Тем временем американцы скупили все акции ряда фирм Испании, Италии, Англии, Бельгии, которые торговали с Кубой. В результате Гавана была вынуждена разорвать контракты с этими компаниями, поступления валюты на Кубу значительно уменьшились.
Экономическая ситуация на Кубе очень напоминала ту, что сложилась в СССР во времена «военного коммунизма». Товарно–денежные отношения были практически прекращены. В свободной продаже не было почти ничего, даже книг и газет. Было объявлено недействительным существование закона стоимости, отрицались и другие объективные экономические законы и такие категории, как товар, деньги, прибыль. Куба перешла на распределительную систему. Товары распределялись только среди тех, кто работал, что, правда, способствовало ликвидации паразитических прослоек населения. В кубинской столице, например, исчезли попрошайки и нищие. Люди старались устроиться на любую работу. Конечно, не обошлось без перегибов. Например, с осени 1971 года людям стали продавать по одной пачке сигарет в неделю. А ведь табак был национальной гордостью Кубы. Дефицитом стали рис, яйца, хлеб, фасоль, кофе, мясо, даже столовые бананы.
Для обеспечения столицы продуктами питания под руководством Фиделя Кастро был разработан план создания вокруг нее сельскохозяйственной зоны, так называемого «Гаванского кордона». Эта зона включала в себя систему мелиорации и ирригации, лесозащитные полосы.
Одновременно на Кубе продолжилась национализация мелких частных предприятий – магазинов, обувных мастерских, парикмахерских и пр. И настоящую волну народного негодования вызвало решение Фиделя временно закрыть рестораны и кафе–бары, где можно было купить спиртные напитки, и установить норму продажи населению пива – по шесть бутылок в месяц на человека. В то же время на промышленных предприятиях были открыты столовые, где каждый рабочий мог пообедать за небольшую цену или даже бесплатно. Бесплатными обедами администрация предприятий пыталась привлечь людей на работу. Но у многих из них не было даже возможности до нее добраться.
Между тем Фидель Кастро всерьез рассматривал вопрос об отмене денег, хотел на практике реализовать свой тезис о «возможности одновременного построения в отдельно взятой стране социализма и коммунизма». Ожидалось, что он объявит об этом 2 января 1969 года в десятую годовщину кубинской революции. Предвестником этого были национализация мелкого частного сектора, запрещение получения денег и посылок из–за границы, отмена платы за различные виды услуг (телефон, бесплатные лекарства, одежда, обувь и питание для учащихся). Иными словами, Фидель Кастро пытался исключить из кубинской жизни товарно–денежные отношения. С 1 июля 1969 года были отменены взносы членов компартии, и она полностью перешла на содержание государства.
В записке посольства одной из европейских стран в МИД своей страны, перехваченной советской разведкой в 1968 году, говорилось: «Попытавшись заполнить идеологический „вакуум“ и пробелы революционных программ марксистско–ленинской теорией, Кастро и его сторонники так и не смогли создать в стране эффективный и действенный политико–административный аппарат. Они все еще делают не всегда удачные попытки и проводят эксперименты в поисках нужных форм разрешения сложных проблем, характеризующих социально–экономическую реальность Кубы.
Эта реальность заключается в отсутствии руководства, способного должным образом организовать управление государством, в котором, как говорят, господствует хаос (интеллигентная, технически грамотная и экономически самостоятельная часть населения покинула остров), в нехватке специалистов, способных наладить равномерный процесс экономического развития как в области сельского хозяйства (особенно важной для страны), так и в области промышленности, в закоренелой привычке кубинцев работать мало и плохо. Пока ни к чему не привели обращения кастровских руководителей к массам с призывом трудиться, чтобы вывести остров из затруднительного положения и создать условия для ликвидации карточной системы. Не помогли улучшить положение ни принудительные работы, ни использование армии и милиции на сельскохозяйственных работах.
Такое положение вещей вызвало в свое время резкое недовольство в рядах старых коммунистов (Эскаланте, Родри–гес и др.), которые обвиняли Кастро в том, что он никогда не проводил ортодоксальную политику абсолютной преданности Москве и окружил себя невежественными и плохо разбирающимися в марксистской теории советниками. Но кубинский лидер прореагировал на критику немедленно, критиковавшие его лица были сняты со своих постов, а некоторым даже пришлось покинуть страну <… >
Устранив, таким образом, своих наиболее влиятельных и опасных противников и создав единую партию, Кастро, передав новой политической организации всю власть, приступил к борьбе с «бюрократизмом» и сделал ставку на молодое поколение, чтобы вернуть своему движению утраченный со временем и в силу обстоятельств революционный подъем.
<…> Несмотря на известное недовольство некоторых слоев населения, нельзя категорически утверждать, что режиму Кастро грозит опасность. В самом деле, активные антиреволюционные политические силы очень незначительны, все реже встречаются группки мятежников, действующие на острове, нерегулярны проникновения подрывных элементов из–за границы, и силы защиты революции легко их контролируют.
В заключение можно сказать, что, хотя Кастро еще не удалось создать прочной политико–административной базы, на которую мог бы надежно опереться его режим (действительно в стране не существует парламента и так и нет системы судопроизводства, опирающейся на закон), несомненно, что до тех пор, пока Кастро жив и пользуется поддержкой армии (единственный постоянный институт, играющий, между прочим, важную роль в управлении страной, в частности, в провинции), на острове невозможны никакие существенные перемены»[542].
В сознании кубинцев происходил своеобразный психологический перелом. Они стали выходить из–под гипнотического влияния Кастро. Количество побегов в первом полугодии 1969 года составило 43 процента от всех совершенных в стране контрреволюционных преступлений[543]. Правда, к тому времени благодаря кубинской контрразведке их количество намного сократилось. Кстати, за первое полугодие 1968 года кубинская контрразведка выявила шесть заговоров против Фиделя Кастро, Рауля Кастро и президента Освальдо Дортикоса[544].
Значительно активизировали свою работу американские радиостанции «Голос Америки» и «Америка». С целью воздействия специально на кубинскую молодежь в США была создана радиостанция «Новая волна».
Однако, несмотря на трудности и ошибки, правительству Кастро удалось решить много проблем. Было введено всеобщее бесплатное образование, развивалась медицина, жилищное строительство. Социальные реформы оправдали ожидания беднейших слоев. Поголовье крупного рогатого скота увеличилось с 4,1 миллиона голов в 1958 году до 7 миллионов в 1969 году, производство цитрусовых – с 68 до 170 тысяч тонн, тракторный парк – с 2 до 40 тысяч машин, добыча никеля – с 18 до 37 тысяч тонн.
Куба стала активным членом Движения неприсоединения, предоставляла помощь странам Азии, Африки, Латинской Америки для ведения освободительной борьбы.
Военная подготовка была обязательной для мужчин в возрасте от 16 до 27 лет. Срок службы в армии составлял три года. Выезд из страны мужчинам в возрасте от 16 до 27 лет был запрещен. Кубинские вооруженные силы рассматривались западными экспертами как самая современная и самая боеспособная армия в Южной Америке.
Фидель Кастро не скрывал своей боли от того, что программа индустриализации провалилась, что Куба не вырвалась из «пут монокультурной зависимости». Большие «донорские» поступления от Советского Союза, в конце концов превратившиеся в «гигантские долги», в этих условиях делали невыгодным развитие других отраслей промышленности и сельского хозяйства. По самым скромным подсчетам, долг Кубы Советскому Союзу на 1965 год, то есть «накопленный» с 1960 по 1964 год, составлял около 377 миллионов долларов. Западные СМИ сообщали, что Москва ежедневно тратит на помощь Гаване миллион долларов! По некоторым оценкам, в 1970—1980–е годы Куба обходилась Советскому Союзу уже в 2 миллиарда долларов в год.
Выступая 2 января 1969 года на митинге по случаю 10–й годовщины революции, Фидель Кастро признал: «За эти десять лет мы не стали революционерами с университетским дипломом, мы только окончили начальную школу и начинаем учиться в средней».
Глава четырнадцатаяРАБОТА НАД ОШИБКАМИ. ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЕ КАМПАНИИ КАСТРО
Кубинцы привыкли к тому, что своего рода программными на год вперед становятся те речи, которые Фидель Кастро произносит в годовщину штурма Монка–ды – 26 июля. В самую почитаемую памятную дату на Кубе.
26 июля 1970 года Фидель, как обычно, поднялся на трибуну, выдержал паузу, пока не стихли овации сотен тысяч кубинцев, и начал выступление. Он не был похож на себя. Впервые выглядел растерянным. От былого пафоса и уверенности, кажется, не осталось и следа. Это была не обычная речь Кастро, призывавшая кубинцев к очередным подвигам. Это было откровенное признание своих ошибок. «Мы оказались не в состоянии вести так называемое одновременное сражение. Мы собираемся начать с указания ответственности всех нас и моей особенно за все эти проблемы. <… > Легче выиграть двадцать войн, чем битву за развитие. <…> Мы сражаемся не против людей, <…> мы сражаемся против прошлого, с продолжающимся присутствием этого прошлого в настоящем<…>. Это величайший вызов, когда–либо брошенный нам в жизни, и величайший вызов, с каким когда–либо сталкивалась революция».
Никогда еще Фидель Кастро не был столь беспощаден к себе, кубинскому руководству. И снова, как в 1959 году, когда в порыве эмоций заявил об уходе с поста премьера при президенте Уррутиа, он попросил у народа доверия, заявив, что готов уйти со своего поста. Ему, разумеется, «доверили».