– Должны же быть какие-нибудь.
– Вероятно, мне положены обычные медали. Но я как-то никогда не интересовался. А потом устроили этот расфуфыренный банкет, и ожидался принц Уэльский, и в билетах было сказано быть при знаках отличия. А я, понятно, без медалей, и я зашел к своему портному, показал приглашение, и он меня зауважал, и я подумал, чем черт не шутит, и говорю ему: «Ты бы мне достал медалей». Он говорит: «Каких медалей, сэр?» А я ему: «Да любых. Просто дай каких-нибудь медалей». Тогда он говорит: «Какие у вас есть медали, сэр?» А я ему: «Почем я знаю?» Он что, думал, я только и делал, что читал вшивые армейские бюллетени? «Просто дай побольше. Выбери сам». Ну, он дал мне каких-то медалей, таких, знаете, миниатюрных, целую коробку, и я сунул их в карман и забыл. Короче, я пошел на этот банкет, и в тот же вечер застрелили Генри Уилсона[88], так что принц не приехал, и король не приехал, и не полагалось никаких медалей, и все эти индюки стали суетиться и снимать их, а мои лежали у меня в кармане.
Он замолчал, ожидая взрыва смеха.
– И все?
– Все. Наверно, я как-то не так рассказал.
– Не так, – сказала Бретт. – Но это неважно.
И мы все засмеялись.
– Ах, да, – сказал Майк. – Вспомнил. Банкет был ужасно тупой, и я не досидел и ушел. А потом вечером нащупал в кармане коробку. «Это что? – говорю. – Медали?» Вшивые военные медали? Ну, я посрезал их с подложек – знаете, их вешают на такую ленточку – и все раздал. Всем девкам. В виде сувениров. Они решили, я чертовски крутой солдат. Раздаю медали в ночном клубе! Бесподобный малый.
– Расскажи, чем кончилось, – сказала Бретт.
– По-твоему, это было не смешно? – спросил Майк, глядя, как мы смеемся. – Еще как! Клянусь. Короче, портной мне написал, что хочет медали обратно. Прислал за ними человека. Писал мне несколько месяцев. Похоже, какой-то малый оставил их ему почистить. Страшный армейский индюк. Трясся над ними, как черт. – Майк сделал паузу. – Не завидую бедному портному.
– Да ладно, – сказал Билл. – А я думал, портной от души веселился.
– Страшно хороший портной. Увидел бы меня теперь – не поверил! – сказал Майк. – Я ему выплачивал по сотне фунтов в год, просто чтобы не докучал. Так что он не присылал мне никаких счетов. Мое банкротство стало для него страшным ударом. Это случилось сразу после медалей. В его письмах прибавилось желчи.
– Как ты обанкротился? – спросил Билл.
– Двумя способами, – сказал Майк. – Постепенно, а затем мгновенно.
– Что это было?
– Друзья, – сказал Майк. – У меня было много друзей. Мнимых друзей. А еще кредиторов. Наверно, я любого в Англии мог превзойти по числу кредиторов.
– Расскажи им, как было в суде, – сказала Бретт.
– Я не помню, – сказал Майк. – Просто я слегка надрался.
– Надрался! – воскликнула Бретт. – Да ты был в хлам!
– Что-то немыслимое, – сказал Майк. – Встретил намедни бывшего партнера. Предложил мне купить выпивку.
– Расскажи им про своего ученого адвоката, – сказала Бретт.
– Не буду, – сказал Майк. – Мой ученый адвокат тоже был в хлам. Что ж, это мрачная тема. Мы вообще пойдем смотреть, как выгружают этих быков?
– Идемте уже!
Мы позвали официанта, расплатились и пошли по городу. Я пошел с Бретт, но с другой стороны к ней подошел Роберт Кон. Так мы и шли втроем, мимо Аюнтамьенто, с балкона которого свисали флаги, мимо базара и по крутой улице, ведущей к мосту через Аргу. Много народу шло посмотреть на быков, с холма и через реку двигались повозки, и над людскими массами высились возницы, лошади и кнуты. Перейдя через реку, мы повернули на дорогу к корралям. Прошли мимо винной лавки с надписью в витрине: «Хорошее Вино 30 Сентимо Литр».
– Вот куда мы пойдем, когда останемся без средств, – сказала Бретт.
На пороге винной лавки стояла женщина, провожая нас взглядом. Она обернулась и позвала кого-то, к окну подбежали три девочки и уставились на нас. Уставились на Бретт.
Двое мужчин у ворот корралей брали билеты у входивших. Мы прошли через ворота. Внутри были деревья и приземистое каменное здание. В дальнем конце протянулась каменная стена корралей, с отверстиями наподобие бойниц вдоль стены каждого корраля. На стену вела лестница, и люди забирались по лестнице и расходились по стенам, разделявшим два корраля. Мы прошли к лестнице по траве под деревьями и миновали большие клетки, выкрашенные серым, в которых держали быков. В каждой было по одному быку. Их доставили по железной дороге из кастильской ганадерии, разгрузили с товарных платформ на станции и привезли сюда, чтобы выпустить из клеток в коррали. На каждой клетке указывались имя, написанное по трафарету, и клеймо владельца ганадерии.
Мы забрались по лестнице и нашли свободное место, откуда был виден корраль. Каменные стены были побелены, на земле валялась солома, а у стены стояли деревянные кормушки и корыта с водой.
– Гляньте туда, – сказал я.
За рекой, над плато, возвышался город. Старые стены и парапеты были усеяны людьми. Три ряда укреплений чернели рядами людей. А в окнах домов над стенами виднелись головы. На дальнем краю плато мальчишки забирались на деревья.
– Похоже, они думают, сейчас что-то будет, – сказала Бретт.
– Они хотят увидеть быков.
Майк и Билл стояли на другой стене, по ту сторону корраля. Они махали нам. За спиной у нас толпились припоздавшие, напирая, когда их теснили другие.
– Чего они не начинают? – спросил Роберт Кон.
В клетку впрягли мула, чтобы подкатить к воротам в стене корраля. Мужчины зацепили клетку ломами и подтянули к воротам. На стене тоже стояли мужчины, готовые поднять ворота корраля, а затем ворота клетки. Открылись ворота в другом конце корраля, и вошли рысцой два вола, крутя головами и поводя поджарыми боками. Они стояли вместе в дальнем конце, повернув головы к воротам, в которые должен был войти бык.
– Вид у них невеселый, – сказала Бретт.
Мужчины на стене отклонились, подняв загородку корраля. Затем подняли загородку клетки.
Я наклонился над стеной и попытался заглянуть в клетку. Там было темно. Кто-то постучал о стену клетки железным прутом. Внутри что-то будто взорвалось. Это бык стал бить рогами по дереву направо и налево, поднимая дикий шум. Затем я увидел темную морду и тень рогов, а затем бык, гулко стуча копытами по доскам, бросился в корраль и остановился, заскользив передними ногами по соломе, и поднял голову на толпу на каменных стенах; по телу его прошла дрожь, а на шее вздулись бугры мощных мускулов. Два вола попятились к стене, опустив головы и не сводя с быка глаз.
Бык увидел их и бросился вперед. Тогда кто-то выкрикнул из-за ящика и шлепнул шляпой о доски, и бык, не дойдя до вола, развернулся, подобрался и бросился в сторону человека, пытаясь достать его через доски, быстро нанося прицельные удары правым рогом.
– Бог мой, ну не красавец? – сказала Бретт.
Он был прямо под нами.
– Смотри, как он умело действует рогами, – сказал я. – Левым и правым, прямо как боксер.
– Неужели?
– Ты смотри.
– Слишком быстро.
– Подожди. Через минуту будет другой.
Ко входу подтянули другую клетку. Из-за дощатого заграждения в дальнем углу быка поманил человек, и когда бык повернулся к нему, ворота подняли, и в корраль вошел второй бык.
Он тут же бросился на волов, и двое мужчин выбежали из-за досок и закричали, отвлекая на себя внимание. Бык никак на это не отреагировал, и тогда мужчины закричали: «Ха! Ха! Торо!» и замахали руками; два вола, почуяв недоброе, повернулись боком, и бык всадил рога в одного из них.
– Не смотри, – сказал я Бретт.
Но она зачарованно смотрела.
– Прекрасно, – сказал я. – Если тебя не коробит.
– Я заметила это, – сказала она. – Заметила, как он переключился с левого рога на правый.
– Охренеть!
Вол как упал, так и лежал, вытянув шею и отвернув голову. Неожиданно бык повернулся и направился к другому волу, стоявшему в дальнем конце, крутя головой, глядя на все это. Вол неуклюже побежал, но бык нагнал его и легко саданул по боку, а затем отвернулся и поднял голову на толпу на стенах, играя мускулами. К нему подошел вол, вытянув морду, словно желая обнюхать, и бык боднул его беззлобно. После этого он сам обнюхал вола, и они вдвоем затрусили к другому быку.
Когда вошел следующий бык, все трое – два быка и вол – стояли вместе, голова к голове, направив рога на вошедшего. Вскоре вол подошел к новому быку, успокоил его и принял в стадо. Когда выгрузили двух последних быков, стадо было готово.
Вол, атакованный быком, поднялся на ноги и встал у каменной стены. Никто из быков не приближался к нему, и сам он не пытался войти в стадо.
Мы спустились со стены вместе со всеми и взглянули последний раз на быков через бойницы в стене корраля. Они уже присмирели и стояли опустив головы. Мы сели в экипаж и поехали в кафе. Майк с Биллом присоединились к нам через полчаса. Они сошли по пути, пропустить на пару несколько рюмок.
Мы сидели в кафе.
– Это что-то немыслимое! – сказала Бретт.
– А те, последние, будут так же хороши в бою, как первые? – спросил Роберт Кон. – Как-то они слишком быстро присмирели.
– Они все знают друг друга, – сказал я. – Они опасны, только когда одни, или по двое-трое.
– Что значит «опасны»? – сказал Билл. – Как по мне, они все опасны.
– Они хотят убивать, только когда одни. Конечно, если бы ты очутился с ними, то наверняка выманил бы кого-то из стада, и он стал бы опасен.
– Это слишком сложно, – сказал Билл. – Никогда не выманивай меня из стада, Майк.
– Что ж, – сказал Майк, – это ведь превосходные быки, не так ли? Видели их рога?
– Еще бы, – сказала Бретт. – Я не представляла, какие они из себя.
– Видели, как один заехал тому волу? – спросил Майк. – Что-то немыслимое.
– Быть волом – это не жизнь, – сказал Роберт Кон.
– Вы считаете? – сказал Майк. – А я думал, вам бы понравилось быть волом, Роберт.