[295]. Тогда мало кто мог предположить, что буквально через год ситуация повернется на 180 градусов и Кастро в ответ на недружественные и провокационные действия американцев эту собственность все–таки конфискует…
На вопрос об отсрочке «свободных выборов» на Кубе Фидель ответил, что в «настоящее время политические партии, дезорганизованные в период тирании», находятся все еще в стадии становления. И подчеркнул: «Если проводить выборы без организаций оппозиционных партий <… > вы не сможете проводить выборы среди голодных людей»[296].
Американские корреспонденты неоднократно пытались вызвать Фиделя Кастро на «диалог о Советах», не скрывали, что хотят выявить некую тайную связь между ним и «коммунистами в Москве». Отвечая на один из таких провокационных вопросов, касающихся советского премьер–министра Никиты Хрущева, Кастро не удержался: «Мы против любой формы диктатуры, будь то диктатура личности или диктатура класса». Он подчеркнул, что Советский Союз и другие страны не предлагали Кубе помощь и что «Куба никого не просила о помощи». Но позже Кастро пояснил, что под диктатурой в СССР он подразумевает не тиранию, а провозглашенную там «диктатуру рабочего класса», и на самом деле не хотел сказать о Советском Союзе ничего плохого.
В целом американские репортеры старались спровоцировать Фиделя Кастро, односторонне и часто в искаженном свете преподнося происходящее на Кубе и в таком же духе комментируя его пребывание в США. Некоторые обозреватели прямо указывали, что Соединенные Штаты должны принять меры для того, чтобы не дать возможности «закипеть странам Карибского моря», так как это привело бы к обострению положения вблизи южных границ США и создало бы угрозу коммуникациям через Панамский канал[297].
Пресса активно использовала показания бывшего командующего ВВС кубинской армии, команданте Диаса Ланса, сбежавшего в 1959 году в США. Он заявил, что Кастро и его сподвижники на самом деле являются коммунистами. Ряд американских СМИ начал активно «мусолить» эту сенсацию. Но нашлись аналитические обозреватели, которые резко раскритиковали своих коллег и в особенности подкомиссию сената по вопросам внутренней безопасности за «организацию безответственного слушания показаний» майора Ланса, которое, как они отмечали, «нанесло серьезный ущерб отношениям США и Кубы»[298].
В ходе своего визита Фидель Кастро выкроил время и приехал в Принстонский университет, куда его пригласили преподаватели и студенты. Там он прочитал лекцию в рамках курса по вопросам американской цивилизации. Студенты были так очарованы этим необычным «бородачом в оливковом френче», что водрузили Фиделя на плечи и пронесли его вокруг здания университета. Понятно, что и самому высокому гостю понравилась непринужденная университетская обстановка. Профессор Палмер представил Фиделя следующим образом: «Доктор Кастро был адвокатом до прихода Батисты во власть. Начиная с этого момента, он посвятил себя другим делам»[299]. В зале наступила тишина. И тогда слово взял сам гость: «Я чувствую себя лучше среди вас, чем где–либо угодно в другом месте. Наша революция доказала три вещи: революция возможна, даже если в стране нет голода. Второе – революция возможна против армии. И третье – революция возможна не просто против армии, а против современной и хорошо оснащенной армии. Мы уверены, что все сделанное нами не является случайным. Если бы мы все совершали заново и снова делали бы революцию подобным образом, и ее результаты были бы теми же. <…> Другие революции наводили ужас на людей своими социальными изменениями. Наша целиком зависит от воли народа»[300].
До своего отъезда из Нью–Йорка Фидель успел многое: выступил перед студентами школы журналистики Колумбийского университета, пообщался с мэром Нью–Йорка Робертом Вагнером, навестил и очаровал членов ассоциации женщин–адвокатов Нью–Йорка, побывал в Совете по международным отношениям, в который и по сей день входят наиболее авторитетные американские эксперты по внешней политике. Кастро интересовался всем. Он даже понаблюдал за торговыми операциями на Нью–Йоркской бирже кофе и сахара. Он встретился с членами ассоциации иностранных корреспондентов и с тогдашним Генсеком ООН Данном Хаммарскольдом.
Везде Фидель Кастро подробно и эмоционально разъяснял суть кубинской революции, по каким принципам будет жить его родная страна в будущем. «Нью–Йорк пост» по следам его визита напишет: «Фидель Кастро – это голос, внушенный нам свыше в нашем полушарии».
Из Нью–Йорка Фидель Кастро направился на поезде в Бостон. В Университете Гарварда его ждала еще одна встреча с профессорами и студентами. Но перед посещением Гарварда смешной эпизод приключился в школе Лорренсвилля, выпускники которой поступали в Гарвард. Кастро настолько поразил юношей своим выступлением, что они подрались за право обладать окурком сигары, который выбросил Фидель! Группа молодых слушателей Гарварда вручила ему медаль имени Хосе Антонио Эчеверрия и Фруктуосо Родри–геса, которые погибли во время неудачного штурма дворца Батисты в 1957 году. Медаль была учреждена в честь молодых людей, которые «отдали свои жизни, чтобы покончить с диктатурой на Кубе». Фидель с присущей ему иронией сказал, что до сих пор жалеет о том, что не поступил в Гарвард после окончания иезуитского колледжа. В ответ Мак–джордж Банди, декан факультета наук и искусств Гарварда и участник легендарной высадки американцев в Нормандии во время Второй мировой войны, собственно, и пригласивший Фиделя выступить в университете, с улыбкой заметил, что учиться никогда не поздно. Выступление Фиделя в Гарвардском университете слушали почти девять тысяч человек! (Примечательно, что спустя всего два года молодой декан Макджордж Банди, принимавший Фиделя в Гарварде, станет советником по национальной безопасности у только что избранного президентом США Джона Фицджералда Кеннеди и сыграет свою роль во время Карибского кризиса.)
Перед отъездом из США у Фиделя Кастро состоялась еще одна необычная встреча. Вождь индейского племени криков раскурил с Фиделем трубку мира и от имени своих сородичей присвоил ему боевое имя: «Великий вождь воинов».
27 апреля 1959 года кубинская миссия доброй воли прибыла в Хьюстон, в Техас, по приглашению властей этого штата. Это была последняя остановка кубинской делегации на территории США. Там к Фиделю и товарищам на время присоединился команданте Рауль Кастро, который прибыл специально, чтобы доложить брату о положении дел в стране и получить от него указания. Спустя несколько часов Рауль отправился обратно в Гавану.
Столь подробный рассказ о первой, в должности кубинского премьера, поездке Кастро в США важен для понимания истоков конфронтации двух стран. Визит Кастро в апреле 1959 года стал своего рода Рубиконом в кубино–аме–риканских отношениях.
Официальный Вашингтон и революционная Куба в своей взаимной ненависти, действительно, напоминают мне яростных, исступленных, но смертельно уставших боксеров. Тех, что не могут дотянуться перчатками друг до друга, но продолжают уперто и по инерции сражаться до «потери пульса». Только, в отличие от боксерского поединка, неизвестно, когда в противостоянии «Фидель – Северная империя» прозвучит гонг…
К сожалению, тогда, в апреле 1959 года, голос Фиделя на самом американском верху не был услышан. Именно после этого визита, когда Фидель воочию убедился в высокомерии тамошнего истеблишмента, в нежелании Белого дома даже не сотрудничать, а просто общаться с ним, Северная Америка начала «окончательно терять Кубу».
Позиция США в отношении Кубы стала резко меняться спустя всего лишь несколько дней после визита Фиделя. Вот конкретные факты. 28 апреля 1959 года Фидель Кастро вылетел в Аргентину, где возглавил делегацию Кубы на совещании «Комитета 21». Оно было созвано для обсуждения экономического положения в странах Латинской Америки. 3 мая, выступая на этом совещании, он предложил, чтобы правительство США выделило в течение ближайших десяти лет 30 миллиардов долларов для поднятия экономики латиноамериканских стран. Американцы были шокированы таким предложением и проигнорировали его. Они были готовы «пожертвовать» латиноамериканцам лишь полмиллиарда долларов.
17 мая кубинское правительство приняло Закон об аграрной реформе. Американцы использовали это как повод для ужесточения политики в отношении Кубы. 5 июня правительство Фиделя Кастро направило телеграмму секретарю по вопросам сельскохозяйственного производства США Бенсону, в которой содержалось предложение кубинцев продать в США в 1961 году 8 миллионов тонн сахара по цене 4 цента за фунт, и вообще готовы были продать американцам столько сахара, сколько им будет нужно.
10 июня Соединенные Штаты отвергают это предложение. 12 июня посол США на Кубе вручает в МИДе этой страны ноту, в которой выражена озабоченность тем, достаточную ли компенсацию получат граждане США, собственность которых может явиться объектом экспроприации в ходе аграрной реформы. Американцы высказывали сожаление, что «правительство Кубы не нашло возможность выслушать мнение американских вкладчиков на Кубе, интересы которых оказываются затронутыми». Выражалась надежда, что в будущем правительство Кубы будет проводить подобные консультации.
15 июня в ответной ноте правительство Кубы заявляет, что «оно не принимает и не примет никакого указания или предложения, направленного хотя бы на малейшее ущемление суверенитета и национального достоинства». В той же ноте говорилось, что, в связи с тяжелым экономическим положением, выплаты компенсаций будут происходить постепенно, в течение 20 лет[301].
В середине июня Фидель обратился к нации по кубинскому телевидению: «Хочу сказать вам, что мы откажемся от дара в размере двух миллионов песо, который передали нам на нужды аграрной реформы плантаторы. Мы откажемся от десяти тысяч телят, подаренных скотоводами, и от двух с половиной миллионов песо, собранных землевладельцами. Другими словами, мы откажемся от пяти с половиной миллионов песо, и причины на то разные