– Привет, Джейк. Хорошо добрался?
– Прекрасно, – сказал я. – Это Билл Гортон.
– Как жизнь?
– Идемте, – сказал Роберт. – У меня тут кэб.
Кон был немного близорук. Я только сейчас это заметил. Он щурился на Билла, пытаясь рассмотреть его. Кроме того, он стеснялся.
– Едемте ко мне в отель. Там порядок. Вполне симпатично.
Мы сели в кэб, возница положил чемоданы рядом со своим местом, забрался на козлы и щелкнул кнутом, и мы поехали в город по темному мосту.
– Ужасно рад познакомиться с вами, – сказал Роберт Биллу. – Я столько слышал о вас от Джейка и читал ваши книги. Джейк, ты привез мне леску?
Кэб остановился у отеля, мы все вылезли и вошли. Отель был симпатичным, люди за конторкой – очень приветливыми, и для каждого нашелся хороший маленький номер.
• ГЛАВА 10 •
Утро было ясным, и городские улицы поливали водой, а мы все завтракали в кафе. Байонна – симпатичный город. Словно очень чистый испанский город на большой реке. Даже ранним утром на мосту через реку уже очень жарко. Мы прошли по мосту и пошли по городу.
Я отнюдь не был уверен, что удочки Майка дойдут из Шотландии вовремя, так что мы стали искать рыболовную лавку и, наконец, нашли над галантерейной лавкой, купили удочку для Билла. Нам пришлось подождать продавца, который вышел куда-то. Наконец он пришел, и мы купили задешево довольно хорошую удочку и два сачка.
Мы снова вышли на улицу и осмотрели собор. Кон сделал умное замечание о том, что это отличный образец чего-то там; я забыл чего. Собор имел симпатичный вид, симпатичный и неяркий, как испанские церкви. Затем мы прошли мимо старого форта и вышли к местному отделению Синдика-д’инисьатив[57], откуда должен был отходить автобус. Но нам сказали, что автобус начинает ходить с первого июля. Мы выяснили в туристическом бюро, что нам надо будет оплатить автомобиль до Памплоны, и наняли его в большом гараже, за углом от Муниципального театра, за четыреста франков. Машина должна была забрать нас от отеля через сорок минут, и мы зашли в кафе на площади, в котором завтракали, и выпили пива. Было жарко, но город дышал ранним утром, свежим и прохладным, и сидеть в кафе было приятно. Подул бриз и принес воздух с моря. По площади расхаживали голуби, а дома были желтыми, обожженными солнцем, и мне не хотелось уходить из кафе. Но нам нужно было зайти в отель, собрать чемоданы и уплатить по счету. Мы заплатили за пиво – подбросили монету, и, кажется, заплатил Кон – и пошли к отелю. Наш с Биллом счет составил всего по шестнадцать франков на брата плюс десять процентов сервисного сбора, и мы отослали чемоданы вниз и стали ждать Роберта Кона. Пока мы ждали, я увидел на паркете таракана, не меньше трех дюймов длиной. Я указал на него Биллу и раздавил. Мы решили, что он, вероятно, заполз из сада. Отель на самом деле был ужасно чистым.
Наконец спустился Кон, и мы все вышли к машине. Машина была большой, закрытой, а водитель – в белом пыльнике с голубым воротом и обшлагами, и мы сказали ему опустить верх. Он уложил чемоданы, и мы поехали по улице, прочь из города. Мы миновали несколько красивых садов и любовались удалявшимся от нас городом, а когда выехали на природу, зеленую и волнистую, дорога стала неуклонно идти в гору. Мы миновали множество басков с воловьими и козьими упряжками, тянувшимися вдоль дороги, и симпатичных ферм, сплошь беленых и под низкими крышами. В Стране Басков земля зеленая и плодородная, а фермы и деревни опрятные и чистые. В каждой деревне была площадка для пелоты[58], и на некоторых детвора играла под палящим солнцем. На церковных стенах висели таблички, возбранявшие кидать мяч о стены, а деревенские дома были крыты красной черепицей. Затем дорога повернула, продолжая идти в гору, и мы стали подниматься по краю холма, а под нами были долина и другие холмы, тянувшиеся до самого моря. Моря было не видно. Слишком далеко. Только гряды холмов, за которыми – ты это знал – было море.
Мы пересекли испанскую границу. Там были речка и мост, и испанские карабинеры, в треуголках из лаковой кожи, с обрезами за спиной, – это с той стороны, а с этой – толстые усатые французы в кепи. У нас открыли только один чемодан и взяли на проверку паспорта. И с той, и с другой стороны было по киоску и трактиру. Шоферу пришлось зайти в контору, заполнить какие-то бумаги насчет машины, и мы вылезли и подошли к речке – посмотреть, нет ли там форели. Билл попробовал заговорить на испанском с одним карабинером, но без особого успеха. Роберт Кон спросил, указывая пальцем, есть ли в речке форель, и карабинер сказал: да, но немного.
Я спросил его, случалось ли ему ловить рыбу, и он сказал: нет, он не увлекался.
Тут к мосту подошел размашистым шагом старик, его длинные волосы и борода выцвели на солнце, а одежда, похоже, была сшита из мешковины. Он опирался на длинный посох, а за спиной у него болтался вниз головой козленок со связанными ногами.
Карабинер махнул ему прочь своей саблей. Старик, не говоря ни слова, развернулся и пошел по белой дороге обратно, в Испанию.
– Что не так с этим стариком? – спросил я.
– У него нет паспорта.
Я угостил пограничника сигаретой. Он взял ее и сказал спасибо.
– И что он будет делать? – спросил я.
Пограничник сплюнул в пыль.
– А, просто вброд перейдет.
– У вас тут много контрабанды?
– А, – сказал он, – не без этого.
Вышел шофер, складывая бумаги и убирая во внутренний карман. Мы все забрались в машину и тронулись по пыльной белой дороге в Испанию. Поначалу местность оставалась почти такой же; затем мы стали подниматься в гору, пока не одолели перевал. Дорога кружила взад-вперед, и началась настоящая Испания. Показались длинные бурые хребты с редкими соснами и буковые леса вдалеке, на горных склонах. Дорога поднималась до крутого перевала, а затем нырнула вниз, и водитель дал гудок, замедлил ход и свернул в сторону, чтобы объехать двух ослов, спавших на дороге. Мы спустились с гор и проехали через дубовый лес, в котором паслись белые козы. Внизу были травянистые равнины и чистые речки, затем мы пересекли речку и проехали через унылую деревеньку, и снова стали забираться в гору. Мы забирались все выше и выше, пока не одолели еще один высокий перевал, за которым сделали поворот, и дорога побежала вниз, забирая вправо, и нам открылась новая горная гряда, протянувшаяся к югу; горы были сплошь бурые, словно спекшиеся, и причудливо изборожденные ущельями.
Немного погодя мы оставили горы позади, и по обеим сторонам дороги потянулись деревья и речка, и спелые нивы, а дорога, очень белая и прямая, все так же уходила вдаль, затем поднялась на пригорок, и по левой стороне показался холм со старинным замком, к которому лепились постройки, и нива взбегала к его подножию, колыхаясь от ветра. Я сидел впереди, рядом с шофером, и оглянулся назад. Роберт Кон спал, но Билл одобрительно кивнул. Затем мы пересекли широкую равнину, и справа из-за деревьев показалась большая река, сияя на солнце, а вдалеке над долиной виднелись плато Памплоны и городские стены, и величавый бурый собор, и шпили прочих церквей на горизонте. Позади плато были горы, и кругом, куда ни глянь, были горы, только впереди через равнину тянулась белая дорога в сторону Памплоны.
Мы въехали в город с другой стороны плато; дорога шла в гору, крутая и пыльная, окаймленная по обеим сторонам тенистыми деревьями, а затем выровнялась в новой части города, которая строилась за старыми стенами. Мы миновали арену для корриды, высокую и белую, казавшуюся бетонной на солнце, а затем въехали из переулка на большую площадь и остановились перед отелем «Монтойя».
Водитель помог нам выгрузить чемоданы. Машину окружила орава детворы, на площади была жара и зеленые деревья, флаги висели на своих шестах, и мы были рады уйти от солнца под тень аркады, опоясывавшей всю площадь. Монтойя нам обрадовался, пожал руки и дал хорошие номера с видом на площадь, и мы помылись, привели себя в порядок и спустились в столовую на ланч. Водитель тоже остался на ланч, а после мы заплатили ему, и он поехал обратно, в Байонну.
В «Монтойе» две столовые. Одна наверху, на третьем этаже, с видом на площадь. Другая внизу, в полуподвале, и там дверь, выходящая на заднюю улицу, по которой бегут быки, когда их гонят рано утром по улицам к арене. В полуподвальной столовой всегда прохладно, и мы отлично провели время за ланчем. Первый прием пищи в Испании всегда поражает после ор-дёвров: блюдо с яйцами, два блюда с мясом, овощи, салат, а также сладкое и фрукты. Нужно пить много вина, чтобы одолеть все это. Роберт Кон пытался сказать, что не хочет второго блюда с мясом, но мы не стали переводить за него, и официант принес ему что-то взамен – кажется, тарелку мясного ассорти. С самой нашей встречи в Байонне Кон заметно нервничал. Он не знал, знаем ли мы, что он был с Бретт в Сан-Себастьяне, и чувствовал себя довольно неловко.
– Что ж, – сказал я, – Бретт с Майком должны приехать этим вечером.
– Не уверен, что они приедут, – сказал Кон.
– Почему нет? – сказал Билл. – Конечно приедут.
– Они всегда запаздывают, – сказал я.
– И все же, я думаю, они не приедут, – сказал Роберт Кон.
Он сказал это с таким всезнающим видом, что нам с Биллом это не понравилось.
– Спорю на пятьдесят песет, – сказал Билл, – что к вечеру они будут здесь.
Он всегда спорит, когда злится, и обычно поступает опрометчиво.
– Принимаю, – сказал Кон. – Хорошо. Запомни, Джейк. Пятьдесят песет.
– Я сам запомню, – сказал Билл.
Я видел, что он злится, и хотел успокоить его.
– Приехать-то они приедут, – сказал я. – Но не обязательно сегодня.
– Передумали? – спросил Кон.
– Нет. С чего бы? Пусть будет сотня, если угодно.
– Хорошо. Принимаю.
– Ну хватит, – сказал я. – Или вам придется платить мне за букмекерские услуги.
– Я удовлетворен, – сказал Кон с улыбкой. – Вы все равно, вероятно, отыграетесь в бридж.