На рассвете я обмотала голову кружевным платком и вышла из лавки. Было холодно, туманно и сыро — в такую погоду нужно сидеть дома и пить горячий чай, а не мотаться по городу, но увы.
Жизнь снова столкнула меня с неприятной истиной, а ведь я, глядя на Грэма Эйнардса, невольно начала верить, что что-то изменилось. Что нашёлся мужчина, которому не всё равно и который способен что-то сделать. Но нет. Не способен. Только трепать языком.
Нервно поёжившись, я тряхнула головой, но мысль оказалась злая, с акульей пастью. Я не собиралась вспоминать прошлое, а оно вцепилось зубищами, не желая отпускать.
Я шла и ощущала, как внутри всё сжимается, а обида кольцами обвивается вокруг шеи. Сколько времени прошло, а мне до сих пор больно. Когда эта боль, наконец, пройдёт?
Глубокий вдох, и я прибавила скорости. Хотелось уйти, убежать, избавиться от воспоминаний, и мне это удалось.
Туман постепенно отступал, а когда я добралась до небольшой часовни, расположенной на противоположном конце города, и вовсе развеялся. Ну что ж, ничего нового. Я снова решаю все проблемы сама.
Набравшись храбрости, я шагнула к двери. Вошла в тесное, наполненное людьми душное помещение. Утренняя служба только началась, все выглядели сонно, отец Тевлогий бодростью тоже не отличался. Я отыскала местечко в стороне и, притаившись, стала разглядывать противника. Ну, насколько могла.
Тевлогий читал что-то монотонное, бормотал о грехах и покаянии. А я молчаливо плевалась, потому что в этом бескрылом состоянии смотреть было очень непросто. Без крыльев силовые потоки видны плохо, уровень искажения зашкаливает, голова быстро тяжелеет от усилий.
Обычно мне и вот такого, урезанного взгляда хватало, но сегодня никак.
Я потянулась к «святому отцу» силой и привычно напоролась на непонятный панцирь. Причём панцирь этот стал как будто прочнее, словно нарос ещё один слой. Плюс ощущения. При соприкосновении с защитой Тевлогия всегда было жутковато, а сегодня меня аж перекорёжило.
Пришлось отступить.
Отозвать силу и снова сосредоточиться на наблюдении.
А потом меня заметили. Увидав мою скромную персону, Тевлогий вспыхнул. Лицо резко побагровело, а бормотание превратилось в злую чеканную речь.
Он чеканил слова, выплёвывал их, обещая наказание за грехи и распутство. Казалось ещё немного, и в меня полетит что-то из позолоченной утвари, но я, как и любая жительница королевства, имела полное право тут стоять.
Часовни и храмы для всех! А я, кроме прочего, налогоплательщица, так что скрипите зубами сколько влезет, а я и с места не сдвинусь. Если напишете жалобу, будет совсем весело. «Святому отцу» де помешали прихожане. Кошмар-кошмар.
Я не издевалась, рожи не корчила, неприличных жестов не показывала. Всё так же стояла, смотрела на Тевлогия и размышляла что же предпринять.
Только идей не было. После отказа Грэма думалось лишь о том, что раз стражники не помогли, значит логично обратиться к противоположной силе, к бандитам.
Жаль, что вариант неосуществимый. У меня нет связей в криминальном мире, я никогда с ними не дружила — это во-первых, а во-вторых, бандам сейчас не до мелких заказов от всяких лавочниц. У них же война с Грэмом.
И тут всё испортил. Гад!
Глава 35
Часовню я покинула незадолго до конца службы. Стянула с головы платок и принялась пинать камушки, которые попадались на пути.
Шла и злилась, злилась и шла, успокоилась когда поняла очевидное — злость делу не поможет. Она лишь туманит разум, других функций нет.
В итоге я завернула в кофейню, выпила чайник чаю и съела целую гору сырников. Даже повар вышел, чтобы поглядеть на столь прожорливую гостью. Пришлось разулыбаться и рассыпаться в похвалах.
Уходя из кофейни, я захватила с собой дополнительный пакет пирожков, и под действием витающего над пакетом аромата, ситуация перестала казаться такой уж безнадёжной. Я обязательно справлюсь, всё будет хорошо.
Широкая улыбка, гордо вздёрнутый нос и, проходя мимо рынка, я решила прикупить ещё что-нибудь вкусненькое. Свернула к торговым рядам и, не успев оглядеться, напоролась на Полли:
— Оу, Ами! — воскликнула подруга. — Привет!
Полли удивилась отсутствию корзины, а я призналась, что заглянула на рынок случайно.
— Хочется чего-нибудь этакого, — объяснила любопытной.
— Этакого? — хихикнула Полли. — Ну пойдём!
Меня подхватили под руку и принялись водить по нашим любимым точкам. На самом деле Полли занималась собственными покупками, просто не желала отпускать.
Болтала без умолку, явно пребывая в изумительном настроении, а я мстительно молчала. Даже не намекнула на то, что кое-кто, не будем тыкать пальцем, надоумил главного стражника лезть через мой забор.
Через забор! Как сопливого юнца!
Полли щебетала, стреляла глазками и в какой-то момент не выдержала:
— Ами! — воскликнула на весь рынок. — Ну что же ты молчишь? Расскажи же мне!
Я не могла.
То есть могла, но мстительность не позволяла.
— Он приходил к тебе вчера поздно-поздно вечером.
— Кто «он»? Я никого не видела.
— Не ври, Амирин. Я про господина начальника Департамента стражи. Между вами какая-то связь!
— Правда? — мои глаза стали ещё «честнее». Пауза, и уже без смеха: — Между нами ничего нет, не было и не будет. И хватит навязывать мне этого напыщенного самца.
Получилось громко. Так, что все окружающие услышали, и в радиусе нескольких метров стало тихо.
Я огляделась и вздёрнула подбородок, а Полли… Они с «Грэмушкой» случайно не родственники? Подруга всегда была упрямой, но с появлением Эйнардса уровень её непробиваемости взлетел до небес.
— Грэм не напыщенный, — заявила Полли, упирая руку в бок. — И я вижу, что он тебе нравится.
Народ навострил ушки, а я рявкнула злобно:
— Нет! Не нравится!
Развернулась, желая уйти, и… это было дежавю.
Мой разворот, шаг, и я уткнулась носом в чьё-то массивное, мускулистое тело. Прямо в вырез расстёгнутой на груди белой рубахи. И не успела отскочить!
То есть хотела, но меня поймали. Удержали за талию, прижав к себе и шепнув:
— Привет, сердитая моя. Совсем не нравлюсь?
Я подняла голову, на долю секунды утонула в голубых глазах и рявкнула злее прежнего:
— Совсем! Абсолютно!
— А ты мне нравишься, — ответил Грэм Эйнардс тихо. — Очень. Я от тебя без ума.
В следующий миг этот «безумный» наклонился и накрыл поцелуем мои губы. Я даже охнуть не успела как оказалась в плену и подверглась наглейшей из атак.
Голова неуместно закружилась, ноги ослабли, в теле вспыхнуло вполне логичное сексуальное желание. Но таять я не собиралась. С силой стукнула кулаком в мужскую грудь.
Грэм почувствовал, и хватка стала крепче. Губы продолжали пользоваться моей растерянностью, язык вообще охамел. Его кончик скользнул по внутренней стороне моей нижней губы, вызвав желание охнуть, и я стукнула кулаком снова.
Ещё секунда, и пакет с ароматными пирожками упал под ноги, ну а я…
Хватит этих танцев — я начала выдираться! Забилась, зашипела, удары посыпались на Грэма один за другим. Я сопротивлялась яростно, и даже смогла вырваться, но меня тут же поймали снова. Опять прижали, зафиксировав одной лопатообразной ручищей запястья, а вторую запустив в волосы.
— А ну пусти! — рявкнула я.
— Ни за что, — на полном серьёзе сообщил Грэм.
И опять поцелуй! Жесткий, требовательный, суровый. Тело, вопреки желаниям разума, реагировало бурно — это было то же самое, что добраться после диеты до шоколадных конфет.
Я плыла и негодовала одновременно. Убью! Пусть только отпустит — тут же и убью! Растерзаю на тысячу маленьких Грэмов!
Но отпустил он очень нескоро. К этому моменту не осталось сил даже на то, чтобы выкрикнуть закономерное: негодяй!
Вместо тысячи оскорблений, я принялась молча потрясать пальцем, а этот зараза заявил хрипло:
— Прости, Золотко. Я не виноват, что ты такая соблазнительная.
Эйнардс развёл руками, а мне почудилась в его голосе толика смущения. Впрочем нет, не почудилась. Она действительно была!
Всего капля. Этакий лёгкий штрих, едва уловимый оттенок, но я заметила. Тот факт, что этот хам способен смущаться, выбил почву из-под ног.
— Никогда! — я наконец очнулась. — Слышишь? Никогда не смей так делать!
— Прости, но обещать не буду, — а вот это он сказал громко и уверенно, и кто-то в толпе охнул.
Я повернулась, чтобы увидеть вытянутые лица торговцев и сумасшедшую улыбку на лице моей Полли.
В общем, никакой поддержки бедным феям. Мысленно простившись с рассыпанными пирожками, я поспешила сбежать.
Глава 36
Я была очень зла. Негодовала искренне и бурно. Едва переступила порог лавки, как меня прорвало.
Из приличных слов только предлоги. Процесс зачатия и подробности половой жизни Грэма Эйнардса могли повергнуть в шок любого извращенца. Мои обещания мести были и того хуже — словно я не фея, а какой-то кровавый маньяк.
У Габи от всего происходящего аж крышечка приоткрылась. Выпали и жемчужные бусы, и три золотые цепочки, однако шкатулка не торопилась их подбирать.
Заглянувший в лавку покупатель сделал большие глаза и убежал, сунувшийся вслед за ним сосед — тоже. А я продолжала беситься!
— Да как он посмел? Как совести хватило? Ну я ему!
Успокоилась я нескоро, когда весь пар вышел. Обессиленная упала на стул, а Габи не смогла промолчать.
— Кхе-кхе-кхе, — сказала шкатулка с верхней полки. — Ами, милая, а что он, собственно, сделал?
То есть из моей тирады не ясно?
— Он меня поцеловал!
Обида, боль и оскорблённость — вот что вырвалось с этой фразой. Я рассчитывала на поддержку, ведь мы с Габи близки, и она знает меня как никто другой.
Тем неприятнее было услышать осторожное:
— И что? Всё настолько плохо? Выбрал неправильную технику поцелуя? Рот у него слишком слюнявый? Язык вялый?
— Нет же. Целуется он отлично! — отмахнулась я. — Просто…