И вновь выстрела не было. Возможно, ему удалось найти нужное слово, способное отсрочить этот выстрел. Слово-ключ. Слово-шифр.
– Быстро соображаешь, Паук. – Динамики «Ангела» отчетливо передали смешок Герарда. – Да, это началось с Арбории. Похлебка по-арборийски, помнишь? Нам всем она дорого стоила.
Гримберт ощутил, как слюна делается едкой, как кислота.
– Значит, ты получил недостаточную плату за свою измену?
– Никто не получил, – тон приора был на удивление спокойным, почти примирительным, – выгоду от заговоров получают те, кто их затевает, а не те, кто их исполняет. Если кто и остался в выигрыше после этой треклятой компании, так это сенешаль и Лаубер. Сенешаль приобрел земли в лангобардских краях и усилил свои позиции среди восточных сеньоров. Граф Женевы… Он приобрел пару симпатичных брошек. А, ты, наверно, не знаешь. Он приказал оправить твои глаза в серебро и с тех пор носит их, точно драгоценности, когда собирается на очередной прием. Вышло весьма мило, я слышал.
«Серый Судья» издал предупреждающий писк. Слишком высокое артериальное давление. Учащенное сердцебиение. Нарушение мозговых колебаний.
Спокойно, приказал себе Гримберт, ощущая, как сводит судорогой внутренности. Держи себя в руках, идиот. Он проверяет тебя, тыкает острым прутиком. Присматривается. Ты не должен поддаваться. Не имеешь права. Все пауки терпеливы, такова их природа. Не позволяй чувствам взять верх.
– Так, значит, предательство себя не оправдало?
Кажется, ему удалось сохранить самообладание, голос звучал ровно, не выдавая чувств.
Приор Герард скорбно вздохнул:
– Сенешаль ловко нас провел. Все прочие остались в дураках. Вместо победоносной кампании – бойня. Вместо богатой добычи – страшные потери. Я сам потерял многих тогда. Орден был недоволен – и не скрывал этого.
– Стоило направить жалобу графу Лауберу. Уверен, он восстановил бы справедливость!
Бронированный лик «Ангела» не умел менять выражения, но Гримберту показалось, что приор Герард в своей кабине досадливо поморщился.
– Мы все оказались в паршивом положении, Паук. Чтобы уменьшить недовольство среди раубриттеров, сенешаль отдал им Арборию на разграбление. Дикое это было зрелище, признаться. Несколько дней по догорающим руинам рыскали десятки голодных стальных зверей, пытаясь вырывать куски мяса друг у друга. Добыча была скудна и не оправдывала наших потерь, многие роптали. Они не нашли там ни золота, на которое рассчитывали, ни драгоценных камней и радиоактивных материалов. Но некоторым из них все же повезло. Двум, если быть точным. Обыскивая брошенный еретический храм, эти раубриттеры обнаружили потайное хранилище под ним. Увы, судьба и здесь посмеялась над этими жадными ублюдками. Они надеялись поживиться драгоценными металлами и всем тем, что, по слухам, прячут в своих схронах лангобарды, однако, к своему разочарованию, нашли лишь мусор – рукописи и фолианты, исписанные непонятным им языком.
– Этими двумя были Томаш и Ягеллон?
– Верная догадка. – «Вопящий Ангел» на миг склонил исполинскую голову в одобрительном кивке. – Эти двое истово ненавидели друг друга, объединить их не могла ни вера, ни служба императору. А вот жадность объединила сразу же. Не имея представления о том, что они нашли и есть ли у этой находки ценность, они разумно решили обратиться к лицу духовного сана. И как ты думаешь, кто это был?
– Ты.
Приор Герард едко усмехнулся:
– Склоняю голову перед твоей прозорливостью, Паук. Да, ко мне. Вообрази себе мое изумление, когда я обнаружил, что найденные ими инкунабулы – не сборники языческих молитв и трактаты впавших в ересь теологов, а кропотливо собранная база данных, полнящаяся самыми необычайными вещами. Некоторые из которых с точки зрения Святого престола могли быть как проклятыми еретическими искушениями, так и драгоценными дарами.
– Но ты не сообщил об этом ордену.
– Месяцем ранее, без сомнения, сообщил был. Но штурм Арбории что-то изменил во мне. Не снаружи, как болезнь, пирующая моими клетками. Внутри. Я потерял своих лучших братьев-рыцарей, уничтожил великое множество еретиков, но орден дал мне понять, что недоволен моими действиями. Я спасал души, а капитул хотел, чтоб я спасал золото для его прелатов и землю для его будущих монастырей. Я начал изучать книги сам, не допустив к ним прочих братьев по вере. Это было истинное богатство, Паук! Такое, что в императорской казне не хватило бы золота, чтобы его приобрести!
Голос приора Герарда снизился до страстного шепота, перемежающегося бульканьем.
Еретик, с отвращением понял Гримберт. Вот что стало с приором Герардом, верным сыном Святого престола. Почувствовав себя брошенным своими же братьями, он нашел успокоение в ереси, приглушившей боль как душевную, поедающую его изнутри, так и телесную, пирующую его телом.
– Но в скором времени тебе, кажется, пришлось сменить климат? Дай догадаюсь, северный воздух оказался полезнее для твоего здоровья?
«Вопящий Ангел» не выстрелил и в этот раз, лишь коротко дернулся.
– Я старался соблюдать осторожность, изучая запретные технологии. Томаш и Ягеллон тоже держали рот на замке, я обещал им долю от наших будущих богатств. Однако, несмотря на это, братья-монахи что-то заподозрили. И донесли на меня в капитул.
– Значит, так ты и заработал билет в Грауштейн?
Герард издал кислый хлюпающий смешок, похожий на плеск воды в прохудившемся мехе.
– Прямых улик против меня не было, но одних подозрений было достаточно, чтоб отправить меня в самый глухой приорат империи. Возможно, они думали, что холодный северный воздух наставит меня на путь истинный. Они не знали, что мне удалось прихватить с собой большую часть лангобардского наследия! Как и того, что некоторые технологии уже открылись мне. Где-то сложные и запутанные, где-то непредсказуемые, где-то по-дьявольски изобретательные, они были, без сомнения, еретическими, но главное – они работали!
– «Керржес».
– Да. Он. Дьявольская тварь, которую я сумел выдрессировать и поставить себе на службу.
– Чтобы натравить на беспомощных людей, явившихся лицезреть сотворенное тобой чудо?
Зубы приора Герарда сухо клацнули.
– Нет, Паук. Если я с кем-то и хотел поквитаться, так это с орденом Святого Лазаря. С орденом, который раз за разом швырял меня в огонь, а когда решил, что я утратил полезность, – списал в утиль, как отработанный лабораторный материал. С орденом, который алчно жаждет славы и власти, не заботясь о том, какой ценой они куплены… Вот только наши силы были неравны. Я был приором богом забытого монастыря на задворках империи, сам мало отличным от заключенного, а орден… Даже во времена упадка он владел десятками монастырей и сотнями братьев-рыцарей! Я был бессилен не то что поразить его, но даже нанести ему хоть сколько-нибудь чувствительную рану. Если что-то и могло помочь мне, то только чудо.
– И ты сотворил его.
Герард засмеялся. Смех был неприятный, скрежещущий, и Гримберт поморщился при мысли о том, как трутся от этого смеха все железяки, скрепляющие лицо приора воедино.
– Да. Я сотворил чудо. Своими собственными гнилыми руками. Мироточащая пятка святого Лазаря! Из нее получилась превосходная наживка. Люди любят чудеса, Паук, им представляется, что чудо – это сладкий пирог, они слетаются на его запах подобно мухам. Так и паломники устремились в Грауштейн, стоило мне сообщить о том, что на монастырь снизошел Святой Дух! Но мне нужна была не чернь. Не эти нищие оборванцы, что устремились на зов, не калеки, сироты и бродяги. Мне нужны были братья-рыцари ордена. Прознав про пятку, они стали стягиваться сюда со всех концов империи. Все ради того, чтобы узреть чертову пятку в стеклянном ящике и выслушать мою проповедь!
– А ты натравил на них своего ручного демона.
Динамики «Вопящего Ангела» негромко затрещали – это был смех приора Герарда.
– Не порицай меня за жестокость. Только «Керржес» мог уничтожить то, чем дорожат подонки в чистеньких сутанах, которым никогда не приходилось вдыхать вонь человеческого мяса на горящих улицах. Их репутацию, над которой они так дрожат, их славу, которую они возделывали на протяжении многих веков, сдабривая елеем и миром. Их доброе имя и титул защитников Святого престола.
– Ты превратил Грауштейн в западню для своих братьев.
Приор Герард хихикнул:
– Они приходили сюда, группами и поодиночке. Уставшие путники с зелеными крестами на броне. Христовы воины, утомленные дальней дорогой. Я угощал их, предоставлял им пищу и кров, давал возможность насладиться чудом. Позволил их истосковавшимся увечным душам обонять его запах. А после отправлял восвояси. Никто из них не знал, что Грауштейн наградил их даром, который они несут с собой, сами того не замечая. Маленький дар приора Герарда.
Гримберт ощутил, как скоблит что-то в животе.
– Они несли с собой «Керржес». Они все были заражены.
Приор Герард всхлипнул:
– Только вообрази эту картину!.. – «Вопящий Ангел» топнул ногой, отчего в стороны брызнули осколки брусчатки. – Десятки рыцарей-монахов по всей империи, недавно вернувшиеся из паломничества к чудотворной пятке, вдруг впадают в ярость и неистовство! Обращаются в безумных чудовищ, устраивая стрельбу в переполненных городах, в церквях, на постоялых дворах! Разносят в щепы дома и стены! Крушат крепости! Топчут прохожих! И это происходит повсеместно – на севере, юге, западе и востоке!.. Готов поспорить, уже через неделю люди начали бы шарахаться от людей с зелеными крестами, видя в них одержимых демонами безумцев.
– Ловко, – вынужден был признать Гримберт. – Весьма ловко.
– Орден Святого Лазаря пережил множество войн, вытерпел много ударов судьбы. Но этот удар должен был стать для него смертельным. Кончилось бы тем, что папа римский распустил бы его, а престарелых сифилитиков из капитула отлучил от Церкви. Ах, какая картина… Тебе, как опытному интригану, должно быть известно это чувство – когда филигранно проработанная комбинация ломается из-за одного крошечного неучтенного фактора. Это сродни крепости, которая падает из-за одного-единственного раскрошившегося булыжника. Подумать только, все испортил один мальчишка!