Оказавшись внизу, Гримберт бросил доспех прочь от башни, заставив его углубиться в дебри монастырских построек. В этот раз он не искал легкого пути, как обычно, не сдерживал скорость, чтобы ненароком не раздавить сунувшегося под ноги паломника. Напротив, устремился туда, где здания стояли плотнее всего. Там, где легкий «Судья» сможет протиснуться, машины среднего класса вроде «Варахиила» или «Жнеца» могут и застрять. Не говоря уже о сверхтяжелом «Ангеле», который сам был выше многих построек.
Лабиринт из серого камня, сквозь который он продирался, местами делался настолько узким, что бронированные плечи-спонсоны «Судьи» срывали со зданий эркеры, балконы и пристройки, обрушивая их вниз каскадами серой пыли и заставляя обломки камней вразнобой грохотать по бронированной спине. Иногда он делал это специально, сшибая на полном ходу постройки, чтобы повисшая за ним пыльная пелена дала ему несколько спасительных секунд, послужив дымовой завесой.
Погоня грохотала за ним, в ее оглушающем лязге Гримберт угадывал тяжелую поступь «Ржавого Жнеца», перемежаемую стремительными резкими шагами «Варахиила». Голоса их орудий также разнились. Тяжелые мортиры Томаша ухали так, что из окон полупрозрачными хрустальными водопадами высыпалось битое стекло, а там, где снаряды встречали препятствие, оставались огромные проломы, словно сотворенные кулаками бушующего великана.
Жалкая попытка, Паук. Выигрыш нескольких минут не спасет твоей жизни. Грауштейн под замком, выхода из него нет. В какие дебри он ни углубился бы, преследователи настигнут его или перережут все пути отступления.
Серый камень Грауштейна многое выдержал на своем веку, но гнев «Ржавого Жнеца» крушил его методично и мощно, как боевой цеп крошит старые человеческие кости, снося углы зданий и заставляя крыши проваливаться внутрь. Лай автоматических орудий «Варахиила» на фоне этого страшного гула был почти не заметен, но Гримберт знал, что и они смертельно опасны. Пушки Стерха из Брока работали с куда большей точностью, оставляя в стенах россыпи пыльных гейзеров и потроша целые этажи.
Сперва Гримберт пытался считать выстрелы, потом перестал. «Шлахтунг»? По одному снаряду на ствол? Очередное близкое накрытие швырнуло «Серого Судью» об угол часовни с такой силой, что он едва не проглотил язык, но не перестал смеяться – тело рвало изнутри злым агонизирующим смехом, точно внутри уже пировал «Керржес».
Рыцарский поединок.
Равные условия.
По одному снаряду на каждого.
Они провели тебя и здесь, чертов ты безмозглый Паук! Их боеукладки набиты под завязку.
Нелепый спектакль с опустошением арсеналов с самого начала был уловкой. На которую он, мнящий себя самым хитроумным, клюнул как записной болван.
Очередь из автоматической пушки размолола в пыль вычурный картуш с гербом святого Лазаря в каких-нибудь трех метрах от кабины «Судьи». Зарычав, Гримберт рванул вправо так резко, что снес угол какой-то постройки и едва сам не застрял в обломках.
Не погоня, понял он, пытаясь унять судороги самой уязвимой части своего стального тела и ощущая во рту липкую соленую пену. Скорее, охота. Они забавляются, гоняя меня, точно графские борзые – зайца. Формально «Серый Судья», являясь машиной более легкого класса, имел незначительное преимущество в скорости, но сейчас от него было не больше толку, чем загнанному зайцу – от его длинных ног. Заставляя «Серого Судью» на пределе сил отчаянно маневрировать, он лишь отдалял неизбежное, как грешник отдаляет от себя адские муки, упрямо ворочаясь на смертном ложе.
Преследователи не пытались состязаться с ним в скорости. Превосходно зная устройство монастыря, они каждый раз находили кратчайшие маршруты, неумолимо срезая разделявшее их расстояние. Завалы, которые Гримберт устраивал на своем пути, обрушивая бронированными плечами стены, почти не задерживали их, а обманные ходы не сбивали с толку. Они следовали за ним безошибочно, и, судя по тому, что разрывы снарядов подбирались все ближе, погоня не обещала чрезмерно затянуться.
– Вы, верно, мните себя самым проворным пауком? – прогрохотал за спиной голос Томаша, которому аккомпанировал грохот сминаемого камня. – Напрасно, сир Гризео! Очень напрасно! Если я не размазал вас до сих пор, как размазываю башмаком ваших собратьев, то только лишь потому, что собираюсь вдоволь повеселиться напоследок.
Где-то высоко над головой Гримберта от прямого попадания мортиры разлетелся вдребезги примостившийся к башне крепостной машикуль, обрушив вниз целую лавину из камня и дерева. Эта лавина ударила по плечу «Серого Судьи» с такой силой, что гироскопы взвыли от напряжения, а Гримберт на мгновение ослеп, пытаясь судорожным усилием удержать равновесие.
– Не напоминает Арборию, ваша светлость? Ох и драпали же вы тогда, только пятки золотые сверкали… Ну и жалел же я, что не смог всадить там бронебойный вам в спину! И рядом был, да возможности не представилось!
«Варахиил», кажется, где-то отстал, его длинные тонкие ноги не были созданы для того, чтобы преодолевать завалы, но «Жнец» сидел на хвосте чертовски надежно, повторяя каждый маневр «Судьи» и медленно скрадывая расстояние. Ржавое чудовище, казавшееся тяжелым и неповоротливым, удивительно ловко шагало след в след за ним, спокойно перенося бомбардировку каменными осколками и снося бронированной грудью препятствия. Точно дредноут, ползущий по ледяному морю и вдрызг разбивающий пласты льда на своем пути.
Следующий его выстрел угодил в колокольню, которую «Судья» миновал двумя секундами раньше, с корнем сметя венчающую ее изящную башенку – пинакль. Резко развернувшись вправо, Гримберт едва не угодил в смертельную ловушку – по узкой улочке к нему стремительно подбирался «Варахиил», похожий на огромного стального богомола.
Кажется, Гримберт сомкнул челюсти так сильно, что ощутил хруст собственных зубов; губы лопнули, залив рот жидкой холодной кровью, отдающей соленым привкусом электролита. Если он замешкается хотя бы на секунду, подобравшийся сзади «Ржавый Жнец» получит превосходную возможность для стрельбы. Ему не понадобится второй шанс – одного выстрела будет более чем достаточно…
Не теряя времени на разворот, Гримберт бросил «Судью» прямо сквозь здание, пытаясь уйти от хлестнувших плетей автоматического огня, мгновенно превративших улочку в осыпающееся ущелье. Серая броня оказалась прочнее серого камня – здание затрещало и лопнуло, обрушившись вокруг него, по мостовой запрыгали дребезжащим разноцветным крошевом осколки витража. Успел – очередь Ягеллона лишь зацепила «Судью» своим хвостом, заставив сталь беспокойно загудеть.
Гримберт зарычал, не замечая текущей по лицу крови. Не спасение, всего лишь выигранная секунда. Это не было боем, и он знал об этом с самого начала. Загнанный заяц может надеяться на чудо, в последний миг юркнув в нору на графском поле. Если, конечно, зайцы молятся Господу и верят в чудеса. Но ему самому юркнуть некуда. Грауштейн – не поле, а кусок примостившегося посреди океана камня, который не будет служить ему убежищем бесконечно. Рано или поздно «Ржавый Жнец» и «Варахиил» сожмут клещи, выгнав его на открытое пространство. И раздавят, как не в меру много вообразившего о себе паука.
– А вы ведь удивили нас, ваша светлость! – Томаш явно получал удовольствие от этой охоты. Настолько, что иногда даже сдерживал нарочно шаг своего доспеха, даря «Судье» небольшую фору. – Мы-то поначалу вас за шпиона приняли. Крысу епископскую или там даже кардинальскую. Решили, что вы из святош, можете себе представить? Тех мясом не корми, дай все вынюхать и донести. Мы это смекнули, когда вас «Керржес» не взял. Всех прочих сожрал как цыплят, а вас со Шварцрабэ не тронул. Но до него все равно дотянулся, хоть и позже, я так думаю, это из-за того, что мозг у того из-за вина и дряни всякой не варил толком. А вы…
Гримберт, глотая кровь, резко развернул «Судью» влево и едва не угодил под прямое попадание – автоматические пушки Ягеллона со скрежетом пробороздили по стене две дымные черты, расшвыривая далеко в стороны обломки кирпича и изогнутые прутья арматуры.
– По честности если сказать, мы с Ягеллоном хотели вас еще нынче кончить. Как буча вся вокруг собора началась. А что, дело-то плевое! Бронебойным в спину, и конец разговорам. А там иди ищи, кто это был, – как все братья рехнулись и принялись друг по дружке палить, иди разбери, кто кого кончил! Даже святоши не догадались бы!
Гримберт заставил «Судью» на полном ходу ударить плечом цистерну, надеясь, что та рухнет вслед за ним, утопив улицу, по которой он двигался, в липких потеках сырой нефти. Но цистерна оказалась пуста. Смялась со скрежетом и рухнула в поднятую его ногами пыль. Пятью секундами позже огромные ноги «Жнеца» раздавили ее.
– Но господин приор нам воспретил, значит. Думал, что вы лазутчик от Святого престола. И то понятно, отчего думал! «Керржес» вас не взял, как прочих, да и лицо скрываете, имени не называете – странно все это… Пускай крутится, велел господин приор, пускай вынюхивает. Все равно, мол, ничего не сообразит, мы-то по тонкости работали!.. Ну мы и играли, как по нотам. Только верите ли, когда вы обличать Шварцрабэ принялись, мне пришлось микрофоны в кабине отключить – хохотал я как безумный!
Гримберт не позволял себе вслушиваться в слова Томаша, приказав «Судье» записывать все сказанное на магнитные нити. Сейчас он не мог отвлечь и часть своего мозга на это. Нужно искать выход. Выход из лабиринта, который в то же время является и его убежищем, но с каждым мгновением делается все меньше, тая на глазах.
Он не сможет укрываться в развалинах вечно. Остаток его жизни исчисляется минутами, да и тех в запасе осталось совсем немного. По телу, цепляясь колючими когтями за истекающие теплой кровью внутренние органы и скрежеща по позвоночнику, пополз страх. Не уйти. Есть много тактических ходов и комбинаций, но ни одна из них не предполагает таких условий. Легкий доспех с единственным снарядом против двух машин подобного класса.
Разве что если Господь в насмешку над ним, раздавленным пауком, сотворит чудо.