ко не по делу убийства Марины, а, скорее всего, по твоему вопросу. А ты как думаешь?
– Не знаю, – откровенно призналась Катя. – Действительно, вряд ли здесь дело в Марине. Вячеслав признавал свою вину и не собирался отступать.
– Не хочешь рассказать, в чем проблема? – поинтересовалась адвокат, выруливая на нужную им улицу.
– Не могу, – призналась Зорина.
– Я не обижаюсь, – Ксения припарковалась возле прокуратуры. – Идем, а то наш милый наверняка выглядывает нас в окно.
Женщины зашли в здание. Дежурный провел их в кабинет Дронова, и Ксения робко постучала:
– Можно?
– Войдите, – голос следователя, немного визгливый, всегда вызывал улыбку.
Катя распахнула дверь:
– Это мы.
– Прекрасно. Проходите и садитесь. – Иван Дронов, тощий, как Паганель, с крючковатым носом и жидкими мышиного цвета волосами, сидел за столом и перебирал бумаги. – Как жизнь, Катерина? Как супруг?
– Все хорошо, – Зорина села на стул. – Ты же позвал нас не для того, чтобы спросить о семейной жизни.
– Точно, – Дронов снял очки в роговой оправе. На Ксению он не обращал никакого внимания, – мне сказали, что ты имеешь какое-то отношение к делу Чебарова.
– Имею, – кивнула журналистка. – Меня попросил об этом наш главный редактор Пенкин. Лилия Владимировна Чебарова, супруга арестованного, его одноклассница, и она обратилась к нему за помощью.
– И твой редактор поручил тебе провести собственное расследование, – констатировал Дронов.
– Именно так, Ваня.
Следователь пошевелил пальцами:
– И ты встретилась с ним в тюрьме.
– Видишь, ты знаешь и это, – Катя поправила волосы. – Только он ни в чем не сознался, если ты меня об этом хочешь спросить. Я так и ушла несолоно хлебавши. Вот Ксения свидетель.
– Вас обыскивали перед свиданием? – задал вопрос Иван.
Зорина снова кивнула:
– Разумеется.
– И эта вещица ни тебе, ни твоей подруге незнакома? – следователь разжал кулак, и на его ладони женщины увидели зажигалку в виде охотничьего ружья.
Журналистка осторожно взяла ее двумя пальцами:
– Забавная вещица. Никогда раньше такой не видела.
– Мы нашли ее на его постели, – пояснил Иван. – И никто понятия не имеет, как она там оказалась.
Зорина посмотрела в его водянистые глаза:
– Чебарова отравили?
– Похоже на то, – следователь закусил губу. – В его крови нашли остатки яда, вызывающего остановку сердца. Кто это сделал – можно лишь предположить. В СИЗО такие штуки случаются, хотя и нечасто. Существует несколько способов отравить еду, поэтому концов мы не найдем. Однако неясно, для чего это сделали. Ты часом не знаешь?
– Я? – удивилась Катя. – Почему я должна об этом знать? Когда мы ехали сюда, то говорили на эту тему и обе пришли к выводу, что упавшая с балкона девушка здесь ни при чем. А вы сняли отпечатки пальцев с зажигалки?
– Тут тоже получается интересная картина, – Иван теребил дужку очков. – Отпечатки пальцев есть, но смазаны, и вообще складывается впечатление, что им не один десяток лет. Естественно, тот, кто дал или подбросил эту зажигалку Чебарову, был в перчатках. В свое время трогали ее несколько человек, и сейчас наш специалист пытается определить, имел ли кто-нибудь из них нелады с законом.
Зориной стоило большого труда, чтобы не рассказать Дронову о деле, над которым работают Скворцов и Киселев, однако при Ксении она не решилась откровенничать со следователем.
– Думаю, тебе лучше всего позвонить моему мужу или его другу Павлу, – сказала она. – Возможно, им есть что тебе рассказать.
Тонкие губы Дронова слегка дрогнули.
– Вот это уже интереснее. Если так, то я вас больше не задерживаю.
Ксения вскочила со стула и поправила короткую юбку. Глаза Ивана пробежались по ее стройным ногам. Смирнова почувствовала это и наморщила нос:
– Пойдем, Катя.
– Когда мне связаться с твоим мужем? – спросил Дронов.
Зорина обернулась с порога:
– Можешь позвонить сегодня часов в восемь. Он точно будет дома.
– Про таких, как мы, лучше не говорить, что точно будем дома, – усмехнулся следователь. – Надеюсь, ему удастся прийти домой вовремя. До свидания, – добавил он, ни к кому не обращаясь.
– До свидания, – отозвалась Зорина, а Ксения лишь фыркнула. Когда женщины вышли из прокуратуры, Смирнова обиженно заявила:
– Ко мне этот Дронов демонстрировал полное презрение. Зачем только звал, если ему нечего мне сказать.
– Если бы ты знала, откуда зажигалка, ты бы ответила и без вопроса Дронова, – заметила журналистка.
Адвокат открыла машину:
– Заходи, подруга. Доставлю тебя домой. Твой небось уже ждет не дождется?
– Понятия не имею, – призналась Катя. – Думаю, так оно и есть.
– Значит, придется поторопиться, – Смирнова нажала педаль газа. – Что-то подсказывает мне, что мы больше не встретимся. Через три дня я уезжаю в Москву.
Зорина положила ей на плечо руку:
– Ты твердо решила?
– Да, – Ксения остановилась перед светофором. – Назад пути нет. Да и не мое это – в грязном белье копаться. А семье Чебаровых я уже не нужна. Жалко, конечно.
– Жалко, – подтвердила журналистка. У нее было такое чувство, словно она теряла близкого человека. – Но ты же будешь приезжать?
Смирнова расхохоталась:
– А куда я от тебя денусь?
Перед домом Кати она притормозила:
– Ну, давай прощаться.
Женщины обнялись и расцеловались. Адвокат вытерла слезу, покатившуюся по щеке:
– Если у меня что-то сорвется, я дам тебе знать. Но это уже из области фантастики.
– Удачи тебе, – пожелала Зорина на прощанье. – Береги себя.
– А я толстокожая, мне ничего не сделается, – Ксения залезла в автомобиль и махнула на прощанье рукой. Журналистка стояла на тротуаре до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.
– Ну ты и сумасшедшая, Ксюшка, – женщина попыталась улыбнуться, но ей было грустно. Подойдя к подъезду, она вдруг остановилась и стукнула себя по лбу: – Вот ненормальная! Муж наверняка ждет сытный обед, а я совсем о нем забыла! Придется бежать в супермаркет.
Катя открыла сумочку и достала кошелек, решив проверить финансы. Ей показалось, что перед встречей с подругой она сунула туда несколько сотен рублей, однако в кошельке сиротливо поблескивали лишь мелкие монеты.
– Вот дуреха! Совсем с этим делом мозги отшибло.
Она с тоской посмотрела на окна. В кухне мелькал темный силуэт, и это означало, что Костик действительно сегодня вырвался пораньше. Опустив плечи, журналистка стала подниматься по лестнице. У двери она вздохнула и сунула в замок ключ:
– Ну не убьет же он меня!
Скворцов встречал ее в коридоре. Зорина виновато посмотрела на мужа:
– Прости меня, любимый!
Лицо Скворцова удивленно вытянулось:
– К чему эти извинения? Ты мне изменила?
Кате было не до смеха:
– Я не приготовила тебе обед. Хотя причина и была уважительная, мне очень стыдно. К тому же я забыла деньги и ничего съедобного не купила. А в холодильнике у нас мышь повесилась.
– И черт с ней, с едой, – успокоил ее супруг. – Я сам принес тебе и салаты, и жареное мясо, и гарнир. У Петьки Прохорова сегодня день рождения, и он накрыл стол в отделе. У всех создалось такое впечатление, что он и его Галина решили накормить весь Приреченск. Домой нести остатки с праздничного стола он отказался, и пришлось нам всем забирать еду с собой. В общем, дорогая, сейчас я тебя буду кормить. Не всегда же тебе у плиты стоять.
Она ласково обняла своего ненаглядного:
– Спасибо тебе.
– Иди на кухню.
Зорина кивнула:
– Минутку. Только помою руки.
Через несколько минут журналистка уже сидела за накрытым столом. Петя и его жена Галя постарались на славу. Катя накладывала на тарелку разные виды салатов, и ей казалось, что их количество не уменьшается.
– Ну и Петька! На убой всех накормил.
До жареной в майонезе курицы – фирменного блюда Галины – она так и не дошла. Отложив вилку, женщина придвинула к себе стакан апельсинового сока.
– Костик, сегодня нас с Ксенией вызывал к себе Дронов. Не помню, говорила ли я тебе, что он вел дело Чебарова.
Скворцов вскинул брови:
– Зачем же ты ему понадобилась?
– Он узнал, что я побывала в СИЗО у его подследственного, – пояснила Зорина. – Однако вызвал он меня не для этого. Сегодня утром или вчера ночью Чебаров умер.
Костя открыл рот:
– Наш свидетель мертв? Что с ним? Сердечный приступ?
Супруга покачала головой:
– Его отравили. Дронов получил результаты вскрытия. Он, кстати, собирается с тобой поговорить. Я намекнула, что вы можете быть в курсе того, почему с ним свели счеты.
Скворцов нахмурился:
– Не делаешь ли ты поспешные выводы?
– Думаю, нет, – ответила Зорина. – А вообще поживем – увидим. Иван расскажет вам с Павлом про зажигалку в виде охотничьего ружья, которую подбросили убитому.
Муж подался вперед:
– Какую еще зажигалку?
– На постели убитого обнаружили зажигалку в виде охотничьего ружья, – пояснила женщина. – Знаешь, сейчас я начинаю думать, что это неслучайно. Посуди сам, Перепелюшкиных убивают из охотничьего ружья, как и Ладожских. Расправиться с третьим другом таким же способом у преступника нет возможности, и он оставляет эту вещицу на постели отравленного. Значит, у всех с этими ружьями что-то связано.
– Поскольку тебе не удалось выяснить, что связывало этих приятелей, – Скворцов налил себе соку, – то вмешиваемся мы. У нас есть немаловажная зацепка – фотографии из санатория, в котором отдыхали все трое. Стоит его отыскать – и мы почти у цели.
– Ты слишком самоуверен, – Катя отправила в рот домашнее печенье. – Санаторий на берегу моря – слабая подсказка. Да их тысячи в разных приморских городах. Кроме того, наши друзья отдыхали там еще в советское время. Значит, круг не сужается, а расширяется. Кстати, еще нужно принять во внимание, что очень много точек отдыха и лечения с распадом Союза прекратили существование.