Но, как выяснилось после гибели Че, в Боливии его уже «ждали». План уничтожения его отряда под кодовым названием «Операция Синтия» утвердили лично президент США Джонсон и директор ЦРУ Хелмс.
Фидель Кастро был категорически против того, чтобы Че Гевара ехал в Боливию, и стал уговаривать его вернуться на Кубу. «Он всегда относился ко мне с любовью и уважением и почитал мои указания. Очень редко мне приходилось запрещать ему что–то делать <…> Я написал достаточно серьезное письмо. Я его убеждал, чтобы он вернулся, это было самое правильное, что он мог тогда сделать. Я не приказывал ему, я просто его уговаривал вернуться, чтобы подготовиться к революции в Боливии. Никто его не узнал в течение всей поездки (Че изменил внешность. – М. М.). Он вернулся в июле 1966 года <…> Когда он приехал, я сказал товарищам, которые его знали, что хочу их познакомить с одним интересным человеком. Мы завтракали вместе, и никто его не узнал. Он потом отправился в одно место недалеко от Гаваны, где тренировался с пятнадцатью товарищами, которые потом должны были его сопровождать в Боливию. Он отобрал самых лучших людей. Тогда это были его последние встречи с женой и детьми. Там я его часто навещал»[497], – рассказывал Фидель Кастро.
Но почему Че Гевара выбрал именно Боливию? Гораздо лучше для его целей подошла бы Центральная Америка, где кубинцы могли оказать отряду поддержку.
Уже после гибели Че Гевары начальник разведки Кубы Мануэль Пинейро говорил советским коллегам: «Боливию намечалось использовать в качестве первоначального очага партизанского движения с последующим развитием военных операций в Бразилии, Парагвае, Аргентине. Главный удар партизаны Гевары должны были нанести в Аргентине. Боливия же была избрана как удобное место для накапливания сил и как исходный пункт для развертывания этих операций»[498].
В Боливию вместе с Че отправились 17 кубинцев, всем им не было еще и 35 лет. Несмотря на то, что костяк отряда составляли боливийцы, Че удалось создать весьма сильный партизанский отряд. Он был убежден, что группы в 30—50 человек достаточно, чтобы начать вооруженную борьбу в любой стране Латинской Америки. Главное – найти местность, где больше всего попираются принципы справедливости и ущемляются права крестьян. Он всерьез полагал, что горстка повстанцев быстро измотает правительственные войска, а затем при народной поддержке возьмет власть в свои руки.
23 октября 1966 года Эрнесто Гевара покинул Кубу.
О провальной боливийской эпопее достаточно подробно написано в книгах, посвященных Че. Напомним вкратце некоторые детали.
Наученные горьким опытом североамериканские агенты при активном содействии армии президента Боливии Рене Баррьентоса встретили отряд Че во всеоружии. Они раскинули в этой стране мощную сеть информаторов и практически полностью контролировали все перемещения отряда. Велели всем владельцам аптек сообщать о всех покупках лекарств от астмы.
Внутри боливийских оппозиционных сил были свои проблемы: лидеры боливийской компартии Марио Монхе и Моисеса Гивара постоянно конфликтовали. Че так и не удалось примирить их. Кроме того, Монхе, направивший много бойцов в отряд Че Гевары, требовал для себя больше властных полномочий, но не имел достаточного военного опыта.
В декабре 1966 года Марио Монхе, его помощник Хорхе Колье и лидер боливийского рабочего движения Хуан Лечина прибыли на Кубу. Фидель объяснил им, как можно помочь Че. И они обещали Кастро выполнить его просьбу. Но по возвращении в Боливию между Монхе и Че состоялся нелицеприятный разговор. «Ты выбрал для партизанской войны зону, где никто не встанет на твою сторону. Ты совсем не знаешь здешних крестьян. Они не пойдут за чужестранцами», – сказал Марио Монхе. «Ты уверен, что нас всех перестреляют?» – спросил Че. «Убежден в этом, – ответил Монхе. – Та армия, которую ты считаешь никчемной, разобьет вас»[499].
Из попыток объединить и организовать местных крестьян и коммунистов ничего не вышло. Крестьяне доносили спецслужбам о передвижении отряда Че. Один из них, в конце концов, и указал его местонахождение. Ему было 39 лет.
В начале октября 1967 года 17 партизан были окружены спецназовцами в ущелье Эль–Юро. Че был ранен в ногу и попал в плен.
Фидель так вспоминал о боливийской эпопее Че Гевары: «Когда началась партизанская война, Че столкнулся с теми же трудностями, что и мы в горах. Остановишься отдохнуть – можешь попасть в засаду врага. <… >
Че не был человеком, который просто так мог сдаться, но пуля врага повредила его винтовку, и они, подойдя слишком близко к нему, ранили его. Раненого и без винтовки, его схватили и доставили в ближайшую деревню, Ла–Игье–ра. На следующий день, 9 октября 1967 года, в полдень, его казнили. Че никогда ничего не боялся <…> Знаете, еще до того, как попасть в плен, он принес себя в жертву. У него просто не было выбора. Он был человеком, который борется до последней пули, и он всегда смотрел спокойно в глаза смерти.
<…> Хотя я понимал те условия, в которых ему пришлось сражаться, ту опасность, с которой ему пришлось столкнуться, его смерть мне казалась чем–то нереальным, я не мог очень долго привыкнуть к мысли, что его нет. Есть люди, которые для кого–то не могут умереть; они ощущают их присутствие настолько сильно, что просто не могут заставить себя поверить в то, что этот человек умер. Из–за этого морального присутствия мы помним о наших ушедших товарищах. Мы, не только я, но и весь кубинский народ с трудом и болью восприняли весть о его смерти»[500].
Мексиканский исследователь Хосе Кастанеда так писал о последних минутах жизни Че: «Все имеющиеся материалы единодушно и однозначно подтверждают: власти Боливии решили ликвидировать Че Гевару – и чем скорее, тем лучше. Еще до полудня (8 октября) приказ об этом ушел из столицы в Ла–Игьеру, и полковник Сентено назначил солдат, которые должны были его исполнить. Сначала были сделаны фотографии, потом исполнители бросили жребий, павший на лейтенанта Марио Терана – именно ему предстояло прикончить всклокоченного, хромого, глубоко подавленного, но отнюдь не покорившегося человека.
После нескольких «фальстартов», нескольких больших глотков виски и призывов Че не тянуть лейтенант всадил полдесятка пуль в тело команданте: одна из них, попавшая в сердце, оказалась смертельной. Последние его слова, если верить полковнику Арнальдо Сауседе Параде, начальнику разведки Восьмой дивизии, которому было поручено представить официальный отчет о том, как ушел из жизни Эр–несто Че Гевара, были: «Знаю, что вы собираетесь расстрелять меня; странно, что не убили на месте. Передайте Фиделю – моя неудача не означает, что революция кончена, она победит где–нибудь в другом месте. Алейде (жене) скажите, чтоб поскорее забыла меня, вышла замуж, была бы счастлива и чтоб дала детям образование. Солдаты пусть целятся как следует». Его тело было привязано к «лыже» вертолета и доставлено в Вильягранде, а там обмыто и выставлено в прачечной госпиталя Пречистой Девы Мальтийской»[501].
Гевара был похоронен в форме без знаков отличия вместе с тремя другими повстанцами из его группы рядом со взлетной полосой аэропорта Вильягранде.
Президент Боливии Баррьентос опасался, что кубинцы «выкрадут тело» и сделают его предметом поклонения. Поэтому были запущены разные слухи: один о том, что он был убит в бою, другой – что его тело уничтожено.
Однако, скрыв тело, правительству Боливии пришлось задуматься о том, как заставить поверить весь мир в то, что убитый был действительно Че Геварой. Баррьентос хотел отдать приказ отрезать голову Гевары и отослать ее на Кубу. Но против этого категорически высказались североамериканцы. Перед поспешным погребением у Эрнесто Че Гева–ры были отрезаны кисти рук и помещены в сосуд с формалином для хранения вместе с другими личными предметами и дневником.
Над кистями рук и над дневником работали три аргентинских эксперта, выполнявших секретную миссию. Двое, Пелликари и Дельгадо, сравнивали отпечатки пальцев. Кожа на руках Че Гевары практически не сохранилась, и пальцы, по признанию экспертов, «были похожи на ссохшийся виноград». Экспертам пришлось воспользоваться очень сложным методом, который заключался в том, чтобы прикладывать палец к фотопленке и фотографировать. Таким образом они смогли получить надежный результат. «Это были руки Че», – заявили эксперты, к тому времени получившие аналогичное подтверждение от почерковеда, исследовавшего дневниковые записи команданте[502].
15 октября Фидель Кастро выступил по телевидению и радио. Он подтвердил факт гибели Че Гевары и объявил тридцатидневный траур на Кубе, а 9 октября провозгласил Днем героического партизана.
Летом 1968 года Фидель сделал сенсационное заявление: кисти рук, посмертная маска Че и его «Боливийский дневник» похищены «неким доброжелателем». В том же году дневник оказался на Кубе. Руководство страны, убедившись в подлинности дневника, решило издать его большим тиражом для бесплатного распространения среди кубинцев, а затем безвозмездно передать зарубежным издательствам копию дневника для его публикации в других странах. Выступая по гаванскому телевидению, Фидель Кастро продемонстрировал кубинцам фотокопии дневника Че, а также других документов, захваченных боливийскими властями при его пленении.
Впоследствии Фидель назвал имя «загадочного доброжелателя», переправившего дневник Че в Гавану. Им оказался боливийский министр внутренних дел Антонио Аргедес. Он был странной личностью – агентом ЦРУ, симпатизировавшим кубинской революции и считавшим своей целью «не позволить империализму Соединенных Штатов подделать или извратить дневник Че Гевары». После смерти Че Гевары Аргедес бежал из Боливии в Чили, затем «удивительным образом» переместился в Лондон, где его допросили агенты британских и американских спецслужб. Из Англии он отправился в США, а затем был доставлен в Боливию, где предстал перед судом