, честных ребят. Я ведь тут родилась, знаю всех местных до костей.
– На кладбище? – удивилась я.
Зинаида Семеновна ткнула рукой в сторону.
– Там раньше барак стоял, моя мать на погосте в уборщицах состояла, у нас служебная комната была. В начале шестидесятых всех из халупы переселили в дом на улице Сергея Макеева, она тут в двух шагах. Как моя мама скончалась, я заняла ее место. Но не обо мне речь, лучше я вам дальше про Варенкину расскажу.
Рая поблагодарила Зину и с тех пор всегда с ней здоровалась. Женщин связала дружба и, в конце концов, незадолго до смерти Раечка рассказала подруге свою семейную историю.
– Когда скончалась Варенкина? – спросила я.
Рая показала рукой на оборотную сторону памятника.
– Пару лет назад, точно не помню. По просьбе Раи сюда урну с ее прахом зарыли.
Я обошла мраморный пьедестал и увидела две надписи: «Элла Андреевна Трубецкая» и «Раиса Николаевна Варенкина».
– Гувернантка тоже тут? – поразилась я.
Зинаида Семеновна кивнула.
– Рая очень убивалась по Элле, каждую неделю поминальную службу заказывала.
– Церковь не молится за самоубийц, – напомнила я.
– По официальной версии Трубецкая упала случайно, – возразила старушка. – Конечно, Бога не обманешь, но, думаю, Господь добрый, он Эллу давно простил. И Раю тоже. Сейчас они счастливы вместе с Настей и Игнатом Федоровичем на небесах.
– Раиса скончалась давно, а за памятником заботливо ухаживают. Это вы стараетесь? – предположила я.
Зинаида Семеновна помотала головой.
– Нет, за погребением смотрит Людочка из нашей конторы.
– А она с какого бока в этой истории? – удивилась я.
– Ей платят, – пожала плечами старушка.
– Кто? – не успокаивалась я.
– Какая-то женщина, – пробормотала Зинаида Семеновна, – точно не знаю. Раечка иногда приходила сюда с девочкой-подростком, но я не знаю, кем она ей была. Один раз я неделикатно осведомилась: «На воспитание взяли сироту? Доброе дело сделали». Рая закричала: «Никаких выродков из чужих семей. Ни за что. Хватит. Я уже обожглась». То-то я удивилась, она всегда была кроткой, а тут фонтан гнева. Вы у Людочки спросите, скажите, что я вас прислала. Если больше ни о ком слушать не желаете, я пойду, вон там, у Егоршиных, пара стоит, ну точно туристы, им интересно будет узнать, что старуха была негритянкой.
Зинаида Семеновна весьма бодро пошагала в сторону мужчины и женщины, одетых в толстые шубы и здоровенные ушанки. А я двинулась к зданию администрации кладбища.
Глава 24
Людочка не стала вредничать.
– Вас баба Зина прислала? – приветливо переспросила она. – Чего хотите? Если ищете бесхозное захоронение на выкуп, то это не ко мне.
– Кто оплачивает содержание могилы Варенкиной? – без всякой предварительной подготовки огорошила я уборщицу.
Людочка перекрестилась.
– Оля.
– Оля? Кто это такая? – удивилась я.
Уборщица почесала нос.
– Просто Оля. Я ей звоню и напоминаю: «Пора деньги за могилку вносить», ну и встречаемся с ней где-нибудь. Мы давно контачим, она сразу после смерти Раисы объявилась.
– Можете меня с ней познакомить? – попросила я.
– Легко, – согласилась Людочка, – прямо сейчас ей позвоню, что сказать? Вы откуда?
– Писательница Арина Виолова, – церемонно представилась я, – пишу детективные романы.
– Надо же, – восхитилась уборщица, – здорово, наверное, уметь выдумывать.
Я снисходительно улыбнулась.
– Не всегда удается напрячь фантазию, порой приходится строить книгу на реальных фактах. Зинаида Семеновна рассказала историю маленькой Насти, мне случившееся показалось готовой криминальной повестью, поэтому я хочу поговорить с Олей. Она оплачивает уборку могилы, значит, имеет какое-то отношение к Варенкиным.
– Здорово, – повторила Людочка и выудила из кармана мобильный.
Оля оказалась немногословной.
– Писательница Виолова? – удивилась она. – Чем могу вам помочь? История Насти Варенкиной? Ничегошеньки не знаю. Почему ухаживаю за могилой? Долго объяснять.
Собеседница явно пыталась отделаться от назойливой литераторши, но я неожиданно ощутила охотничий азарт. Пытаясь убедить Олю согласиться на встречу, я воскликнула:
– Не хотелось бы писать неправду. Допустим, я решу, что в этой истории виновата Элла Трубецкая, сделаю ее убийцей девочки, а потом…
– Элла не виновата! – возмутилась Оля. – Она такая же жертва, как и Варенкины. Сегодня не могу с вами встретиться, иду на день рождения к подруге, а вот завтра, пожалуйста.
– Где и во сколько? – деловито осведомилась я.
– С девяти до десяти буду у себя, в салоне «Мираж», – пояснила Оля. – Это мой магазин. Приезжайте в любое время.
Забравшись в машину, я позвонила Зое и заныла:
– Наверное, я тебе надоела.
– Еще нет, – честно ответила начальница отдела нераскрытых убийств.
– Помнишь, просила разузнать про Настю Варенкину? – обрадовалась я. – Выяснилась интересная вещь!
Зоя внимательно выслушала мой рассказ и предложила:
– Давай разделим область поисков. У меня есть отлично налаженные связи в архивах, а ты, похоже, умеешь допрашивать людей. Я пощупаю свои контакты, а ты сгоняй в обменный пункт и выясни, кто купил ту самую, приложенную к дохлой крысе купюру.
– Хочешь мне помочь? – не поверила я своим ушам.
– А ты против? – задала вопрос Зоя. – Любишь действовать в одиночку?
– Конечно, нет, – вздохнула я, – в команде всегда лучше, но до сих пор мне не попадались люди, считавшие, что я делаю что-то стоящее. И от бывшего мужа, и от некогда лучшей подруги я всегда слышала одну фразу: «Перестань заниматься глупостями». Никак не могла объяснить им, что, распутывая очередной клубок, я собираю материал для нового романа. И потом, очень интересно докапываться до истины. Вот, например, история с Лизой. Куда пропала Катя? От мачехи и следа не осталось, ушла из дома и не вернулась.
– Такое случается, – вздохнула Зоя, – знаешь, сколько в одной Москве людей пропадает? Иногда человека сбивает машина, труп без документов оказывается в морге среди неопознанных. Родственники его везде ищут, а тело лежит в холодильнике, спустя положенное время его хоронят в общей могиле. Это весьма распространенная ситуация.
– Ага, – протянула я, – вот только горничная Женя видела, как Катя уходила вместе с Лизой. Матихина сразу узнала дочь хозяина, та намотала на шею приметный шарф. И еще, Лизаветины волосы ни с чьими не перепутаешь, мелко вьющиеся, огненно-рыжие кудри. Теперь вспомним о смерти Виктора Ласкина. Здоровый, полный сил мужчина средних лет внезапно умирает от… сильно запущенного онкологического заболевания.
Зоя не усмотрела в этом ничего особенного.
– Бывает. Российские мужики не любят ходить по врачам, поэтому и загибаются сразу после шестидесяти. Рак хорошо лечится, если он вовремя диагностирован.
– У Ласкина по заключению эксперта были многочисленные поражения внутренних органов, – продолжала я, – буквально живого места в теле не осталось.