– Прибившись к пестрой группе раубриттеров, – прохрипел Герард. – Великий Боже. Один из вас. Я был прав. С самого начала – один из вас…
Мортира поднялась на несколько дюймов, отчего Гримберт смог заглянуть в ее огромный зев. Скорость нейропередачи «Серого Судьи» невелика, едва ли он даже успеет что-то заметить, если…
– Опусти свои колотушки! – мрачно приказал Томаш. «Ржавый Жнец» занял боевую позицию по правую сторону от приора, его орудия тоже оказались угрожающе поднятыми, демонстрируя серьезность намерений. – Может, среди нас четверых и есть чертов убийца, да только из тебя неважный судья, и это ты уже доказал. Только попробуй выстрелить, и сильно об этом пожалеешь. Против нас всех тебе не устоять.
В его словах был резон. При всей своей устрашающей мощи едва ли потрепанный в бою «Вопящий Ангел» сможет справиться одновременно с такими противниками, как «Ржавый Жнец» и «Варахиил», пусть даже сможет списать со счетов «Беспечного Беса» и «Серого Судью». А еще, с затаенным злорадством подумал Гримберт, он сам не знает, в кого стрелять. И отчаянно мучится выбором. Один шанс из четырех – не так уж много, учитывая, что его собственная голова висит на волоске…
Хронометр «Судьи» отмерил сорок пять секунд тревожной тишины. Пять фигур замерли друг напротив друга, изготовившись к бою. Гримберт ощутил предательскую слабость. Не в теле, которого он давно не чувствовал, точно то было бесполезным рудиментарным отростком. В мыслях. Даже поверхностный анализ схватки говорил о том, что ее результат окажется непредсказуем и почти наверняка плачевен для него самого, кто бы ни коснулся гашетки первым.
– У меня есть предложение, – когда Ягеллон заговорил, Гримберт ощутил мгновенный укол страха, ему показалось, что чьи-то нервы сейчас не выдержат, отреагировав на этот голос мысленной командой. – Наше положение весьма затруднительное, господа. Мы лишены возможности доверять друг другу, зная, что среди нас таится враг. А значит, мы не в силах назначить судьей ни одного из нас – среди нас нет человека, чистого от подозрений. Значит… – судя по короткой паузе, в глотке у Ягеллона пересохло. – Время обратиться за помощью. Я имею в виду Святой престол, разумеется. Нам достаточно лишь дать радиопередачу на континент, уверен, у господина приора есть все необходимые частоты и коды. Уверен, дознаватели ордена быстро разберутся в содеянном и…
– Сунуться в руки инквизиторов? – мрачно хохотнул Томаш. – Вот уж добрый совет!
– Лучше руки инквизиторов, чем снаряд в упор, – холодно возразил Ягеллон. – Или нечто похуже. Не знаю, как вы, я не горю желанием играть в карты с судьбой, ожидая, не стану ли я следующей жертвой лангобардского нейродемона…
Гримберт не сразу понял, что треск, который он слышит в радиоэфире, это смех. Искренний и громкий человеческий смех, пропущенный через грубые динамики и усилители. Черт возьми, неужели у кого-то еще хватает сил смеяться? Гримберт собирался заставить «Судью» передать ему данные акустики, чтобы понять, кто из рыцарей издает этот звук. Но замер, так и не отдав мысленного приказа.
Смеялся Шварцрабэ. Его смех совершенно невозможно было с чем-либо спутать. Смеялся искренне, даже исступленно, точно вдруг забыл про стоящие вокруг него закованные в сталь фигуры с взведенными орудиями – сложный узор, частью которого он являлся сам.
– Рад, что вы находите это положение смешным, – сдержанно заметил Ягеллон. – Но…
– Простите, господа, – Шварцрабэ с трудом перевел дыхание. – Я смеюсь не над вами. Предложение сира Стерха из Брока вполне уместно, как по мне, вот только… Скажем так, оно немного утратило актуальность. Если кто-то из вас хранит надежду на то, что Святой престол прибудет нам на помощь, лучше швырните-ка эти надежды прямиком в море. В ближайшее время монастырь Грауштейн не принимает гостей.
Томаш издал негодующий возглас:
– Что это вы такое несете, черт вас побери?
– Монастырская радиостанция, – Шварцрабэ легко переключился на серьезный тон, точно и не смеялся минуту назад. – Если не ошибаюсь, она располагалась в той основательной ротонде на восточной стороне монастыря? Та, что сразу за рефекторием?
«Вопящий Ангел» со скрежетом развернул в его направлении свой шлем.
– Именно там она и находится. Вы хотите сказать… Мой Бог! Она пострадала?
– Пострадала?.. Она разнесена в клочья! Я видел ее дымящийся остов, когда спешил сюда, на звуки пальбы. Но решил не отягощать вас этой недоброй новостью прежде времени.
Гримберту показалось, будто реактор «Вопящего Ангела» мгновенно просел в мощности. Что его нейронный поток, сжигающий урановое топливо, сделался из полноводной реки жалким, наполовину пересохшим ручьем. Недостаточно сильным для того, чтобы поддерживать многотонное бронированное тело. «Вопящий Ангел» ссутулился, опустив стволы своих огромных бомбард. Он даже на миг ощутил эту чудовищную тяжесть, тяжесть, которую вынужден был держать хрупкий, трещащий, пронизанный болезнью и старый позвоночник когда-то всесильного приора…
Динамики «Вопящего Ангела» болезненно затрещали. Но это были не помехи, это был треск в голосе приора Герарда.
– Дьявол… Должно быть, радиостанцию задели огнем во время боя. Я распоряжусь, я… Я надеюсь, мы сможем восстановить ее и…
– Восстановить? Как бы не так! – Шварцрабэ мрачно хохотнул. – Я же говорю, я видел ее вблизи. И уж поверьте мне, это был не шальной выстрел. Кто-то не пожалел снарядов, чтобы разнести ее в мелкую труху. Вместе с оборудованием и обслугой. Притом что все прочие строения даже не задеты. Случайность – это когда у твоего соседа выпадает карта из рукава. А вот это, господа, совсем не случайность. Кто-то очень хотел, чтоб Грауштейн онемел.
Гримберту показалось, что «Вопящий Ангел» покачнулся. Ну и грохоту же будет, если такая махина обрушится вниз, невольно подумал он. Но «Вопящий Ангел» не упал – приор Герард вовремя вернул контроль над гироскопами и стабилизаторами.
– Господь всемогущий… – пробормотал он, запинаясь. – Это диверсия. Саботаж. Кто-то из рыцарей уничтожил радиостанцию, пока «Керржес», отвлекая внимание, бесновался в соборе…
– Об этом я и толкую, – подтвердил Шварцрабэ нетерпеливо. – Вашим надеждам на помощь не суждено сбыться. Мы пятеро – единственные живые души, заточенные тут. Приор, я понимаю, до чего нелегко вам пришлось и как велика ваша скорбь, но взгляните правде в глаза – вам придется отпереть ворота монастыря, чтобы спасти тех, кто уцелел. Да, лангобардский шпион, скорее всего, ускользнет от карающей десницы, но… Будем честны, есть ли у нас другие способы разрешить эту ситуацию?
«Варахиил», долгое время стоявший неподвижно, внезапно встрепенулся, коротко загудели его мощные, скрытые за тонкой броней сервоприводы.
– И как вы собираетесь покинуть остров, сир Хуго? – осведомился Ягеллон.
– Весьма неуместный вопрос, сир Стерх. Так же, как и прибыл на него – на пароме!
– В таком случае вас, боюсь, ждет неприятное открытие. Возможно, вам придется провести в стенах Грауштейна больше времени, чем вы предполагали. И если ваша бессмертная душа вам не безразлична, советую воспользоваться удобным поводом и проводить побольше времени в молитвах, а не за игрой в карты.
– Что это вы имеете в виду, старина? – осведомился тот сухо. – Какая-то из шуточек, которые понятны лишь выпускникам духовной семинарии? Вот что, я сыт по горло чудесами Грауштейна и собираюсь припустить отсюда со всей возможной скоростью, так что будьте добры, не стойте на дороге, а то…
– Парома больше нет.
– Что?!
– Вы и сами заметите это, если соблаговолите посмотреть в направлении вон того столба дыма. Превращен в обломки и, по всей видимости, догорает.
Гримберт пожалел, что Шварцрабэ в этот момент находится внутри доспеха – его вытянувшееся лицо должно было выглядеть весьма забавно. А вот «Вопящий Ангел» выглядел как угодно, но только не забавно. Его мортиры тревожно двигались из стороны в сторону, выцеливая то одного рыцаря, то другого. И всякий раз, заглянув в их бездонные зевы, Гримберт ощущал на спине липкую испарину. Кто знает, насколько крепки разъеденные проказой нервы?
– Диверсия… – это слово заклокотало в изъязвленном, усеянном заклепками рту приора. – Пока «Керржес» терзал моих людей, кто-то хладнокровно уничтожил и радиостанцию, и паром. И это один из вас четверых.
– Запоздалое озарение! – огрызнулся Шварцрабэ. – Может, это вы сами и сделали, чтобы наверняка запереть убийцу в своем проклятом каменном гнезде?
– Вы смеете обвинять меня в этом?!
Гримберт некоторое время молчал, пытаясь сосредоточиться не на дерзких словах, а на собственном размеренном дыхании. Это было непросто, после напряжения боя воздух в кабине «Серого Судьи» был горячий и соленый, пот разъедал отвыкшую от солнечного света кожу. Время сказать, подумал он. Пока ситуация не накалилась до той степени, когда мы в самом деле начнем палить друг по другу. В этой игре я окажусь в самом скверном положении.
– Тихо, – произнес он, с удовольствием ощутив, как вокруг него устанавливается скрипучая, наполненная гулом броневой стали и шипением гидравлики, тишина. – Последнее, что нам стоит сейчас делать, это озлобляться друг на друга. Ситуацию можно решить лишь одним образом.
– И каким же? – осведомился Шварцрабэ язвительно.
– Наиболее простым. Я назову вам имя убийцы.
Гримберту показалось, что он слышит гул. Гул холодного ветра, что, обточив ребра об острый камень холодных и смертоносных альбийских гор, сползает в долину, злой, разъяренный и хлещущий тысячами драконьих хвостов. Но это был лишь гул сервоприводов в сочетании с шипением гидравлики. То, что заменяет многотонным рыцарям учащенное дыхание.
– Вы… знаете убийцу? – осторожно спросил приор Герард, и Гримберт отчетливо услышал, как звенят заклепки в его размягчающейся и слезающей с остова плоти. – Вы можете назвать его имя? Так назовите немедля!
– Не сейчас. Мне… нужно время. Хочу проверить кое-какие детали, кроме того, сделать некоторые изыскания на этот счет. Вам придется немного запастись терпением, святой отец.