– Знаешь, очень странно, что дама со средствами сама решила стрелять в мужа, могла нанять киллера.
Костин повертел пепельницу, потом вытащил сигареты.
– Хочешь?
– Нет, они очень крепкие.
– В отношении киллера… Ну, как я уже говорил, она очень торопилась, а исполнителя еще надо найти.
Я фыркнула:
– Знаешь, вчера вечером я читала «Из рук в руки», обожаю эту газету, там такое найти можно, ухохочешься. Так вот, обнаружила среди прочих миленькое объявленьице. «Помогу уйти из жизни, возможно, без согласия объекта» – и подпись: «Саша Солоник». Мало кто не знает сейчас, что покойный Александр Солоник считался в России киллером номер один. Так что долго искать исполнителя Раде бы не пришлось!
– Но он затребовал бы кругленькую сумму!
– Она вполне обеспечена.
– Вот тут ты ошибаешься! У гражданки Ларионовой денег нет.
– Как это? Да Рада обвешана драгоценностями, ездит в шикарном автомобиле, живет в великолепном доме и тратит на свои прихоти бешеные суммы.
– Оно, с одной стороны, правильно, но с другой… В бутиках, где Рада одевается, у нее открытый счет, в парикмахерской тоже. В конце месяца Глебу Лукичу просто присылали счета. Драгоценности у нее фальшивые.
– Как?!!
– Ну, может, я неточно выразился. Это искусно сделанные копии ее настоящих украшений. Подлинники хранятся в сейфе у мужа. Кстати, так многие делают, боясь стать легкой добычей для грабителей. В роскошных сумочках Рады нет наличных денег, только пластиковая карточка с заблокированной наличкой.
– Это еще что такое?
– Ну, Рада могла покупать в хороших магазинах, тех, что принимают кредитки, что угодно – от мебели до обуви, но снять со счета «живые» деньги в банке или через автомат не имела права. Глеб Лукич не препятствовал никаким тратам, но не желал, чтобы жена держала в руках ассигнации.
– Но почему?
Володя развел руками:
– До встречи с Радой Ларионов имел другую жену, Жанну Ветрову. Характер дамы соответствовал ее фамилии. Жанна изменяла Глебу Лукичу и, что его особенно возмутило, содержала любовника на деньги мужа. Ларионов щедрый человек, отсыпал бабенке полные карманы баксов, а та и рада стараться: покупала своему кабальеро все: носки, трусы, рубашки, парфюмерию, машину, квартиру… Вот на жилплощади она и попалась. Небось, обжегшись на молоке, Глеб Лукич начал дуть на воду.
– Когда он развелся с этой Жанной?
– Она погибла вскоре после того, как обнаружился факт измены, – током ударило. Ларионов уехал в Питер по каким-то делам, а Ветрова решила попользоваться СВЧ-печкой, ну ее и долбануло. Случается такое изредка с электроприборами, коротит их. Вот так!
Я переваривала информацию. Да уж, однако Ларионов оказался скор на расправу, бац – и нету неверной женушки… Током ударило! Интересно, какая сумма ударила по карману следователя, прикрывшего дело?
– Небось Раде надоело чувствовать себя нищей с золотым запасом, вот и решила пришпокнуть муженька, – подвел итог майор. – Так что передай своему клиенту, что дамочка явно виновата, осталось лишь уточнить детали.
– Она призналась?
– Нет. Кстати, могу тебе сказать, что признание вины не самое главное. Ладно, извини. Все, бегу!
Выпалив последнюю фразу, Володя исчез. Я осталась одна сидеть у окна. Торопливые прохожие неслись по улице с озабоченными лицами. У всех свои проблемы. Интересно, чем обеспокоен вон тот мужчина, только что вылезший из блестящей иномарки? Отчего у него такая перекошенная физиономия?
А вон та дама в изумительном, явно очень дорогом костюме из натурального шелка? Почему она такая хмурая? Вон идет по тротуару девочка, так та вообще плачет. Хотя тут все ясно. Ребенок скорей всего недавно упал и повредил руку, вот мать присела около нее на корточки и дует на пальчик. Палец! Внезапно в голове молнией пронеслось воспоминание.
Несколько дней тому назад Глеб Лукич, хлопнув дверцей «Мерседеса», прищемил себе палец, причем довольно сильно. Держа на весу руку, с которой каплями стекала кровь, Ларионов, войдя в холл, крикнул:
– Эй, Лампа, будь другом, приволоки йод и бинт.
Я мигом притащила требуемое и спросила:
– Может, лучше к врачу?
– Ерунда, залей йодом и забинтуй.
Я быстро обработала рану.
– Молодец, – похвалил Глеб Лукич.
– С Кирюшкой и Лизаветой приобрела квалификацию медсестры, они постоянно бьют коленки…
– Экая ты бесстрашная!
– Кто на самом деле бесстрашная, так это моя лучшая подруга Катя, операции делает на щитовидной железе. А я так, только коленки могу зеленкой помазать, ну забинтовать еще, горчичники поставить…
– Все равно молодец, – улыбнулся Глеб Лукич. – Радка не способна даже градусник подать, орет дурниной при виде клизмы. Говорит, не может человеку боль причинить.
– Совершенно не могу, – мигом отреагировала появившаяся невесть откуда Рада, – меня прямо трясет, когда другому плохо. Поэтому никогда бы не сумела стать врачом. Втыкать в чужое тело иголку или, того хуже, скальпель даже из самых благих побуждений, увольте, это не для меня!
Я взяла последний пирожок и отхлебнула успевший остыть кофе. Не может воткнуть в человека иголку и выстрелила мужу в голову? Что-то тут не так! За две недели пребывания у Ларионовых я довольно хорошо узнала Раду. Чуть глуповата, простодушна, совершенно не способна к серьезному мыслительному процессу. Апофеоз ее рассуждений – заявление на тему о модной одежде и парфюмерии. Похоже, у Рады нет никакого образования. Что, учитывая полученную от Тины информацию о возрасте, в котором Рада вышла замуж за Глеба Лукича, совсем неудивительно. Интересно, где он ее нашел? Может, Тина в курсе?
Глеба Лукича «дремучесть» жены совершенно не тяготила, более того, ему явно нравилось, что супруга не обременена интеллектом. А Рада совершенно не собиралась учиться хоть чему-то. В ее комнатах не было книг. Даже журнал «Космополитен» казался девушке заумным, она предпочитала газету «Молоток» – жуткий листок, предназначенный для тинейджеров.
Но, с другой стороны, Рада была доброй, совершенно незлобивой и никогда не обижалась. Она радостно воспринимала розыгрыши Тины и ни разу на моей памяти не устроила скандала. Всегда веселая, приветливая, улыбающаяся, она располагала к себе, обладая легким, совершенно не «грузящим» характером. К тому же она не жадная, тут же предложила купить одежду мне и детям… И Рада любит собак…
Я вновь поглядела в окно. Нет, такая женщина не может спокойно выстрелить в лицо мужу, а потом мирно уйти, спрятать пистолет и с легкой душой заснуть.
Я встала и пошла к двери. Что ж, есть только один способ помочь Раде – самой отыскать того, кто придумал дьявольский план.
Глава 9
Вечером, когда все улеглись спать, я прихватила свое служебное удостоверение и пошла к горничной Асе. Слуги жили не в большом доме. Для них было построено нечто вроде общежития в глубине сада. Вполне комфортабельный домик с ванной, туалетом, кухонькой и небольшими комнатами.
Я осторожно постучала.
– Войдите, – послышалось изнутри.
Передо мной открылась скромно обставленная спальня. Ася лежала на кровати, читая книгу. Увидав меня, она быстро положила томик на тумбочку, встала и вежливо сказала:
– Извините, Евлампия Андреевна, не знала, что это вы, думала, кто-то из ребят стучится.
Я машинально кинула взгляд на обложку отложенной книжки: Татьяна Полякова. «Чудо в пушистых перьях». Надо же, мы с Асей увлекаемся одним автором.
– Что-то случилось? – продолжила горничная.
– Можно сесть?
– Да, конечно, – улыбнулась девушка. – Желаете чаю? Только извините, нам не разрешают держать в комнатах продукты, придется пойти на кухню.
– К черту чай! – отмахнулась я и достала служебное удостоверение. – Смотрите, Асенька.
Горничная взяла бордовую книжечку и растерянно прочитала:
– Начальник оперативно-следственного отдела… Вы что, из милиции?
– Не совсем. Частный детектив.
Ася подскочила:
– Да ну? Правда?
– Абсолютная. Хочу задать вам пару вопросов, вы не против?
– Нет, – вежливо ответила Ася, – спрашивайте.
– Давно вы работаете у Ларионовых? Живете здесь постоянно?
Девушка кивнула.
– Вам не скучно? Молодая, красивая, небось хочется иметь свою семью, детей, а коротаете вечера в этой комнате.
Ася пожала плечами:
– Я могу в свободное время ходить куда угодно.
– А сюда кавалера привести?
– Это запрещено.
– Очень похоже на тюрьму: велят носить форму, запрещают есть в комнате, приглашать приятелей… Отчего вы не увольняетесь?
Ася печально улыбнулась:
– У меня дома пять человек на двадцати восьми метрах, мое место на раскладушке в кухне. Сами понимаете… Глеб Лукич очень хорошо платил, Ефим Глебович начал с того, что всем слегка повысил оклад. Семья приличная. Вам в голову не придет, какие люди встречаются. Я до Ларионовых служила у одного депутата, фамилию называть не стану, не хочу себе неприятностей, знаете, что он выделывал? Каждый вечер пьяный, как свинья, швырял в меня и повара стрелы от дартса. Очень больно, между прочим. Вроде маленькие штучки, а синяки потом ого-го какие оставались. Правда, наутро, протрезвев, хозяин нас звал в кабинет и давал денег, за обиду, так сказать. Повар ничего, даже был доволен такой прибавкой к жалованью, а я не смогла работать, месяц всего выдержала. А тут все вежливые, приветливые, я на собственную квартиру коплю.
Она замолчала, потом шмыгнула носом и совершенно по-детски добавила:
– Глеба Лукича очень жалко, хороший человек был!
– А Раду?
– Ее тоже, натерпится теперь в тюрьме, она непривычная к неудобствам, любит кофе в кровати пить. Ой, тяжело ей придется! У меня у подруги брат сидел, знаю, какие порядки на зоне.
– Между прочим, – сурово заявила я, – вы своими разговорами немало способствовали тому, что Рада очутилась за решеткой. Только что говорили, какие у вас отличные хозяева, и пожалуйста, дали нелицеприятные для Рады показания.