Не ожидая ответа, Берхард легко закинул мешок на плечо и двинулся прочь.
На последних ступенях Южной башни он немного замешкался. Не потому, что вестибулярный аппарат «Серого Судьи» вдруг забарахлил или сил в стальном теле не осталось на очередной шаг. «Судья» много раз поднимался этим путем и знал его досконально, так, что мог бы двигаться в автоматическом режиме без участия Гримберта.
Причина замешательства была в другом.
Он привык бывать здесь, на вершине крепостной башни, в одиночестве. Теперь же ощущал себя непривычно и неловко – слишком много сокрытых броней глаз молча наблюдали за тем, как он поднимается на площадку.
Недоброе, напряженное молчание. Каждый раз, когда Гримберт опускал тяжелую ногу на ступень, он слышал не только удар стали о гранит, но и негромкое жужжание – это сервоприводы стоящих на вершине рыцарей меняли корректировку, вводя дополнительные поправки по мере его подъема. Ведут на прицеле, понял он. Чужие баллистические вычислители давно рассчитали его курс и упреждение, чужие патронники заряжены, чужие глаза наблюдают за его приближением.
Если «Слуга» вдруг пошатнется, на миг потеряв равновесие, если совершит какое-то резкое движение или направит в их сторону орудия…
Спокойно, Паук, – одернул он себя, заставляя «Судью» подниматься в неспешном и монотонном темпе. Они все напряжены до предела, но никто из них не выстрелит. По крайней мере не сейчас. Сперва они кое-что спросят у тебя, а уж потом…
Они стояли не в сомкнутом порядке, как обычно строятся рыцари, выполняя общую тактическую задачу, напротив, растянулись настолько, насколько позволяла им нависающая над морем крепостная площадка. Каждый из четверых казался вершиной четырехугольника, равноудаленной от прочих. Свободного места оказалась не так уж много – площадка, на которой без труда могло бы уместиться полторы сотни пехотинцев, не была рассчитана под пятерых рыцарей и оставляла лишь небольшое пространство для маневрирования.
«Вопящий Ангел», «Беспечный Бес», «Ржавый Жнец», «Варахиил».
Несмотря на то что они относились к разным классам и были созданы в разных кузницах, сейчас они показались Гримберту похожими. Их роднил даже не отпечаток битвы – россыпи вмятин на боках в сочетании с пятнами ожогов, – а общий настрой. Они все были неподвижны и молчаливы, однако каким-то сверхчувствительным датчиком, которого не было в конструкции «Судьи», Гримберт отчетливо ощущал их напряжение. Напряжение, которое с его появлением лишь возросло.
– Что это за фокусы? – сварливо осведомился Томаш. Его тяжеловесному «Жнецу», должно быть, подъем дался тяжелее всех, оттого Красавчик Томаш все еще тяжело дышал – точно собственноручно затаскивал свой доспех на вершину башни. – Какого дьявола мы должны торчать здесь?
«Беспечный Бес» шевельнулся, но не угрожающим манером, а так, как шевелится человек, в высшей степени утомленный ожиданием.
– Сцена, – усмехнулся из его нутра невидимый Шварцрабэ. – Сиру Гризео требуется сцена для окончания последнего акта, и он подыскал себе наилучшую во всем монастыре. Отличный выбор, старина!
– Заткнитесь, – хрипло приказал приор Герард, башня «Ангела» со скрежетом повернулась в сторону «Судьи». – Что вам взбрело в голову, хотел бы я знать? Почему вы созвали нас сюда?
Закончив подъем, «Серый Судья» негромко шипел – нагрузка порядком увеличила температуру в его нутре, заставляя систему охлаждения работать на полную. Это шипение напомнило Гримберту звук, с которым океанская волна набегает на камень.
– Я обещал вам, что назову убийцу, – спокойно произнес он. – А это… Скажем так, это мера предосторожности. Никто из нас не сможет сбежать отсюда, здесь нет путей к отступлению. Разве что вниз, в воду… Если убийца будет разоблачен, ему не уйти от расплаты.
Томаш проворчал что-то нечленораздельное на каком-то варварском наречии, но Гримберт был слишком занят, чтобы пытаться разобрать его смысл.
– Пусть так, – неохотно согласился Ягеллон. – Но есть еще одна опасность. Допустим… Допустим, сир Гризео произнесет имя. Имя одного из нас. С этого момента хозяин «Керржеса» будет знать, что все кончено. Маскировочный покров бесполезен, а значит, остается лишь сопротивляться. Вдруг он достаточно проворен, чтобы, пока мы потрясены, нанести нам серьезные повреждения? Ураганный огонь на ближней дистанции может быть смертелен для любого из нас.
– Боитесь за себя? – презрительно осведомился Томаш.
– Уж больше, чем за вас, – презрительно отозвался Ягеллон. – Не хочется вручать исход в руки слепой судьбе.
– Трусливый святоша!..
– Безмозглый старый пень…
– Хватит, – динамики «Вопящего Ангела» были достаточно сильны, чтоб заглушить все прочие голоса. – Я понимаю опасения сира Ягеллона. Он прав. Если убийца в самом деле среди нас, он немедля откроет огонь, едва лишь услышав свое имя. У нас всего пять машин, причем две из них не годятся для настоящего боя. Но кажется, я знаю, как обезоружить убийцу еще до того, как он проявил свою сущность.
– Вот как? – заинтересовался Шварцрабэ. – Что же вы предложите?
Приор Герард произнес всего одно слово, и слово это оказалось столь неожиданно, что Гримберт хмыкнул. Не это слово должно было сорваться с гнилых губ приора.
– «Шлахтунг»? – оскалился Томаш. – Вы в своем уме? Нашли время думать о развлечениях!
– Я говорю не про развлечение, – во рту приора хрустнула какая-то пластина. – В этот раз – никаких имитационных снарядов. По правилам «Шлахтунга» у каждой машины есть лишь один-единственный снаряд. Мы поступим так же. Разрядим боекомплект, чтобы у каждого из присутствующих здесь рыцарей осталось по одному снаряду.
– Безумная затея! – вспылил Ягеллон. – Это не поединок, это цирковое представление!
«Безумный Бес» внезапно встрепенулся.
– Кажется, я знаю, что имеет в виду наш любезный приор, – заметил Шварцрабэ. – Один снаряд – один шанс, так? Если хозяин «Керржеса», будучи разоблаченным сиром Гризео, вздумает от отчаяния применить силу, он не сможет причинить остальным четверым существенного вреда одним снарядом. С другой стороны, четверо вооруженных рыцарей способны будут задать ему изрядную трепку! Что ж, в этом есть разумное зерно, только как бы не растерлось оно в муку…
– Не собираюсь играть в эти игры! – рыкнул Томаш. – Довольно играть в балаган! Называйте имя, и немедля, а то…
«Вопящий Ангел» из-за своей массы и конструкции казался тяжелым и неповоротливым, но Гримберт знал, насколько ошибочно это суждение. В бою доспех приора мог двигаться с удивительной для таких габаритов скоростью. Вот и сейчас он так резко развернулся в сторону «Ржавого Жнеца», что тот не успел даже шевельнуться.
– Открыть люки выгрузки! – холодно приказал приор. – Это касается всех, стоящих здесь. У каждого должно остаться по одному снаряду. Того, кто будет сопротивляться, я уничтожу на месте, а потом уже сир Гризео скажет, был ли этот человек убийцей.
– Вы выжили из ума! И вы, и этот чертов Гризео! Мы даже лица его никогда не видели, а собираемся слушать, кого он собирается оклеветать?!
– Выгрузить боекомплект, сир Томаш. Немедленно. Считаю до трех.
– Дьявол…
С негромким щелчком корпус «Ржавого Жнеца» отстрелил от спины вышибные панели. Из обнажившихся люков на серый камень покатились пузатые медные снаряды. Его примеру последовал «Варахиил», с той лишь разницей, что его снаряды были меньше калибром.
– Дальше. Сир Хуго?
«Беспечный Бес» неуверенно шевельнул орудийными стволами.
– Почему мы должны делать это под вашим прицелом? – желчно осведомился Шварцрабэ. – Что, если вы захотите всех нас надуть? Огневая мощь на вашей стороне. Одним выстрелом вы способны уничтожить любого из нас, я же со своей жалкой пушчонкой хорошо если поцарапаю вам лобовую броню!
– Мы будем в равном положении, – произнес приор Герард отрывисто. – Чье бы имя ни было названо, убийца не получит ни шанса сбежать. Выгружайте боезапас, сир Хуго, иначе, уверяю вас, я облегчу задачу сиру Гризео. Ему придется выбирать не из пяти, а из четырех вариантов.
Бомбарды «Вопящего Ангела» шевельнулись в своих спонсонах. Едва заметно, но изданный ими скрежет оказался весьма красноречив – презрительно фыркнув, «Беспечный Бес» последовал примеру «Жнеца» и «Варахиила».
– Сир Гризео? – Бомбарды «Ангела» повернулись, уставившись на «Серого Судью». – Вы ведь не думаете, что для вас я сделаю исключение, верно?
Гримберт ощутил, как его сердце съеживается, превращаясь в крохотную, едва наполненную биением жизни клеточку.
– Это я собрал вас здесь, – напомнил он, – и мне называть имя. Так что…
– Боеукладку, сир Гризео. Выгружайте немедленно. Я прослежу, чтобы вы сделали это как полагается. То, что вы вызвались назвать имя убийцы, не делает вас исключением. Что, если это ловушка? Трюк? Что, если вы сами – хозяин «Керржеса»?
Чертов некрозный ублюдок.
Рыча от злости, Гримберт заставил «Судью» опустошить боеукладку. В отличие от прочих доспехов, «Серый Судья» не обладал вышибными панелями, которые позволяли быстро избавиться от запаса снарядов в случае начала пожара на борту. Ему приходилось делать это вручную, загоняя снаряды в патронники, а после выталкивая их вовне, точно пустые гильзы.
– А теперь покажите мне данные ваших визоров! – приказал приор Герард. – Больше я не собираюсь верить на слово раубриттерам!
Поколебавшись, Гримберт позволил «Серому Судье» продемонстрировать «Вопящему Ангелу» показания внутренних датчиков. В углу визора темнела одна крохотная, похожая на маковое зернышко точка – один-единственный оставшийся на борту снаряд. Судя по всему, показания всех рыцарей удовлетворили приора Герарда – из открывшегося в боку «Ангела» люка на площадку покатились огромные восьмидюймовые снаряды, напоминающие пивные бочки. При одной мысли о том, что может сотворить с «Судьей» даже один такой снаряд, Гримберт ощутил что-то вроде изжоги.
– Может, сделаем ставки? – не удержался Шварцрабэ. – Согласитесь, интересная ситуация. Шанс – один из пяти. Что думаете?